Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)
Все просто вроде бы, если не считать, что прошлая, Щ-426, зацепилась "рогом" за кабель, да так и не отцепилась. А вклиниваться в разговоры по кабелю, просить помощи - нет такого приказа.
Обычной лодке проще: выкинул на кабеле радиобуй, и пошел через спутник на гигагерцах! А с шестисот метров не выкинешь!
Так и задохнулись!
Какую же связь им поставить? Нет такой связи!
Ночью, вернувшись, сидел на крыльце, смотрел на темную долину, волнами спускающуюся к далекому поселку Плодовому. Вдруг оттуда замаячил зеленый огонек и, то исчезая, то появляясь, стал вроде бы ко мне приближаться.
Печень екнула... Кто бы это ко мне?
Она?
Кто-то круто едет - таксисту велел не мелочиться, счетчик не включать, и видно - из города едет: у нас тут нет такси...
Она?
Вывернув из-за последнего бугра, такси осветило фарами дом...
Геныч!
Геныч пожаловал!
После крушения Последнего Оплота Социализма - все сюда! Ромка тут уже давно, хирургом.
Обнялись с Генычем.
- Ты, говорят, шале купил? - Геныч хмуро спрашивает.
- Смотри!
- Рухнуть есть где?
- Найдем!
Таксист, недовольный, уехал. А Геныч действительно рухнул.
На следующий день была пыльная, скучная суббота. Покидали в автоприцеп гулкие бидоны, поехали на реку за водой. Геныч долго удивлялся моей жизни, потом сказал:
- Ну ты, Санчо, даешь! Пыль! Слепни! Глухомань! Кладбище! Только такой толстокожий, как ты, здесь может жить!
Всегда бесчувственным меня считал. Он - чувственный!
Привезли, естественно, не только воду. Тут и пошел душевный разговор.
Про то, как в Африке на пули напоролся, я рассказал.
- И ты мог подумать, что это я?! - Геныч вспылил. - Что я могу своего друга... - Вскочил, забегал по избе. - Видеть тебя действительно не хотел. Специально в горы уехал! Но чтобы...
- Ну, извини.
- Надо же - с нефом перепутал! - все повторял.
Чтобы Геныча успокоить, раз пять гонял машину в лабаз за новыми порциями. Все казалось, этого-то хватит?! Но не хватало!
- Ты мог подумать, что я могу?! - Снова поехало. - В друга стрелять!..
- Ну... один-то раз было... вроде бы... - не выдержал я.
- Когда?! - Геныч взвился.
- Ну... на Троне Генсека...
- ... Ты мог подумать?! Эта сука бешеная в тебя палила! Еле потом обезоружил ее! Как гремучая змея - всех ненавидит!.. Кстати, тут видел ее!
- Где?
- На станции - где же еще? На поезд садилась! Вся расфуфыренная - не узнает! Спросил, как к тебе проехать, и не ответила!
- Так она ж и не знает! - радостно вскричал я.
- Да... - Геныч презрительно на меня поглядел. - Она тебя таких подлянок накидала...
- Когда?!
- А ты все к ней неровно дышишь!
- Погоди.
Выскочил в темные сени и там бешеный танец сплясал: все-таки никто на этом свете так ее не чувствует, как я!
Потом снова на станцию помчался... видимо, за выпивкой? Или зачем?
Душа как-то летела впереди машины, мысли все были о Ней... опомнился вдруг над самым обрывом, вдарил по тормозам. Тело удержал на самом краю, а душа от страха улетела. Высота... простор... далекое сипенье флейты... Приближается...
Стоп! Мне туда не надо! Она - здесь!
С высоты вижу лучики: такие же пьяницы, как я, едут в Плодовое за вином. Рывком возвращаюсь. Понимаю, что снова на земле, потому что слышу, как забытая бутылка, скатившись с заднего сиденья, разбилась и теперь, булькая, льется.
Фу!
Потом услышал, как тихо камешки струятся с обрыва из-под колеса. Медленно, осторожно попятился, развернулся... Во! На краю ходим!
На бешеной скорости ворвался в Плодовое. Встречный грузовик мне фарами помигал: мол, сбавь скоростянку! Засада! ГАИ!
Дикое ликование охватило меня. Жизнь идет!
В общем, укушались с Генычем крепко! И воскресенье под тем же флагом прошло...
В понедельник утром Геныч заходит ко мне наверх.
- Слушай, Санчо, не обижайся, но только такой толстокожий, как ты, может среди покойников жить! Я лучше на базе в общагу попрошусь!
- Ладно.
Вывел свой драндулет, поехали на базу. На площадке у стадиона работяги демонтируют какой-то ангар: много чего пришло в ветхость в связи с конверсией. Сдирают тонкие, светлые, словно поющие листы меркурина и швыряют в канаву, в грязь! Не выдержал, подошел.
- Мужики!
Отличная кровля на мою избу!
- Договоримся! - говорит бригадир. - А лестница не нужна тебе?
- Какая лестница?
- Винтовая. Из того же материала. На второй этаж.
- Покажите!
Геныч, махнув рукой, убыл.
А я с помощью товарищей начал грузить.
