Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)
"Как вы могли подумать? (Мы с маман исключительно на "вы" были аристократическое воспитание!) Ваш отец - инжэнэр!"
Портрет "инженера" этого, покойного Петра Васильевича Познанского, в форме капитана первого ранга в рамке стоял у нас, но как-то я его не ощущал. А Маркел - вот он тут! Буквально каждый праздник нажирался и босой - особенно по снегу любил - с баяном по нашей улице шел. Но при этом, что интересно, был строгий моралист. Все разговоры вел исключительно об этом - но только с осуждающих позиций.
- Вхожу я к ей - а ее собака сзади жарит, сенбернар ее!
- Кого? Анну Ермоловну?
- Ну, а кого еще-т?
- Не может этого быть! Анна Ермоловна...
- Много ты в жизни видел! Да за такое к стенке надо прислонять! А у нас - семь лет дают, больше не дают!
Где он и эти семь лет надыбал, тоже неясно: может, в статье "Издевательство над животными" - но стоял крепко.
Вот такой "отчим"! Но при этом, что интересно, благодаря исключительной своей злобности лучшим сдаточным мастером был на верфи: кому попало "Саркофаг" не доверят!
Другая его страсть: искусство! Сколько десятилетий он подводные лодки выпускал - все это время считалось необходимым малевать в кают-компаниях родные пейзажи для усиления тоски по Родине. Грустные осенние рощи, разливы рек ее, подобные морям... Маркел и тут мастером был. Конкурентов всех доносами загрыз - за "формализьм" и прочие грехи. Меня с малых лет на натуру брал. Поэтому и вырос я таким меланхоликом, очевидно.
Перед самой сдачей "Саркофага-2" Маркел вдруг обнародовал сенсацию: издана статья в кодексе - тому, кто с другой стороны подойдет к бабе, даже к жене... "семь лет дают - больше не дают"!
Ромка, наш главный борец за права человека, дико завелся:
- Что за чушь вы городите? В стране демократизация полным ходом идет, а тут!..
- Вот ее и надо остановить, твою демократизацию! - Маркел говорит.
- Ну, знаете!
Тут я неожиданно для себя тоже сторону Маркела принял... Ромка только что как раз о своих подвигах в общежитии рассказывал - и вдруг!
- Надо будет новый кодекс найти, - озабоченно говорю.
- Да что вы городите?!
И когда мы лодку буксиром выводили с завода, Ромка метался между леерами надстройки, а мы застыли, как изваяния, на корме буксира, и я пальцами цифру "семь" показывал, а Маркел - решетку.
Где-то на траверсе островов Зеленого Мыса вызывает меня Алехин в свою каюту. Прихожу.
- Прибыл по вашему приказанию!
- Садитесь... Хотите коньякнуть?
- Здесь?
- К сожалению, на завтрак у Тиффани не могу вас сейчас пригласить.
Тонко улыбаемся. Сажусь.
- Ну... за вашу первую звездочку...
- Служу Советскому Союзу!
- Ладно... здесь этого не будем... Скажите лучше (?!?), как умерла ваша мать.
Неслабый вопрос. Меня так и кинуло, без всякой качки. Как умерла? Как жила, значит, не интересуется, - как умерла?
- А вы... знали ее?
- ... Н-немного.
Тоже - неслабый ответ. Рассказал. Последние три месяца не могла лежать, могла только сидеть, обнимая спинку стула. Так и умерла. И особой толпы из прежних многочисленных ее поклонников вокруг не наблюдалось. Только Маркел.
- ... М-да. Ну хорошо (?!?). Вы свободны.
Однажды у берегов Африки выкинули буй с телеантенной. Судьбоносный момент для всего человечества: прибытие Генерального секретаря ЦК КПСС, генералиссимуса Леонида Ильича Брежнева в Лгону, столицу недавно освобожденного африканского государства. Смотрим на экран. Спускается наш Ильич с трапа самолета, даже изображение от испуга слегка трепещет. Белозубо улыбаясь, его встречает теперешний правитель, известный людоед-демократ. Наш Мбахву, свергнутый царь, сидя с нами в лодке, изрыгает хулу перед экраном на древнем языке.
Потом изображение исчезает. Следующий кадр - колонна черных лимузинов, в первом - людоед, во втором - наш Ильич, стоя, вяло машет рукой. Черные лица по обочинам... поворот. И тут - колоссальный ляп местного оператора: мы видим внутренность машины, и под Самим, раскорячась, стоит на карачках наш Геныч, подпирая его зад лысой головой, с трудом удерживает на крутом повороте!
- Геныч! Геныч наш! - заорали.
С Лениным в башке и Брежневым на голове!
Убыл наш вождь и учитель из Африки, но нам почему-то было велено стоять.
Потом поняли, почему!
Завывание сирены, мигание синей лампочки; сваливаешься с койки и ногами вперед из отсека в отсек!
Врубаешь пульт:
- К связи готов!
