Федор Сологуб - Том 4. Творимая легенда
— Я очень рада, — ответила Афра, — что вижу вас, милый Филиппо. Но как же я попала в Сольер? И где королева Ортруда? Что с нею?
Филиппо Меччио спросил осторожно:
— А не кажется ли вам, милая Афра, что королевы Ортруды и не было никогда, что она вам снилась и что этот сон не повторится?
— Ах, Филиппо! — воскликнула Афра. — Сны, которые нам так сладко снятся, действительнее самой жизни. Но я догадываюсь, почему вы об этом говорите, — моя бедная Ортруда погибла.
— Будем надеяться, что ее спасут, — сказал Филиппо Меччио. — Королева была в Драгонере накануне извержения и пыталась спасать жителей. Бесчестное правительство оставалось в безопасности в Пальме. Ортруда была великодушная, смелая женщина. Но она была слишком молода для такого высокого поста. И не ее вина, что волею избирательной машины возле нее был поставлен этот подлец Виктор Лорена.
— Моя Ортруда погибла! — тихо сказала Афра.
И заплакала горько. Утешая, целовал ее нежно Филиппо Меччио.
В эти страшные дни любовь щедрою рукою рассыпала свои чарующие цветы. Кто не любил, влюблялся. Кто уже любил, в том еще сильнее разгоралось пламя страсти. Имогена и Мануель Парладе, Афра и Филиппо Меччио — слаще и радостнее стала им любовь их, цветущая под сумрачным небом общенародного бедствия.
Извержение к ночи прекратилось, грохот вулкана затих, рев моря стал стихать, и уже рано утром на другой день многие отправились на пароходах к Драгонере.
Всем военным кораблям приказано было идти к Драгонере и оказать помощь.
Еще неизвестно было, кто погиб, — но уже во многих семьях царила предвещательная, никогда не обманывающая тоска. Казалось, вся Пальма, такая веселая и беззаботная в обычные дни, охвачена была тягостным томлением.
Только принц Танкред, прикованный к постели притворною болезнью, предвкушал ликующую радость, которую принесет ему весть о смерти королевы Ортруды. Принц Танкред не сомневался в том, что Ортруда умерла, и был уверен, что путь к престолу для него чист. Но Танкред должен был лицемерить, выказывать тревогу, делать взволнованное и грустное лицо.
Его друзья сочувственно твердили:
— Бедный принц! Он страдает сильнее всех нас.
Был, впрочем, краткий срок, когда лицо принца Танкреда стало взволнованным непритворно: разнесся слух, что королева Ортруда спаслась и на миноноске прибыла в Кабреру. Было несколько минут радостной надежды в обществе. Думали, — если спаслась королева, то могли спастись и другие.
Но скоро опять стали говорить, что королева Ортруда погибла и что миноноска нашла на берегу Драгонеры только обугленный труп королевы. Никто не знал, откуда идут эти слухи.
Тревога росла. Толпа бушевала на улицах. Были кровавые стычки, насилия и убийства. Нападали на дам, одетых нарядно, срывали с них пестрые шляпки и цветные ткани, и побитые, помятые модницы спасались с трудом. Особенно яростны к нарядным дамам были дамы с центрального рынка, торгующие зеленью и рыбою.
В министерстве спорили о том, что делать. Министры растерялись и говорили, что надо подать в отставку. Один Виктор Лорена был спокоен. Он говорил:
— Уличные зеваки покричат и успокоятся. Ну, подадим мы в отставку, — но кто же назначит новый кабинет? У королевы Ортруды нет наследников, некому быть регентом, и потому теперь мы являемся единственною законною властью в стране.
И министерство решило остаться на месте.
Политики и биржевики спекулировали на катастрофе. Курс государственных займов понизился немного и твердо стоял на этом уровне. Зато бумаги промышленных и колониальных предприятий стали предметом жестокой спекуляции. Эти бумаги то повышались стремительно, то так же стремительно падали, в зависимости от того, высоко или низко оценивались биржею шансы принца Танкреда на корону.
Биржа кишела, как муравейник. На улицах было необычайное смятение.
В самый день смерти королевы Ортруды, в кружке единомышленников принца Танкреда уже зашел разговор о его кандидатуре на престол. Собравшись у постели мнимобольного принца, господа, злоумышлявшие против королевы Ортруды, выражали притворную скорбь. Они даже довольны были королевою Ортрудою: ее гибель спасла их от опасностей задуманного ими переворота. Теперь восхвалять ее достоинства им было не так уж трудно.
Герцог Кабрера говорил:
— В этом ужасном мраке, объявшем нашу страну, единственный луч радостной надежды, это — вы, ваше королевское высочество.
