Несовершенства - Эми Мейерсон
Он приезжает к Кристи с бутылкой шампанского и четырьмя кольцами, которые купил по возвращении из Вены. Так много изменилось с прошлого сентября, когда Миллеры триумфально вернулись из Города мечты. На короткое время перспективы казались такими радужными: куча денег, прекрасные как никогда отношения с родными, — но тогда у Джейка не было ничего из того, что он имеет сейчас.
— Кристи, — окликает он, входя в квартиру, наполненную теплом, — в духовке готовятся баклажаны по рецепту миссис Чжан. Кристи выскакивает в гостиную, держа на руках Хелен-младшую. Девочка недавно начала ползать, и теперь за ней глаз да глаз.
Кристи замечает бутылку шампанского.
— Значит, сценарий приняли?
— Съемки запланированы на осень.
Кристи опускает на пол Хелен-младшую, подбегает к Джейку и обнимает его.
— Радоваться пока рано, — напоминает ей Джейк, чтобы она не питала напрасных надежд. Это ведь Голливуд — проект, который сегодня кажется железобетонным, завтра разбивается вдребезги.
— Молчи, — говорит Кристи, привлекая его к себе.
Коробочки оттопыривают его карманы, мешая им прильнуть друг к другу. Джейк вынимает их, ожидая, что она воскликнет «О, Джейк!» и заплачет, но она смотрит на них так же настороженно, как в прошлый раз, когда он пытался вручить их ей.
— Кристи, — начинает Джейк.
— Не надо. — Она заставляет его посмотреть ей в глаза. — Мы вместе. Ты, я, Хелен. Но я не могу выйти за тебя замуж, пока ты не разговариваешь со своей семьей.
— Я общался с Эшли и ее детьми вчера, — возражает он, хотя и прекрасно понимает, что она имеет в виду. — Я не могу, Кристи. Я боюсь вводить их в нашу жизнь, в жизнь Хелен-младшей. Они обречены быть вечным разочарованием.
— Я не могу указывать тебе, что делать. Но, если мы поженимся, я хочу, чтобы наши семьи объединились. Не желаю начинать с новых потерь. — Джейк понимает, что она говорит о семьях ее матери и Хелен. — И твой сценарий, из-за которого мы сегодня празднуем, — он тоже принадлежит твоим родным. Ты должен позволить им разделить с тобой успех.
Кристи берет бутылку шампанского и исчезает в кухне, оставляя его одного в гостиной с четырьмя ювелирными коробочками. Он снова кладет их в карман, чувствуя их легкую тяжесть, и наблюдает, как дочь пытается встать, опираясь на него. Силенок ей еще не хватает, но это не уменьшает ее усердия. Джейк наклоняется и поднимает Хелен в воздух.
В кухне хлопает пробка от шампанского, и Кристи возвращается с бокалами. Они чокаются, но момент получается не таким торжественным, как ожидал Джейк. Кристи, конечно, права насчет сценария и лежащей в его основе истории. Порой ему хочется поделиться плодами своего творчества с Бек, чтобы она тоже гордилась им. За восемь месяцев, прошедших после того, как он выбежал из хранилища, она ни разу ему не позвонила. Эшли не устает напоминать ему, что он должен быть великодушным. Однако что-то ему мешает. Возможно, строптивость или так и не выветрившийся гнев от потери пятисот пятидесяти тысяч долларов, который все еще время от времени клокочет в груди. И дело даже не в самих деньгах. Он хочет быть великодушным, просто не знает, что для этого надо делать.
Двадцать один
Два года спустя
Когда Джейк узнает, что премьера фильма по его новому сценарию состоится на кинофестивале «Сандэнс», то поначалу приглашает только Эшли. С тех пор как два года назад исчез бриллиант, Джейк не виделся ни с Бек, ни с Деборой. Кристи выполняет свое обещание не выходить за него замуж, пока он не помирится с Миллерами. Но даже этого недостаточно, чтобы заставить его снова впустить в свою жизнь, в жизнь Хелен-младшей мать и сестру. К тому же Джейк и Кристи живут как партнеры, как родители своей дочери. Ему нетрудно забыть, что их союз юридически не закреплен. Временами он думает о Бек — когда слышит песню «Нирваны» на радиостанции со старыми шлягерами или видит татуировку в виде птицы, напоминающую наколку у сестры на предплечье, — но вспоминать о ней все равно что тыкать в заживающий синяк. Он не болит, пока его не заденешь, и в конце концов боль становится более знакомой, чем сам ушиб.
Собирая вещи для выходных в Парк-Сити, Джейк обращается мыслями к Хелен. Пока он писал сценарий, ему не приходилось скучать по ней. Когда он сочинял ее реплики, переживал события из ее жизни, прежде ему неизвестные, пока узнавал Флору, и Лейба, и Мартина, бабушка была с ним. Теперь, когда он закончил сценарий, он чувствует ее отсутствие более остро, чем за все три года, что ее нет на свете. Он мог написать сценарий о Хелен только после ее смерти, но не представлял, как будет смотреть фильм без нее. Это напомнило ему, как она отказалась от приглашения на премьеру «Моего лета в женском царстве» и предложила позвать вместо себя Дебору. Несмотря на тяжелые отношения матери и дочери, Хелен хотела, чтобы они были семьей, все они. И внезапно Джейку кажется несправедливым отдавать дань памяти Хелен, оставив Миллеров в стороне.
Бек получает письмо от Джейка на второй неделе семестра. Осенью она поступила на магистерский курс и стала учиться на школьного психолога. Если при поступлении в юридический институт она умолчала о своем исключении из школы, то на сей раз обрисовала в анкете свои провинности в старших классах и объяснила, что именно из-за них у нее есть сильное желание помогать другим. На занятии она смогла открыться перед своими сокурсниками и рассказать о мистере О’Ниле. Вместе они обсудили, что могли бы сделать как психологи в подобной ситуации.
Бек готовит ужин, когда в дом на Эджхилл-роуд стучит почтальон. Она сразу узнает неразборчивый почерк Джейка на конверте. Наклонный, почти иероглифический, он не менялся со старшей школы. Брат сознательно выработал его, считая стильным, а потом ему так и не удалось его упростить. Когда Бек училась в колледже, она попросила Джейка переписать цитату из Симоны де Бовуар и перевела надпись в виде татуировки себе на поясницу. Беря у почтальона конверт, она неосознанно трет спину, где навсегда запечатлен почерк ее брата.
Конверт адресован ей и матери. Письмо, предполагает Бек. Интересно, что там: попытка загладить свою вину или свидетельство окончательного разрыва? Он, наверно, чувствует себя так же, как в годы после премьеры «Моего лета в женском царстве», когда ожидал от нее прощения.
Хотя ей не терпится открыть письмо, Бек кладет конверт на обеденный стол, чтобы они с матерью могли прочитать его вместе, когда та вернется