Сколько готовым быть - неизвестно. Из-за щита вытягивается колода карт - я, Ромка, старшина системы Загорулько. И вот - первое счастье за много лет:
- Мизер!
Ромка подскакивает, как ужаленный.
- Не может быть!
Прячу карты на груди, тут снова мигание.
- Пожарная тревога!
В отчаянии бросаю карты, натягиваю из ранца ИДА - индивидуальный дыхательный аппарат. Снова хватаю карты - все семерки заменены девятками! Обвал! Поднимается дым, заволакивает, хватаю за грудки Ромку - он за стеклами честно таращит глаза! Ну, падла!
Невпротык учебная эта тревога - первое счастье за столько лет поломали!
"Покинуть лодку!"
Да, суровые условия их жизни испытывают они на нас! Нацепляешь всю амуницию - и в торпедный аппарат. В пятки тебе дышит Ромка. Задраивают сзади: нормальная жизнь, прощай, если то было нормальной жизнью! Резину обжимает вода. Выравнивают давление с забортным... вылезаешь на приступочку, в свете прожектора клубится грязь. Выпускаешь вверх на буе шкентель с мусингами, трос с узелками, и аккуратными прыжочками, как паучок. Сорвешься - "об верх разобьешься", как говорят моряки, - азот в крови закипит, сосуды порвутся. Не зря старых подводников, кто не раз через трубу выходил, по щекам ошибочно за пьяниц принимают! Дорога жизни уходит вверх, от узелка к узелку, у каждого - выжди, терпи!
Отчаяние нарастает... Да нет - навряд ли учебная, вряд ли такое готовят они себе... так "руководить" они вряд ли захотят! Боевая это тревога!
Буй относит прибоем, плыву уже над кораллами - белыми елочками с качающейся солнечной сеткой. И - стаи рыб: белых с отпечатками на спине двух розовых пальцев... Рыба Христа! Желтые, в черных жилетках. Огромные, темно-зеленые, на изгибе вдруг слепящие красным. Висит целая бездна радужных "клякс" - дернувшись, как по команде, исчезли! Почти прозрачная рыба-шнурок висит неподвижно, тараща глазки. Золотая солнечная сеть уже под пузом. Я сипло хохочу в трубку. И - встаю, сливая с себя лазурную воду. В обе стороны уходит сияющий пляж: розовые раковины, роскошно-развратно вывернутые. Раньше такие видел лишь на "осназовских" кораблях, под разными "шляпами" - геология, гидрография, экология, - "приколотых" в нужных точках мирового океана. Набираю раковины в руки, бросаю, набираю более роскошные. Рядом выползает с плеском чудовище, стягивает с лица резину... Ромка! Стоим, тяжко мотая головами: ну!..
Переползаем через шуршащую розовую гору - и дружный мат вырывается из наших грудей: оказывается, все-таки учебная тревога! Вдаль уходят волнистые холмы, из них торчат растения, похожие на огромную репу, и среди них скромно - то, что больше всего нам нужно сейчас: вагончик связи.
Да-а! Не удалось Артему устроить своего брата в депо!
В данном ракурсе эта фраза логического смысла не имеет и означает лишь ликование!
Последний оплот
Однако через месяц жизни там ликование как-то исчезло. Смотришь в пыльное оконце вагончика: глиняные хибары уходят улицей вверх, к монастырю и дворцу. Когда-то монастырь был, христианский, остался даже колокол, привезенный из Новгорода. А теперь - казарма.
Последний оплот социализма! И самый прочный в этом меняющемся мире. Потому как здесь навсегда решена главная проблема социализма - еда! С помощью людоедства. Правда, сейчас это решалось исключительно цивилизованно: одни племена пожирали другие, своих же - никогда! Именно на этом Леонид Ильич Брежнев и настаивал во время своего последнего визита: чтобы только пленных! А то мировая общественность косо уже смотрела на этот оплот, а Леонид Ильич полюбил уже мировую общественность и слушал ее.
Холмы. Баобабы. И наш скромный вагончик недалеко от Дворца Главного Людоеда. Он гостеприимно и не раз приглашал нас пожить во дворце, но мы скромно отказывались: прихлопнут в момент! Потому что слухи уже шли: русские против людоедства настроены, снова приплыли христианство (?!) здесь насаждать. Как говорится - спасибо за комплимент, но тучи явно сгущались. А вождь, тем более демократический, мог по пожеланиям своего народа на все пойти.
Так что - лучше в сторонке. Поэтому жили мы скромно, пока наша группа "Сокол" не ворвалась во дворец и не пристрелила нашего людоеда к чертовой матери: все-таки мировая общественность есть мировая общественность!.. Но зачем нам этот пыльный пейзаж? Господи, неужели отсюда собираются они планетой руководить?
Царем стал теперь наш Мбахву, выпущенный наконец из подводной лодки. Жить вроде спокойней стало, но все равно нам, испытателям социализма, домой хотелось. Потому что Мбахва тоже склонялся принять людоедство. Тем более что массы уже штурмовали дворец. Прежний - и демократ был, и людоед, а этот - ни то ни се!
