Последнее падение - Дориана Кац
— Но при это вы неоднократная чемпионка страны, этапов и финала серии Гран-при, не забывайте про это.
— Иногда мне везло. Иногда старшие давали слабину, а я выкладывалась на полную и карабкалась на пьедестал. Бывали случаи, когда я действительно могла составить им конкуренцию и побороться за золото. Это лотерея, никто и нигде не знает, каким будет расклад именно сегодня.
— Но вы всегда были фавориткой у публики.
— Фавориты никогда не выигрывают. Золотое правило спорта, вам ли его не знать.
— Не люблю эту фразу, но всё же, — лицо её изменилось и слегка скривилось от произнесённого. — Главное ведь не победа, а участие.
— Только не у нас.
Мы понимающе посмотрели друг на друга, осознавая всю глупость данной формулировки. Она — бывшая чемпионка мира по художественной гимнастике, я — несостоявшаяся чемпионка мира по фигурному катанию, этим всё сказано. Для нас участие — это пустой звон.
— Давайте на этом приостановимся и продолжим после рекламной паузы, как вам такая идея, Каролина?
— Только за.
— Тогда, дорогие телезрители, не переключайтесь, мы продолжим говорить о жизни Каролины Мороз после небольшой рекламной паузы.
Свет. Камера. Стоп. Съёмка приостановлена.
— У нас с вами двадцать минут, поэтому можете отдохнуть. Если что-то понадобится, то скажите кому-нибудь из съёмочной группы, я пока отойду. Встречаемся за пять минут до начала записи. Договорились?
— Да, спасибо, — я встала с кресла, чтобы размять затёкшие ноги. — Я, пожалуй, выйду на свежий воздух.
— Каролина! — раздалось откуда-то с задней части холла. — Да пропустите же вы, я часть тренерского штаба Академии, чёрт бы вас побрал!
Я развернулась на звук поднявшегося шума и слегка побледнела. На входе стоял Русаков, активно доказывающий съёмочной группе, что имеет право находиться на данной территории.
— Идиоты, — про себя сказала я. — Это Виктор Станиславович Русаков, вы что устроили то?! Уберите охрану.
Люди перед мной распустились, а я подошла в плотную ко второму тренеру, взяв его за руку, и вытянула из душного помещения.
— Ну прям как Славянская, — промолвил он, когда мы наконец-то оказались далеко от центра всеобщего внимания. — Здравствуй, Каролина.
— Здравствуйте, Виктор Станиславович, — я поёжилась, когда он крепко меня обнял и посмотрел в глаза. — Вам от меня что-то нужно?
— Неужели я не могу просто так прийти и навестить тебя, Мороз?
— Извините, — я негромко захохотала, прикрывая улыбку рукой. — Это уже привычки. Обычно вы не искали меня просто так.
— Это всё давно в прошлом, Мороз. Я просто соскучился по тебе, дурында.
— И я скучала по вам, Виктор Станиславович.
— Как только узнал, что ты здесь — сразу же прибежал. Давно же ты к нам не заглядывала, столько всего произошло, столько поменялось. Я тебе сейчас обязательно всё расскажу, но для начала — просьба у меня всё-таки к тебе имеется.
— Не удивительно, — я пожала плечами. — Я с самого начала это поняла.
— Пошли со мной, надо тебе кое-что показать, — он открыл перед мной дверь, ведущую на служебную лестницу, чтобы не тащиться по шумным коридорам, наполненным новыми солдатами в «Армии Сияющих». — Тебе понравится, уверяю.
Пока мы шли к тому самому месту, в которое меня решил отвести Русаков, мы начали обсуждать последние десять лет моего отсутствия. Из его рассказов я точно подметила, что Лия теперь работает главным спортивным психологом Академии, Кирилл стал вторым тренером в направлении спортивных пар, а Татьяна и вовсе подалась в судейство, периодически помогая с тренировками в Академии и подрабатывая комментатором соревнований по фигурному катанию. Некоторые из этих фактов я уже знала, но не была в них уверена, поскольку не заостряла внимание и старалась пропускать мимо ушей.
Даша, которая стала моим персональным тату мастером, редко говорила о жизни ребят, пусть и была с ними близка. Она прекрасно знала какую боль мне приносят воспоминания о прошлой жизни и почему именно я перекрылась от всего бывшего окружения. Но периодически у неё проскальзывали смешные истории, связанные с Лией, как оказалось — они до сих бор были лучшими подругами, и теперь Трубецкая оказывала ей квалифицированную психологическую помощь, или же с Татьяной и Кириллом, которые вечно громили ей квартиру и опустошали холодильник, как малые дети. Так мы пытались лечить друг друга, пусть и не очень эффективно. Молчание — стало нашим спасением.
Русаков приоткрыл передо мной дверь, приглашая сделать первый шаг, однако я лишь сильнее приклеилась к полу и погрузилась в воспоминания, пробежавшие у меня по спине холодным потом.
— Быстрее, мы же опоздаем, Мороз! Грымза точно нас грохнет!
— Эй, давай поаккуратней, Лина. Не хочу собирать тебя по кусочкам, если ты рухнешь со второго этажа. Такого финала моё сердце не выдержит.
— Куда вы рванули придурошные?! Живо в зал!
— Мороз! Мороз! Мороз!
— Каролина, — Виктор Станиславович протянул ко мне руки, когда ноги внезапно начали подкашиваться, а я размокать от пережитых эмоций. — Дыши глубже, всё хорошо.
В нос мне ударил, такой знакомый, но давно забытый опыт тринадцати лет, проведённых в Академии. Я не знаю, как описать вам запах, исходящий от искусственного льда, но попытаюсь в деталях описать весь спектр ощущений, которые обрушились на голову в один миг.
Мои подкашивавшиеся ноги всё ещё были влажными, лёгкие наполнялись холодным и колким воздухом, а руки покрывались тысячью мурашек. Чувство, что я пришла в обитель своего мироздания, где мне давно подготовлена могила. Закрыв глаза, я вновь почувствовала себя маленьким ребёнком, на всех парах несшимся по коридорам этого ледового дворца, стараясь не опоздать на очередную тренировку.
— Лина, ты меня слышишь? — спросил второй тренер.
Вернувшись в реальность, я вновь начала вникать в происходящее. Русаков всё ещё придерживал меня за локоть, подпирая боком открытую дверь и стараясь понять, что происходит. Глядя в его лицо, я поняла насколько сильно он постарел. Вроде бы — всё тот же Виктор Станиславович, только теперь он казался мне каким далёким и неизученным. Морщины на его лбу уже не пропадали, а когда-то расправленные широкие плечи поникли и тянули вниз. Но стоило ему улыбнуться, как внутри у меня что-то раскололось. Несмотря на все мои промахи и ошибки, он
