Отражения - Виктория Яновна Левина
– Это детская библиотека. Запомните, индейцы! (Мы в то время взахлёб читали Фенимора Купера.)
Мне предстояло преодолеть три квартала. К намеченной цели я двигалась с поразительным упорством, но несколько раз останавливалась по дороге и вытирала слёзы бессилия, которые вызывала моя хромая тоненькая ножка. Впрочем, всё это не имело никакого значения, ведь в конечном итоге я всё-таки добралась до библиотеки! Вскарабкавшись на второй этаж, где открывали абонемент, я предстала пред ясны очи симпатичной библиотекарши, так похожей на всех папиных родственников, вместе взятых!
Позже мы будем дружить с милой Полиной Яковлевной вплоть до самого моего отъезда. Но тогда…
– А где твои родители, доченька? – спросила женщина, с ужасом рассматривая девочку, буквально приползшую к стойке выдачи книг.
– Записать нужно меня, а не моих родителей! – резонно ответила я.
– Да, но… – начала было пояснять мне симпатичная тётенька, но потом осеклась, взяла формуляр и уже официальным голосом спросила:
– Фамилия?
– Левина.
– Я тоже Левина! – она вскинула на меня глаза. – Постой, постой! Уж не Левина ли Яна ты дочка?
Неимоверная гордость распирала меня: так далеко от нашего дома, за три квартала, тоже знали моего папу!
– Да. Меня зовут Вика.
Тётенька выскочила из-за стойки и нежно прижала меня к себе.
– А дома знают, что ты здесь?
– Нет, это сюрприз!
– Горе ты моё! – странная тётенька выбежала в соседний зал и начала звонить по городскому коммутатору папе на кирпичный завод: – Ваша Вика пришла в библиотеку! Она здесь! – возбуждённо сообщила она в трубку.
На что папа спокойно ответил:
– Не волнуйтесь, всё в порядке. Она у нас самостоятельная. Я её одну в прошлом году в летний лагерь отправлял. Ничего, кубики привезла – приз самому маленькому воспитаннику смены. Но я сейчас пришлю шофёра. Мало ли, машины… город всё-таки.
Дома я появилась с шестью толстыми книгами в руках, которые давать мне не хотели, пока я не рассказала, что читала в последнее время.
Вечером, когда мой Янчик пришёл с работы, мы все вместе смеялись над дневными приключениями. Я, подражая папе, рассказывала в лицах о своём походе в библиотеку, о тёте Полине – нашей однофамилице, о двух магазинах по дороге, в которых, оказывается, продают мороженое…
– Дай ей денег в следующий раз, – сказал маме хохочущий отец, – пусть у неё появится дополнительный стимул! Хотя будет лучше, если ты станешь ходить туда вдвоём с подружкой.
Наивный папка! Он не знал, что Наташу одну из дома никуда не отпускают!
Вечером того же дня произошло ещё одно событие. Мы ходили с папкой «на темноту». Так назывался ежедневный ритуал, во время которого папа взваливал меня на спину (хотя я уже могла передвигаться самостоятельно), подхватывал за ножки, и мы с ним шли через плохо освещённый переулок к более светлой улице. Там на углу стояла «наша» скамейка. Мы усаживались на неё и принимались считать до ста машины, которых в те годы было совсем немного.
Каждая машина встречалась с восторгом! А между лучами светящихся фар папка учил меня свистеть или рассказывал обо всём на свете! Разучив в этот раз на два голоса (художественным свистом) увертюру к опере Бизе «Кармен», мы, умиротворённые, обхохотавшиеся над впечатлениями богатого событиями дня, возвращались домой.
В доме вкусно пахло заготовками для праздничной еды, но глаза у мамы были на мокром месте. Приближалось некое событие, думать о котором у меня не имелось ни сил, ни желания. Не уточняя, что бы это могло быть, я отправилась спать. Ночью я слышала шум, но, как уже сказала выше, проснуться так и не смогла.
Утром, едва открыв глаза, я поковыляла к комнате родителей. По всем признакам был какой-то праздник, а это значило, что можно забраться в постель к маме с папой и, прижавшись к горячо любимым «родюлькиным», понежиться и пообниматься.
Дверь, скрипнув, приоткрылась, и – о ужас! – на меня с удивлением уставился незнакомый безумно красивый дядька, а возле него куталась в одеяло какая-то женщина, не отличавшаяся невероятной привлекательностью своего спутника. Он улыбнулся и поманил меня пальцем:
– Ну, иди же сюда, сестрёнка! Давай знакомиться! Я Олег.
Незнакомец вскочил с кровати и поднял меня на высоту своего огромного роста! Он был намного выше моего папы, обладал немыслимой красотой и мягким, приятным голосом. Вскоре выяснилось, что он приходится моему Янчику сыном, который родился в браке с первой, московской женой. Отец регулярно отсылал в свою предыдущую семью алименты, как положено поддерживая материально детей, Олега и Элю. Вот только Лидия Ивановна, его «довоенная» супруга, по каким-то своим соображениям предпочла факт этот скрывать и воспитывала отпрысков в стойкой ненависти к «отцу-проходимцу».
Когда мои родители проживали в Забайкалье, папа сделал очередную попытку установить контакт с сыном и старшей дочкой, и она увенчалась успехом. К сожалению, как я уже рассказала раньше, дело было вовсе не в бескорыстной любви детей, вдруг вспомнивших, что у них есть отец. Просто Олег связался не с теми парнями, угодил в неприятности и, чтобы избежать срока, который грозил ему в столице, решил перебраться подальше от шумной Москвы.
Но на новом месте тоже что-то не заладилось. Главная причина в том, что не вышло контакта с мачехой – моей мамой. Брат не хотел признавать за ней право на существование, ведь она была лишь несколькими годами старше него! И когда над ним нависла угроза уже читинской тюрьмы, Олег, прихватив из дому все деньги и тёплые вещи, слинял обратно в Москву, оставив родителей без амуниции в пятидесятиградусный мороз…
Я ничего этого, понятное дело, не знала, и когда папа каким-то образом (по-моему, через свою племянницу Соню, которая поддерживала контакты с его московской семьёй) пригласил сына в гости, я умирала от любви к моему высокому, красивому, вальяжному и барственному брату!
Он был похож на небожителя, являлся счастливым обладателем глубокого, хорошо поставленного баритона и, как наш отец в молодости, попевал в оперетте. У Олега была холёная внешность родовитого барина, выразительное лицо и холодные голубые глаза.
Нужно признать, что брат отвечал взаимностью на мои восторженные чувства. Он постоянно тискал меня, лелеял, совал в карманчик тяжёлые металлические рубли «на мороженое» и наводил мосты с папой.
Прошлое моей семьи и наше первое, очень тёплое знакомство с Олегом, увы, были предвестниками будущего, которого никто
