Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва
– Что? – мне не понравилось выражение его лица, будто он хотел что-то сказать, но сдерживался.
– Сам знаешь что, – раздраженно буркнул он.
– Не понял? – я пнул его мешок полушутливо, но с долей злости, потому что мне не нравились такие его взгляды.
– Ты бы пошел на гей-парад как участник? Чтобы заявить миру о своей ориентации? – с сарказмом спросил Сашка. – Да ты ведь даже себе не можешь признаться.
– В чем? – от его слов по спине пробежал холодок.
– Ты знаешь в чем, – небрежно бросил Сашка и, будто пытаясь сдержаться изо всех своих сил, добавил: – Забей…
– Нет, договаривай, – уперся я, мне было крайне важно услышать, что он скажет.
– Отлично! – психанул Сашка. – Твоя бисексуальность сильно смещена в сторону гомо. Но мы делаем вид, что это не так.
– Это неправда! – меня разозлило, что каким-то образом он присоединился к моему отцу.
– Жека, – примирительно поднял руки Сашка. – Какая разница, если это даже и так? Никто не ходит с прибором и не замеряет что-то. Нам комфортно в наших отношениях всем троим, так почему ты, блин, просто не можешь сказать все так, как есть?
– Потому что нечего говорить! – взорвался я. – Ты сейчас как мой отец в точности!
– Знаешь, не надо перекидывать на меня вину, если твой отец промыл тебе мозги! – удивительно: Сашка говорил раздраженно, но не выходил из себя. – Мы принимаем тебя таким, какой ты есть. Что нельзя сказать о тебе самом.
– Это бред! – возмутился я.
– То есть хочешь сказать, что папка с двадцатью разными порнороликами, где парни жарят друг друга, – это случайность? – Сашка начал выходить из себя, а я проклял тот день, когда попросил его разобраться, что не так с моим компом.
– Мы же с тобой… знаешь ли… не…
Он знал, о чем я говорю.
– А-а-а, – протянул он. – То есть только анал делает тебя геем? А поцелуи, взаимная дрочка и отсосы – это так, понарошку типа?
– Мы занимаемся этим и с Лисой! – выпалил я.
– Да, остановимся на ней, – он обернул мой же аргумент против меня. – Давай будем честными: если бы Васа отрастила себе грудь пятого размера и здоровый такой афедрон, вряд ли бы ты пылал к ней прежней страстью.
– Я люблю ее! – я перешел на крик. – И она меня привлекает точно так же, как и ты!
– Я не сказал, что это не так, – Сашка будто сразу сдулся и продолжил устало: – Мы вообще сейчас говорим о разных вещах.
– Да неужели? – я уже не мог быть спокойным, все его намеки были просто возмутительными. Я жил с кучей мужчин в казарме целый год и ни на кого там не кидался.
– Слушай, нет ничего плохого в том, чтобы залипать на гей-порно, любить спать с Василисой и со мной, вообще в наших действиях нет ничего плохого, – сказал Сашка, и я почти успокоился, но потом он все испортил. – Плохо то, что ты считаешь постыдными некоторые моменты и скрываешь их.
– Я ничего не скрываю! – припечатал я. – Или что? Мне докладывать о каждом своем шаге?
– Жеваный крот, че ж ты так завелся-то? – Сашка устало закрыл лицо ладонями, но меня теперь раздражало абсолютно все.
В кои-то веки мой вспыльчивый друг решил проявить терпение и заняться сеансом психоанализа, который мне был совершенно не нужен. Да, я завелся, и меня уже несло.
– Давай определимся. Если уж мы должны быть до конца откровенными друг с другом, – я услышал в своем голосе издевательские нотки и захотел замолчать, но остановиться не смог. – Возможно, это тебе было бы комфортнее, если бы между тобой и Василисой не стоял кто-то третий?
Сашка поднял на меня глаза, и в них была настоящая мука, он сокрушенно покачал головой, но я продолжал, хотя самое время было закрыть рот.
– Или, возможно, тогда нам стоит более откровенно поговорить о тебе и свадьбе твоего брата? О твоем отце? О твоем нежелании, чтобы Лиса проходила психотерапию? – мне следовало захлопнуть рот ладонью, чтобы эти злые слова не вырывались наружу, но я ничего не мог с собой поделать. – Все мы знаем твою склонность к контролю и делению людей на тех, кто с тобой и кто против те…
– Осторожнее! – Сашкин голос зазвучал угрожающе.
Я знал, что это больные темы, но и он обвинил меня в том, от чего я должен был отбиваться чуть ли не всю свою жизнь. В этот момент дверь комнаты хлопнула и ничего не подозревающая Василиса вошла, весело насвистывая, после душа она была в прекрасном расположении духа, разрумяненная и свежая, но, как только заметила наши напряженные позы, нахмурилась:
– Что произошло?
– Ничего, – быстро ответил Сашка, стрельнув в меня глазами. – Поспорили по поводу политики.
– Может, вам нужно воспользоваться ногофоном доверия? – шутливо спросила подруга, но даже это меня сейчас раздражало, и, чтобы не наломать дров еще и с Лисой, я схватил полотенце и почти побежал в сторону ванной.
Нет, да как он смеет! Я любил Василису, и мне нравилось обнимать ее, целовать и делать с ней все те же вещи, что и с Сашкой. На минуточку: у меня были девушки и до Василисы, чего о Сашке сказать нельзя. Может, он хочет списать меня со счетов? Провел с ней год, пока я был в армии, и ему это слишком понравилось? И он решил от меня избавиться?
Я стоял под струями теплой воды и старался урезонить бешено скачущие в голове мысли. Это ерунда! Гнев сейчас заведет меня в совершенно другое русло. Мы планировали открыть ресторан, я никогда не чувствовал, чтобы Сашка тянул одеяло на себя в наших отношениях. Возможно, его действительно беспокоило гей-порно? Может, он переживал о чем-то своем? Учитывая характер наших отношений, вряд ли он осуждал меня. Я вспомнил время, которое провел в казарме, наполненной парнями, и судорожно виновато сглотнул. Да, мне хотелось секса с другими… людьми, но фантазии – это не то же самое, что реальность. В реальности для меня существовали только Лиса и Сашка. Поэтому его обвинения в том, что я бы предпочел воображаемых парней, – просто бред. Я не был геем ни тогда, когда об этом орал мой отец, ни сейчас, когда этого боится мой парень.
Сашка сам всегда говорил, что нам не нужны ярлыки, в чем тогда проблема?
Из душа я вышел куда более спокойный, но расслабленный не до конца, и, пока Сашка мылся, Лиса пыталась узнать, поссорились ли мы,
