Александр Грин - Том 6. Дорога никуда. Автобиографическая повесть
По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика положили на койку, и он скоро уснул, а проснувшись, увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой ноги.
– Так вот как пришлось нам встретиться! – сказал доктор, серьезный, высокий человек с грустным взглядом. – Узнаете ли вы меня, мистер Стильтон? – Я – Джон Ив, которому вы поручили дежурить каждый день у горящей зеленой лампы. Я узнал вас с первого взгляда.
– Тысяча чертей! – пробормотал, вглядываясь, Стильтон. – Что произошло? Возможно ли это?
– Да. Расскажите, что так резко изменило ваш образ жизни?
– Я разорился… несколько крупных проигрышей… паника на бирже… Вот уже три года, как я стал нищим. А вы? Вы?
– Я несколько лет зажигал лампу, – улыбнулся Ив, – и вначале от скуки, а потом уже с увлечением начал читать все, что мне попадалось под руку. Однажды я раскрыл старую анатомию, лежавшую на этажерке той комнаты, где я жил, и был поражен. Передо мной открылась увлекательная страна тайн человеческого организма. Как пьяный, я просидел всю ночь над этой книгой, а утром отправился в библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.» Но я упрямо допрашивал, и я все записал для себя на память.
К тому времени я уже два года жег зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома 7 часов), увидел человека в цилиндре, который смотрел на мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив – классический дурак! – пробормотал тот человек, не замечая меня. – Он ждет обещанных чудесных вещей… да, он хоть имеет надежду, а я… я почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка. Не стоило бросать денег».
У меня было куплено достаточно книг, чтобы учиться, учиться и учиться, несмотря ни на что. Я едва не ударил вас тогда же на улице, но вспомнил, что благодаря вашей издевательской щедрости могу стать образованным человеком…
– А дальше? – тихо спросил Стильтон.
– Дальше? Хорошо. Если желание сильно, то исполнение не замедлит. В одной со мной квартире жил студент, который принял во мне участие и помог мне, года через полтора, сдать экзамены для поступления в медицинский колледж. Как видите, я оказался способным человеком…
Наступило молчание.
– Я давно не подходил к вашему окну, – произнес потрясенный рассказом Ива Стильтон, – давно… очень давно. Но мне теперь кажется, что там все еще горит зеленая лампа… лампа, озаряющая темноту ночи. Простите меня.
Ив вынул часы.
– Десять часов. Вам пора спать, – сказал он. – Вероятно, через три недели вы сможете покинуть больницу. Тогда позвоните мне, – быть может, я дам вам работу в нашей амбулатории: записывать имена приходящих больных. А спускаясь по темной лестнице, зажигайте… хотя бы спичку.
11 июля 1930 г.
Комментарии
Дорога никуда*
(Роман.) Впервые – в издательстве «федерация», М., 1930. Печатается по этому изданию.
В 1926 году в Москве на выставке английской гравюры была представлена работа Джона Гриввуда (род. 1885) «Дорога никуда». Она подсказала Грину новое название и один из эпизодов романа «На теневой стороне», над которым он тогда работал.
Мейсонье, Жан Луи Эрнест (1815–1891) – французский художник.
Хаггард, Генри Рейдер (1856–1925) – английский писатель.
Ричард I, прозванный Львиное Сердце (1157–1199), – английский король.
Шканцы – часть верхней палубы судна, место для парадных построений команды.
Инфернальная женщина (от лат. слова infernalis – адский) – «адская», «роковая» женщина.
Цейхгауз – помещение для хранения запасов обмундирования, снаряжения, оружия, провианта и т. д.
Автобиографическая повесть*
Впервые главы повести были опубликованы: «Бегство в Америку» и «Охотник и матрос» в журнале «Звезда» № 2, 1931, «Одесса» – «Звезда» № 3, 1931, «Баку» – «Звезда» № 4, 1931, «Урал» – «Всемирный следопыт» № 12. 1930 (в сокращении), «Севастополь» – Звезда. № 9, 1931. Отдельным изданием «Повесть» вышла в «Издательстве писателей в Ленинграде» в 1932 году. Печатается по этому изданию.
В середине двадцатых годов А. С. Грин написал несколько автобиографических рассказов: «Случайный доход», «Золото и шахтеры», «По закону», «Смертельный декофт» (пока не найден) и др., но вряд ли можно говорить, что уже в это время писатель задумал «Автобиографическую повесть».
