Только не для взрослых - Ида Мартин
Артём спросил, что «это», и Макар принялся рассказывать о творящихся у них махинациях, о том, что на фабрике он с девятнадцати лет, и это его дом, и что даже в девяностых не было так, как сейчас. Он обращался к Артёму на «вы», называл Артём Станиславович и говорил, что помнит его дедушку. На что Артём ответил, что сам его не помнит, и попросил поскорее проводить нас в квест.
Поднялись по лестнице на третий этаж. Артём постучал кулаком в дверь, но нам никто не открыл.
– У вас есть свои ключи? – спросил Артём.
– Нет. – Макар вдруг занервничал, его спутавшиеся под шапкой волосы торчали в разные стороны, отчего он походил на сумасшедшего профессора. – Меня уже об этом спрашивали. Я искал. Не нашел.
– Кто спрашивал?
– Соседи. – Макар ткнул пальцем наверх. – Им показалось, что внизу кто-то есть, хотя быть не должно.
– Вы же знаете, что там живут пацаны? – Артём требовательно уставился на Макара.
– Просто поймите, я знаю, что это нарушение, но все было спокойно, – принялся оправдываться тот. – Да и мы не обязаны следить, пока арендатор не съехал.
– Это мои друзья, – оборвал его Артём.
Макар с облегчением выдохнул:
– Думаю, они просто спят. Там огромные залы.
Артём снова посмотрел на телефон и выругался:
– А со связью у вас что?
– Как что? – Макар проверил свой телефон и с тяжелым вздохом покачал головой: – Было все в порядке. Но я позвоню. Выясню.
Артём снова забарабанил в дверь руками и ногами.
– Лучше бы вам подождать до утра, – сказал Макар. – А то сейчас народ перепугается.
– Так. Ладно. – Артём взъерошил волосы. – Мне по-любому нужно открыть эту дверь. Пусть ее вскроют. Мы ехали сюда в ночи специально, чтобы поговорить с одним человеком.
– Сейчас слесарей нет, – растерянно протянул Макар.
– Мне без разницы, кто это сделает.
– Артём. – Я отвела его в сторону. – Ну что ты устраиваешь? Какой смысл ломать дверь, если можно дождаться утра? Что изменится? Если Макс там, то он не исчезнет.
– И что ты предлагаешь? Ехать назад, а утром обратно? Нет, я, конечно, очень люблю с тобой кататься, но желательно не по такой отвратной дороге и не на такой отстойной машине.
– Давай подождем здесь. Я видела внизу диванчик. Можно там посидеть.
– Хочешь просидеть несколько часов подряд ночью на проходной?
– Помнится, ты предлагал ночевать на вокзале.
– У вас есть здесь кровать? – Артём резко обернулся к Макару. – Или комната отдыха? Или еще какое место, где моя девушка может нормально отдохнуть?
– Есть. Найдем. – Обрадовавшись, что взлом двери откладывается, Макар снова засуетился. – Идите за мной.
– Не стоит никого беспокоить, – сказала я, когда он уже начал спускаться. – Мы можем и в машине посидеть.
– Ну уж нет. – Взяв меня за руку, Артём потянул за собой вниз по лестнице. – Раз уж я забрал тебя себе, то буду заботиться так, как считаю нужным.
– Что значит «забрал себе»? – Я засмеялась.
– То и значит. Ты же моя, и сама это подтвердила.
– Я сказала, что никогда не разлюблю тебя.
– Это одно и то же.
– Мне кажется, я должна обидеться, что ты говоришь обо мне как о вещи, но мне почему-то смешно.
Приостановившись, он поцеловал меня в лоб.
– Ты не вещь, но ты моя. Что в этом непонятного?
Макар отвел нас в комнату на втором этаже, где он ночевал, когда оставался на фабрике.
Здесь была узкая кровать, столик, заваленный бумагами и железяками, перекошенный шкаф у окна и чайник на подоконнике. В углу маленькая раковина.
– Простите, у меня немного бардак, – оправдываясь, сказал он. – Не ждал гостей.
Артём критически оглядел комнату:
– Чистое постельное белье есть?
– А, э-э… Нет.
– Хватит, – шепотом одернула я его. – Это же не гостиница, а он и так одолжение нам делает.
– Какое еще одолжение? Он работает на меня.
– Ты ужасно себя ведешь. Ты лишь собственник, а не царь. Хочешь, чтобы они все здесь тоже называли тебя «маленьким говнюком»?
– Если вам больше ничего не нужно, я поеду домой, – заторопился Макар. – Мне внучку в детский садик отвозить. Вернусь утром к десяти.
После того как дверь за ним закрылась и шаги в коридоре стихли, Артём по-хозяйски скинул куртку на стул.
– Теперь будешь сама за меня разговаривать.
– Просто нужно проявлять к людям уважение – вот и все.
– А я всегда проявляю уважение.
– Ты часто разговариваешь пренебрежительно.
– Неправда.
– Правда.
– Ты говоришь это специально, чтобы мне было стыдно.
Стало смешно.
– А ты знаешь, что такое стыд?
– Витя? – Артём нахмурился. – Когда ты успела стать такой дерзкой?
– Что? Дерзкой? – Я расхохоталась. – Слово из лексикона моей мамы.
– Нарочно меня цепляешь?
– И зачем же мне это?
– А вот зачем. – С легкостью подхватив, Артём опрокинул меня на кровать и прижал весом своего тела. – И да, я понятия не имею, что такое стыд.
Сначала это захватывающий дух полет, затем прыжок и погружение. Когда каждая клеточка твоего тела чувствует нежнейшее прикосновение воды и растворяется в ней, чтобы потом, собравшись в горячие волны, превратиться в накатывающий на прибрежные камни прибой и затем разразиться неистовым штормом, где земля сливается с небом.
Моя одежда разлетается по комнате и плавает в водах бескрайнего океана. Мне хочется, чтобы все было тихо, ведь у меня, в отличие от Артёма, стыд есть, но счастье и восторг настолько велики, что удержать их в себе невозможно. Я слышу свой голос и распахиваю глаза. Артём улыбается. В такие моменты его всегда переполняет чистая, нескрываемая радость, словно ему удалось виртуозно справиться со сложнейшим элементом композиции.
Я любуюсь его прекрасным лицом и тянусь за следующим поцелуем. Тогда шторм захлестывает меня с новой силой, унося остатки мыслей далеко-далеко за горизонт.
Все-таки любовь – это самое лучшее и прекрасное, что случилось со мной в жизни.
Я проснулась от холода. На улице было еще темно. Снег прекратился, но из окна сильно дуло. На мне был надет свитер, тогда как Артём спал раздетый и тепло шло от него как от печки.
В коридоре послышались громкие шаги и голоса. Кто-то остановился за нашей дверью. В ту же секунду раздался оклик.
– Стой! Не нужно.
– Макар просил сказать, как откроем.
– Потом. Чем позже встанет, тем лучше. Ты что, не в курсе
