Джекпот - Давид Иосифович Гай
– Генрих и Лера, квартира номер восемь, позвоните, они ждут.
Записывают его фамилию в тетрадку, как в Нью-Йорке в домах с секьюрити, звонят, удостоверяются, что господин Ситников действительно приглашен в гости, и разрешают пройти внутрь. Холл с зеркальными стенами и мозаичным полом, лифт изнутри отделан бархатом бордового колера. Мгновенный бесшумный подъем на четвертый этаж. Выходит, в доме на этаже по две квартиры. В дверях встречает Лера, загорелая, будто только что с курорта, веселая, по-свойски целует Костю и вводит в прихожую, если таковой можно назвать, наверное, двенадцатиметровую комнату в темно-вишневых панелях. Благодарит за цветы и приглашает в гостиную, показавшуюся немыслимых размеров, освещенную огромной хрустальной люстрой, какую привычнее видеть в театрах.
Лера берет Костю за руку, будто сам он может заблудиться в этих хоромах, и подводит к инкрустированному бронзой журнальному столику, за которым сидит такая же загорелая женщина чуть постарше Леры, на вид лет сорока пяти.
– Знакомьтесь, это моя сестричка, мы очень дружим. Помните, Костя, я рассказывала о ней в Риме? Теперь можете видеть воочию во всех ее прелестях, – и заливчато хохочет.
Сидящая за столиком протягивает Косте руку:
– Аля.
Жгучая брюнетка, гладкие, завивающиеся книзу волосы, фиалковые, чуть навыкате, со смешинкой глаза, высокая грудь рельефно подчеркивается бирюзового цвета кашемировой кофтой. Опасная красота, о нее ожечься можно. Клин клином вышибают, думает Костя, перед ним прямая противоположность Лизы, абсолютно во всем. Может, специально послана ему, чтобы скорее забыл пичугу? Чем-то неуловимо Аля напоминает Наташу – один тип женщин зноя, по его определению.
– Что пить будем? – интересуется хозяйка. – Лично я коньячок.
Аля выбирает шампанское, Костя – виски со льдом. Лера колдует у столика с напитками, предлагает пересесть на диван, Аля встает, и Костя не может отвести взгляд от ее фигуры. Она повыше сестры, покрупнее, все в ней соразмерно, гармонично; когда садится на диван, в меру короткая юбка открывает красивые лодыжки и круглые аппетитные колени. От Леры не ускользает Костин взгляд, она незаметно поднимает брови: ну, что я говорила…
– Итак, господа, выпьем за встречу и за знакомство. Надеюсь, Генрих не слишком опоздает к ужину, не то мы надеремся. Алечка, ты извинишь нас, но мы тебя оставим одну – хочу гостю показать квартиру. Ему наверняка будет интересно.
По сравнению с тем, что видит Костя, путешествуя по анфиладе комнат, поднимаясь по лестнице на второй этаж, его нью-йоркское жилище выглядит лачугой. Конечно, он в состоянии (ловит себя на игре слов: в состоянии, имея состояние…) купить куда более дорогую квартиру, и не на Даунинг стрит, а на Парк авеню, отгрохать домину на Стейтен-Айленде или в Нью-Джерси с лифтом, идущим с первого на третий этаж, только зачем? Не находит в этом ни малейшего смысла. Интересно, сколько стоит жилье, которое он сейчас осматривает? Словно уловив его вопрос, Лера сама выкладывает:
– Такая элитная квартира стоит более двух миллионов, понятно, не рублей. Кое-какие деньги у нас были, остальное одолжили. И никаких ваших мортгиджей.
– Моя квартира много скромнее вашей. Но я один живу и не делаю из этого культа.
– Мы тоже не делаем. Поймите, Костя, все мы так долго жили в нищете или пользовались казенным, нам не принадлежавшим, что при первой возможности заиметь свое ринулись строить, твердо зная – это уже не отнимут. Поскольку отнимать придется у очень многих. К тому же у нас девицы-погодки растут, студентки, часто моя мама гостит, друзья живут, нам площади много надобно, – точно оправдываясь.
– Я про культ просто так сказал, не принимайте всерьез, – хочет сгладить неловкость.
– Я и не принимаю.
Они возвращаются в гостиную, где Аля курит и смотрит телевизор. Еще выпивают, Лера начинает рассказывать, как славно отдохнули они с Алей в Бразилии, купались, загорали, одни, без мужиков, благодать. Аля изредка вставляет реплики, но видно – заглавную роль в их отношениях играет Лера. Попутно Косте сообщается, что их матери – родные сестры. У Али свой бизнес, туристическая фирма, известная в Москве, вот они и пользуются возможностью путешествовать. Генрих редко ездит, безумно занят, опять же выборы в это воскресенье, на него многое легло. Леру отпускает одну охотно, не ворчит и не перечит, золотой муж, Аля же у нас девушка свободная, ей кататься никто и ничто не мешает, тем паче возит группы.
– А как же бойфренд, неужели спокойно реагирует на частые отлучки, не ревнует? – Костя в упор глядит на Алю. Виски делает свое дело.
– А нету никакого бойфренда, – выдерживает взгляд Аля. – Выгнала. Он решил, что у меня контора Кука, можно мной пользоваться. Терпеть не могу мужиков-прихлебаев… А вы-то чем в вашей Америке занимаетесь? – по-простому, без всяких антимоний.
– А ничем не занимаюсь. Жизнь прожигаю, – Косте охота ваньку повалять. А и впрямь, чем он занимается…
– Ладно, не выдумывайте. С виду вы солидный, положительный, Лера говорит, богатый. Наверное, бизнес свой имеете.
– Внешность обманчива, Алечка. На самом деле я прощелыга, пьяница и бабник. Деньги, впрочем, имеются. Вот и резвлюсь.
– Не хотите рассказывать, не надо. Лерка, ну где твой муж? Я есть хочу.
– Сейчас позвоню… – набирает номер по мобильнику. – Мой дорогой, компания в сборе, а… Сам вызывает? Извини, все, садимся без тебя. Ох, эта служба… Все, господа, Генриха не ждем.
Они переходят в помещение, примыкающее к кухне, устраиваются у овального, напоминающего барную стойку, стола на высоких