К работе над «Повестью» Грин приступил в начале 1930 года. Первоначально в рукописи он озаглавил ее «На суше и на море», дав подзаголовок «Автобиографические очерки А. С. Грина». Есть сведения, что он также хотел назвать ее «Книга о себе» (по другому источнику – «Легенда о себе»). Название «Автобиографическая повесть» дано «Издательством писателей в Ленинграде».
К «Автобиографической повести» не следует относиться, как к безусловно документальному повествованию. Свидетельства современников и архивные материалы, которыми располагают исследователи, позволяют обнаружить немало фактических неточностей и ошибок, связанных нередко с тем, что автора просто подводила память. Но прежде всего надо иметь в виду, что, работая над «Повестью», Грин не просто вспоминал события прожитой им жизни, а хотел также нарисовать картины своей эпохи. В результате «Повесть» написана как бы в двух планах: с одной стороны, главным героем ее является сам А. С. Грин, она рассказывает о его детстве и юности, о годах его бродяжничества, с другой, – она полна всевозможных отступлений, рассказов о других людях и событиях, в которых писатель сам не участвовал или свидетелем которых не был. Поэтому, как ни камерна книга по своей теме, все же это не автобиография А. С. Грина, а именно «Автобиографическая повеет ь», в которой писатель обобщил увиденное им на рубеже двух веков.
В «Повести» не нашел отражения период жизни Грина между «Уралом» и «Севастополем». По возвращении с Урала Грин некоторое время работал банщиком на станции Мураши, весной уехал под Котлас, но вскоре вернулся, потом работал на барже судовладельца Булычова. Оставшись вновь без работы, Грин решился пойти добровольцем в солдаты. В неоконченном автобиографическом очерке «Тюремная старина» он писал: «Моя служба прошла под знаком беспрерывного и неистового бунта против насилия… При малейшей попытке заставить меня чистить фельдфебелю сапоги или посыпать опилками пол казармы (кстати – очень чистой), или не в очередь дневалить, я подымал такие скандалы, что не однажды ставился вопрос о дисциплинарных взысканиях…
Лагерные занятия прошли хорошо. Между прочим, я брал из городской библиотеки книги. Однажды к моей постели подошел взводный, развернул том Шиллера и, играя ногами, зевая, грозно щурясь, ушел. Я был стрелком первого разряда. „Хороший ты стрелок, Гриневский, – говорил мне ротный, – а плохой солдат…“»
В армии Грин познакомился с эсерами, посещал занятия на конспиративных квартирах, разбрасывал во дворе казармы эсеровские листовки. В ноябре 1902 года Грин бежал из батальона и перешел на нелегальное положение.
В. П. Калицкая в воспоминаниях сообщает: «Сначала он (Грин. – В. С.) приехал в Симбирск, оттуда его отправили в Нижний Новгород. По тому интересу, какой Александр Степанович проявлял к подпольной работе, его сочли пригодным для террористической организации. Отправили в „карантин“, в Тверь. Это означало, что он должен просидеть там, ничем не обращая на себя внимания, две-три недели. За это время выяснилось бы, следит за ним полиция или нет. Если бы слежки не оказалось, то партия направила бы его в другой город и указала бы, над кем должен быть совершен террористический акт.
Александр Степанович вернулся в Нижний и отказался от взятой на себя обязанности. Партия решила, что для террористической работы он не годится, и отправила его в Саратов пропагандистом. Из Саратова Александра Степановича перевели в Тамбов, где он познакомился с Наумом Яковлевичем Быховским. Из Тамбова вместе с Быховским Александр Степанович переехал в Екатеринослав, а в августе 1903 года – в Киев. Был послан на один день с каким-то поручением в Одессу, а оттуда переведен в Севастополь».
Работая над «Повестью», А. С. Грин вспомнил легенды, распространявшиеся о нем в литературных кругах, и поэтому решил написать к ней предисловие под названием «Легенда о Грине». Рукопись предисловия он отправил критику Ц. Вольпе, но она так и не увидела свет. В статью Ц. Вольпе о Грине (Александр Грин. Рассказы. 1935) включен небольшой отрывок из предисловия, приведенный во вступительной статье к настоящему изданию (т. 1, стр. 3).
