Сергей Солоух - Шизгара
- Простите,- проговорил Грачик, обращаясь к человеку, которого еще мгновение назад собирался обойти уверенной поступью победителя.- Извините, вы где это купили?
Итак, то, что чудилось ему в потном мареве начала июня, в перебежках, в суете и волнении пяти суматошных дней, это давнее забытое колдовство, наваждение, чертик, упорно мерещившийся в гуще уличных толп, несмотря на всю силу и решительность оборонявшегося рассудка, он, этот бредовый мираж, оказался явью, реальностью. Мишка мог протянуть руку и коснуться, дотронуться, поцеловать худым локотком к голубой москвошвеевской безрукавке прижатый пластиночный конверт с четырьмя полосками черно-белых квадратиков, двадцать несравненных, старательно состроенных рож.
"Битлз,- гласила надпись знаками родной кириллицы.- Вечер трудного дня".
- Это? - переспросил обладатель сокровища, судя по широкой улыбке, вовсе не сомнениями охваченный, а упустить не согласный подтверждение,- это он, не кто-нибудь, он несет в руках нечто, возбуждающее радость, окрыляющее души.
- Да, да.
- Здесь, в Вешняковском.
- А где это Вешняковский? - спросил Грачик, глядя на замершие вдруг неожиданно, остановившиеся стрелки своего всепогодного "ориента", спросил благополучный и целеустремленный человек, ощущая, что проваливается в черный колодец необратимого времени.
- Да на "Ждановке" выйти к площади, а там на любом троллейбусе две остановки.
- А там много народу? - последняя безуспешная попытка вернуться в мир привычных углов и расстояний.
- Никого.
Но нет, оказывается, мы поторопились, он не сдался, вот в четвертый раз смотрит незрячими глазами на светящийся циферблат. Боже, даже качнулся было в том направлении, в котором шел легкой пружинистой походкой мгновение тому назад.
- А много там?
И, услышав "да есть", наконец действительно прекратил сопротивление, взмахнул рукой, встряхнул спесивым получемоданом и в жарком, но прекрасно скроенном костюме двинулся, побежал к станции, ускоряясь под скрежет и свист подкатывающей с томилинской стороны электрички.
Нет, пластинки не кончились, их было много, они стояли рядами, и двадцать квадратов, двоясь во всю ширь прилавка, превращались в сто, двести.
- А две можно купить? - спросил Грачик томное существо с фиолетовым маникюром.
- Можно.
- А три?
- Сколько угодно,- ответили синие губки.
"Тогда пять",- решил Грвчмк, разворачиваясь в направлении кассы.
"Нет, семь",- бессознательно прошептал, захваченный неожиданной чертовщиной, внезапным хороводом цветных видений - голый человек замахивается жердиной во тьме трясущегося кузова, коротковолосая девушка просит: "Пить", улыбающийся человек в сомнамбулическом трансе роняет на пол неустойчивую горку папиросных коробок, курчавая голова заставляет вибрировать и ухать белый пластик, невесомость, свобода, золотая, платиновая звезда в высоком небе и почему-то вдруг, внезапно крылышки, непроросшие крылышки сегодняшних лопаток...
- Сколько? - поторопила замешкавшегося покупателя до самых висков нарумяненная кассирша.
- На все,- сказал Лысый и, глядя ей прямо в лицо, высыпал на железную тарелку бумажки всех цветов радуги.
1984-1989