Кардинал тихо промолвил:
— Бог устраивает все к лучшему.
И с молитвенным смирением потупил хитрые глаза.
Принц Танкред посмотрел на него с неудовольствием. Ему показалось, что это уже слишком. Но ловкий архиепископ продолжал, нисколько не смущаясь:
— Так и болезнь вашего высочества, повергавшая нас в глубокую скорбь, явно послана Богом, чтобы спасти нам эту драгоценную жизнь.
Принц Танкред возразил:
— Что ж моя жизнь! Теперь мы должны думать только о том, как спасти наше дорогое отечество, а моя жизнь принадлежит ему.
Наконец, и сам Виктор Лорена в сопровождении морского министра и еще двух членов кабинета взошел на миноносец и отправился к острову Драгонере. Быстрый ход миноносца позволил ему приблизиться к городу в числе первых.
Виктор Лорена и его спутники стояли на верхней рубке и в бинокли осматривали город Драгонеру. Они казались опять налетевшими, неугомонными туристами, которым любопытно посмотреть на невиданное зрелище. Город Драгонера издали казался малопострадавшим. Но когда вошли в гавань, то увидели полную картину разрушения.
Миноносец остановился на якоре. К берегу были посланы шлюпки. На одну из них сел и Виктор Лорена. Расчетливо-храбрый, очень спокойный, хорошо владеющий собою человек, он подавил в себе жуткую тревогу опасностей. Теперь он казался отважным и юношески-смелым.
Его отговаривали от поездки в город. Говорили:
— Пусть сначала матросы почистят дорогу и укрепят стены в тех местах, где они угрожают падением.
Виктор Лорена решительно сказал:
— Теперь я должен быть впереди всех на опасном месте.
Он делал эффектные жесты и искусно произносил эффектные слова. Это производило сильное впечатление.
Виктор Лорена высадился не без труда, так как берег был завален обломками пристаней, амбаров, лодок и грудами каких-то мелких поломанных вещей. Слои сажи и пепла лежали на всем. Виктор Лорена и его спутники через пять минут были уже совсем черны от пепла. Они пошли в город, увязая в пепле. Но уже скоро пришлось вернуться к берегу.
Послали расчищать путь. Матросы работали усердно. Наконец по расчищенному шоссе можно было добраться до города.
Многие дома казались снаружи совершенно целыми. Но все в городе было засыпано камнями и пеплом. Неживые улицы были загромождены какими-то бесформенными обломками. Жутко было прислушиваться к царящему в городе унылому безмолвию.
Город имел зловещий, мрачный вид, — город мертвых. Страшные картины разрушения и смерти попадались на каждом шагу. Повсюду лежали трупы, полузасыпанные пеплом, обгорелые, с посиневшими лицами. И везде был смрад гниющих трупов. Людей не было нигде.
Виктор Лорена и его спутники медленно подвигались по улицам. Во многих местах приходилось прорывать рвы в пепле.
Так как многие полуразрушенные дома грозили падением, то приходилось подвигаться вперед с бесчисленными предосторожностями.
Наконец добрались до губернаторского дома.
Понижая голос, как говорят в доме, где есть покойники, кто-то сказал:
— Королевы остановились здесь.
Виктор Лорена тихо ответил:
— Будем, надеяться, что королевы живы.
Он почтительно и грустно приподнял шляпу и наклонил голову.
Фасад губернаторского дома был полуразрушен. Стекла уцелевших окон были разбиты, и осколки их кое-где странно и тускло блестели в полуобгорелых рамах. Кровля с правой стороны, ближайшей к вулкану, была цела, с другой стороны — обвалилась.
Послали в дом солдат саперов. Прошло около часу томительного ожидания. Виктор Лорена нервно постукивал тростью по камням, курил папиросу за папиросою и ходил взад и вперед на небольшом пространстве наскоро расчищенной улицы. Его спутники уселись на каких-то обломках. Разговаривали пониженными голосами, и почему-то все о неинтересных мелочах пальмской жизни.
Наконец молодой поручик доложил Виктору Лорена, что потолки и стены в ближайших комнатах губернаторского дома укреплены, что найдены трупы двух служителей и что работы в дальнейших комнатах продолжаются.
Виктор Лорена вошел в дом.
Груды извести и мусора валялись повсюду. Воздух был тяжел и противен. Известковая пыль набиралась в легкие и в ноздри. Дышать было тяжело, точно тяжелая тоска давила грудь. Был неподвижен запах тусклого, сдавленного тления. Два найденных трупа лежали в стороне, на каких-то досках.
