Дикие питомцы - Амбер Медланд
Утром я перед всеми извинилась, продолжает она. Зачем ты вообще этот случай откопала? Сама знаешь, мне за него стыдно. И нечего козырять им, играя на руку тем, кто твердит «они все врут». Я ни на кого не заявляла в полицию, а просто напилась и несла всякую чушь.
Ты первая начала, бросаю я.
Я хотела тебя рассмешить. Поднять настроение.
Я смотрю на себя в зеркало до тех пор, пока зрачки не начинают расплываться.
Рэй ведет нас в какой-то шикарный ресторан в Верхнем Ист-Сайде. Меня в дрожь бросало от одной мысли об их с Нэнси знакомстве, но сегодня она прямо паинька. Как приятно наконец с вами познакомиться.
Рэй выпячивает грудь. Когда он уходит в туалет, Нэнси говорит – а твой папка прямо мачо. Видела бы ты моего. Чистый Денни Де Вито.
Угу. Но мы с ним редко видимся.
В качестве аперитива я выпиваю два гимлета с водкой. Нэнси потягивает «Джеймесон» и рассказывает печальные истории из своего детства. Рэй ловит каждое ее слово. Я гремлю кубиками льда в стакане и оглядываюсь в поисках официанта, но он куда-то запропастился.
Тогда я начинаю пересказывать недавно прочитанную статью. О том, как студенты Браунского университета проголосовали за то, чтобы в медчасти сделали запас капсул с ядом на случай ядерного взрыва. Чтобы в критический момент можно было покончить с собой, а не ждать мучительной смерти. В наше время у них бы такое не прошло. Только представьте, сколько раз за день всем нам хотелось бы раскусить зуб с цианидом.
Что ж, если хочешь знать, твои бабушка и дедушка были уверены, что мне не суждено появиться на свет. Всем тогда казалось, что ядерной войны не миновать.
Как же вы с этим жили? – спрашивает Нэнси. И мы оба на нее оборачиваемся.
Рэй, пожевав, отвечает – в то время мы иначе смотрели на вещи. Если хотите знать, мои бабушка и дедушка боялись даже меньше, чем вы сейчас. Он берется за корзинку с хлебом и, покосившись на мой бокал, говорит – это я попросил унести. Что ж, давайте заказывать. А потом предлагает Нэнси выбирать все, что пожелает. Если что-то останется, всегда можно забрать домой.
Они начинают обсуждать, как это тяжело – расти в бедности. Нэнси плачется Рэю, что в детстве жила на ферме и ухаживала за телятами. А у меня ощущение, будто в горло мне залетела колибри и бешено машет крылышками, скребя по стенкам гортани. Рэй в ответ признается Нэнси, что самое приятное в достатке – помимо возможности содержать семью – это позволять себе выкидывать старые вещи.
Тогда Нэнси рассказывает ему, как мы с ней встречали в Лондоне Новый, 2016 год. Поскольку он вложился в строительство одного из отелей, нас пустили туда бесплатно. Рэй, услышав об этом, приосанивается. Правда, тут Нэнси переходит к той части истории, в которой коридорный обозвал нас лесбиянками, и ему сразу становится не по себе. Я, привыкшая путешествовать с Тесс, кинулась в холл и закатила грандиозный скандал. Менеджер все готов был для нас сделать, лишь бы я не выполнила свою угрозу и не позвонила в «Гардиан». Ужинали и выпивали мы в тот вечер за счет заведения. Нэнси заказала говядину по-бургундски, камамбер с соусом из красной смородины, стейк под перечным соусом, спаржу, жареный картофель, шоколадный фондан и бутылку розового шампанского. А потом сразу уснула, и мне пришлось сидеть и смотреть, как еда остывает и превращается в неаппетитное месиво. В мороке пассивной агрессии я посмотрела две серии «Секса в большом городе», а потом разбудила Нэнси. Она заставила меня разлить шампанское по бокалам и заснять ее, нежащуюся в кровати с подносом в обнимку. Потом она снова забралась под одеяло и заявила – мне просто хотелось все это заказать. Это лучшая месть.
А я выставила этот постыдный поднос в коридор.
Молодчина, дочка! – с гордостью заявляет Рэй. Нэнси, передать не могу, как мне приятно видеть Айрис такой счастливой. Приезжай почаще!
Нэнси оглядывается на меня за подтверждением, а я хмурюсь. Эй, чего надулась? – развязно спрашивает она.
Я пытаюсь пнуть ее под столом, но промахиваюсь.
На десерт мы заказываем крем-брюле, я разбиваю корочку чайной ложкой.
Ах, какая красота, даже есть жалко, охает Нэнси. И тут же принимается уплетать за обе щеки. Я нарочно не доедаю свое, но официант забирает вазочку раньше, чем остальные успевают это заметить.
В туалете мы с Нэнси ссоримся. Наши отражения мечутся по всем полированным поверхностям, меня в этой комнате явно слишком много – мысли разбегаются. Может, хватит уже?
Я что, виновата, что у меня нет отца?
Хочешь сказать, тебя гребаный аист принес?
Мне нравится, когда меня балуют. Я же его у тебя не отнимаю.
Знаю.
Я никогда в таких заведениях не бывала, продолжает она. Тебе что, жалко?
Ой, да на здоровье. Если он тебе так нужен, забирай, пожалуйста.
Окончательно я распаляюсь, когда она соглашается взять у Рэя денег на такси, а потом заявляет, что все они пойдут Николаю. В квартире Нэнси снова натягивает футболку #всегдаверьженщинам.
Я морщусь, а ей только того и надо. Тебя эта тема так бесит, потому что ты боишься, что кто-нибудь заявит на Эзру?
Мне в голову с ревом бросается кровь. Что? – невинно переспрашивает она. Я же не утверждаю, что он насильник. Просто, когда так часто трахаешься с разными женщинами удолбанный в хлам. К тому же, учитывая его предпочтения. Я вылетаю из комнаты, а она орет мне вслед – чего это тебя так задело?
В коридоре я приваливаюсь спиной к стене и начинаю орать в ответ. Что да, я понимаю, на что она намекает, но нет, я не боюсь, что Эзра мог кого-то изнасиловать. И что она умеет убедительно затирать всякую хрень, но это не делает ее россказни правдой. И то, что однажды они вместе подрочили, не дает ей права. И что, если она до сих пор не понимает, в чем разница между сексуальным насилием и БДСМ, так это просто потому, что она ни черта не знает. Оттого и говорит гадости – как всегда делает, когда не разбирается в теме. Я сообщаю ей, что не раз отказывала Эзре и что он всегда давал мне только то, чего я хотела. И что то, что она презирает меня за распущенность, никак не вяжется с ее феминизмом, и что нечего совать свой нос в мою сексуальную жизнь. Вид