Стали с Колей-Толей крыть дом. После работы - и до темноты. Какая-то кулацкая жилка у меня все же оказалась! И лестницу установили: точно из прихожей на второй этаж, в будуар!
Но этим наша дружба с Колей-Толей не ограничилась.
В субботу - только вздремнул после обеда - радостный голос:
- Принимай, хозяин, гостей!
Выхожу на крыльцо. Коля-Толя в строгом костюме. За ним торжественно одетые люди стягивают с кузова грузовика гроб!
Странно как-то вышло: словно я, поселившись тут, сам священником сделался и кладбище заработало. Но я - то чем виноват? Открыл, конечно, окно, поставил им Бетховена.
Все родственники покойного оказались, естественно, у меня - и постепенно нажрался я с ними так, что ничего не помню!
Проснулся среди ночи от ужаса. Выхожу в сени и вижу, как ступени винтовой лестницы проседают по очереди: Он поднимается!
Просыпаюсь - снова солнце. Тишина. В избе - никого. Выползаю на крыльцо, и вдруг - с пыльной дороги сворачивает черная "волга". Алехин вылезает. Сам пожаловал!
Загорелый, в белом костюме. Смеется:
- Вы что - и отпевать уже начали? Оборачиваюсь - и цепенею: гроб с покойником стоит на козлах! Так отметили - похоронить забыли.
- Извините, - говорю, - мелкие погрешности. Заходите, если есть время.
Стоит, щурится. Любуется моей крышей.
- Должен вас порадовать: ваша крыша во всех сводках иностранных разведок уже числится как военный объект!
Развел я ручонками: а что делать? Объясняю ему: разбирали на базе огромный ангар из меркурина, мужики прямо бросают листы в полынь - и тут подхожу я, весь в белом!..
- Ясно, - улыбается. Заходим внутрь.
- О! Винтовая лестница оттуда же!
- Может быть, вы скажете... - С похмелья злоба колотит. - Где в наших краях можно добыть что-нибудь не стратегическое?
- Полностью с вами согласен, - смеется. - Но не беспокойтесь: я не из ОБХСС.
"А откуда же ты? - думаю. - ГРУ? КГБ? Да нет, как-то они мелкими сошками перед собою выглядят! С чем приехал?"
Ого! С коньяком!
- У меня к вам серьезный разговор...
Ну что ж, самое время! И обстановка подходящая...
- Надеюсь, вы понимаете, что все, что было прежде, - лишь подход к настоящему вашему предназначению? Даже не увертюра?
- Да знаете ли... мне как-то и предыдущего вполне хватило!
Шутливо махнул рукой.
- Да нет, то все было несерьезно.
- Да?
Вдруг вспомнил свое недавнее "состояние клинической смерти", когда чуть не гробанулся с обрыва. Не они ли начали "настоящую работу"?
Пронзительная догадка! И чувствую - верная!
Алехин только усмехается.
- Вас не проведешь!
- Так чем... мы занимаемся?
- Пока еще рано об этом говорить... вдруг не получится.
Ну! Мастер замечательных фраз этот Алехин! Чем-то мы уже занимаемся на грани смерти моей, но говорить об этом еще рано! После смерти, что ли, будет пора?
- Кстати, вы знаете, что это кладбище самоубийц?
Так! Удар обухом по голове! И в то же время, как бы тонкий намек мол, не случайно я на кладбище оказался, часть их сложного плана, о котором рано еще пока говорить!
- Самоубийц?
Тонкий намек? Действительно - вспомнил я, что особой любви и сожаления родственники недохороненного не выражали. Говорили, более того: явился с отсидки, тут же, нажравшись, стал гоняться за родичами с ружьем, потом, видимо, обиделся и...
- Значит - все это - конспирация? - оглядываю окружающий меня деревенский храм.
- Вроде да, - улыбаясь, Алехин говорит. - Теперь уж, глядя на вас, никто не скажет, что вы гений!
Подошел я к осколку зеркала на бревне, увидел свою физиономию, дико захохотал.
- А я - гений?
- Безусловно. Кто же еще три раза может вернуться с того света?
Тишина. В углу двора, где он спускается к умывальнику, уже стало темнеть, комары полетели...
- Надеюсь, вы понимаете, - Алехин говорит, - что мы с вами служим не войне, а Высшим Загадкам?
Тишина. Он повернулся и вышел.
А я остался.
И в тот же день еще я встретил Ее!
Поехал в Плодовое за продуктами... Идет народ с железнодорожной станции. И она! Сколько лет уже ее не видал! И не помнит меня.
- Подвезти?
Молча села, не глянув даже. Мыслями далеко.
- Звероферма.
Ах, звероферма! Понятно! Тогда еще, в общежитии когда жила, на портниху училась, училась и - выучилась! Говорили, она в Африке пропадает, а она уже здесь цветет! Звероферма! Там командует Хорь, известный своим гаремом из зверовщиц - без личной проверки никого не принимает! Ясно! Жены начальства - и тут, и в городе - ходили, ходят и будут ходить в шубах из его куниц! Хорь вечен! Значит - и она? Да, неплохо причалила!
