Бегство в Египет. Петербургские повести - Александр Васильевич Етоев
Андрей Т. улыбнулся. Почему-то, слушая все эти угрозы, он не испытывал никакого гнева. Если поначалу он ещё волновался, готов был спорить и доказывать свою правоту, то теперь успокоился окончательно. Уж слишком всё это походило на фарс, слишком плохо играли занятые в фарсе актёры, слишком мелки, безжизненны и фальшивы были страсти, которые перед ним разыгрывались. Он – живой человек, они – мертвяки, ничто, вылезли из дурного сна и корчат теперь из себя хозяев вселенной. И ещё неизвестно, существуют ли эти твари в действительности. Чем больше он обо всём этом думал, тем сильнее его разбирал смех. Какое-то время Андрей держался, но наконец не выдержал. В горле у него запершило, в глазах заиграли чёртики, и смех прорвался наружу. Андрей Т. стоял перед старухой, подёргиваясь и прикрывая ладошкой рот.
Двугорбая сначала не поняла. Она тупо упёрлась своим мерцающим катафотом в дёргающуюся от смеха фигуру, оглядела всю свою мерзопакостную компанию – не строит ли кто в ней рожи и не делает ли соседу рога, но, не заметив ничего подозрительного, вновь уставилась на Андрея Т. и спросила его удивлённым голосом:
– Папочка, ты чего? Может, тебе валидолу? Есть здесь у кого-нибудь валидол?
Из толпы высунулся дохленький упырёк, облизнулся и застенчиво предложил:
– Может, кровопускание? Натуральный способ, никакой химии. Помогает, я часто пробовал.
– Нетушки. – Андрей Т. бешено замотал головой. Смех смехом, а давать им пить свою кровь – уж это он ни за что не позволит. – Свою пускайте, моя пусть при мне останется. И вообще, ребята, хватит мне тут морочить голову. Считайте, что разговора не получилось. Я пошёл, мне пора. Где здесь выход?
– По-моему, папаша не понял. – Старуха заворочала под балахоном горбами, словно хищная огромная птица, собирающаяся взлететь. – Для тебя отсюда выхода нет. В Заповеднике ты останешься навсегда.
– Ага. Это я уже слышал. В полночь вы меня… зафиксируете. Кстати, что это значит – «зафиксируете»? Замочите, что ли? А труп замуруете в стене?
– Скоро узнаешь, умник. – Это сказал человек-вешалка, поблёскивая лаковым подбородком и выпуская из жерла своей дальнобойной трубки кольца порохового дыма.
– Невежливо перебивать старших, – осадил Андрей Т. нахала. Затем перевёл взгляд на старуху: – Значит, вы мне добра желаете. Настоящего, реального, твёрдого, как доллар американский. И как же, я извиняюсь, согласуется это ваше добро с угрозами по моему адресу? Мне кажется, вы меня боитесь. И Генку, то есть господина директора, вы тоже боитесь. И то, что вы тут несёте, – обыкновенный мстительный бред, и сами вы – тоже бред.
Лицо хмыря с челюстью, стоящего между халтурщицей и фашистом, из синего стало красным. Лом в его мясницких руках извивался, как раненая змея.
– Чувырло! – хрипло выдохнул он из себя. – Фраер меня достал! – Он грохнул ломом об пол.
– Всех достал этот фраер! Ведёт себя оскорбительно. Фуфло гонит. Надо сделать ему маленькое «чмок-чмок». – Блинообразный толстяк в костюме в красно-белую шашечку, потирая вздувшиеся ладони, боком вылезал из толпы. Давалось это ему с трудом – мешало неохватное тело.
– Мальчик хочет в Тамбов… – Намакияженная халтурщица, бантиком сложив губы и слюнявя потухшую сигарету, выпустила свои острые коготки и наставила их на Андрея Т. – Киса, зачем ты обидел девочку? Девочки не любят, когда их обижают.
– Мы, папаша, никого не боимся. – Двугорбая командирша расправила свои руки-крылья, успокаивая растревоженную толпу. – Заруби это себе на носу. Просто некоторые долги положено отдавать вовремя. Да, – она покрутила пальцами глаз-шарикоподшипник, – за квартирку свою городскую не беспокойся. За квартиркой за твоей мы присмотрим.
– А может, его того?.. – Сердобольный недобитый фашист хлопнул кулаком о ладонь. – В смысле, того его… Ну то исть запереть до полуночи?
– Без надобности, – сказала старуха. – Одна муха не проест брюха. Народ здесь тихий, спит в спячку, горемычит в горячку, зря не высовывается, в картах не подтасовывается…
Глава 9Всё, естественно, закончилось дракой. Человек-студень, пока боком пёр сквозь толпу, наступил кому-то там на ногу. Этот кто-то натужно взвизгнул, откинул для удара кулак и, конечно же, попал в упырька, того самого, что предлагал Андрею кровопускание. Упырёк, не стерпев обиды, размахнулся, но помешала толпа, а точнее, мёртвый красноармеец, стоявший от него по правую руку. Красноармеец, недолго думая, вынул свой допотопный маузер и заорал во всю истлевшую глотку: «Врёшь, сволочь! Есть через Сиваш брод, раз птицы туда летают!» Маузер глухо всхлипнул, должно быть – выстрелил; во всяком случае, звук падающего тела и стон прозвучали ясно; впрочем, те́ла Андрей не видел, ему некогда было смотреть на тело, потому что все вдруг втянули головы и как-то подозрительно замолчали.
Причина их странного поведения открылась Андрею скоро.
– Хулиганим? – услышал он у себя за спиной. – Бузим? Срываем плановое ежегодное отчётно-показательное концертно-массовое мероприятие? Бросаем на пол окурки? А урны, спрашивается, на что?
Андрей Т. обернулся. Кот Базильо, это был он. На нём не было ни бархатного кафтана, ни ботфортов, ни кружев, ни шляпы с павлиньим пером – никаких декоративных излишеств, в которых он щеголял на сцене; только хитрая кошачья ухмылка да вскинутые пики усов, нацеленные на переминающуюся компанию.
– И новенький тоже здесь. Не успел прописаться, а уже создаёт конфликтную ситуацию!
Андрей Т. сконфузился и пожал плечами.
Кот достал свою амбарную книгу, раскрыл её наугад и, тщательно послюнявив коготь, сделал в ней какую-то запись. Захлопнул книгу, и она таинственным образом испарилась, спрятавшись у кота под мышкой.
– Всех прошу пройти в воспитательный кабинет, – строго объявил кот. – Новичков это касается тоже. – Последнее относилось лично к Андрею Т.
Кот махнул хвостом, и все, включая Андрея, покорно поплелись за ним следом. Уже на выходе из курилки Андрей Т. обернулся, чтобы осмотреть поле боя. Но ни
