Короткая память - Вера Александровна Колочкова
– Ну не знаю. В мое время много читали.
– В твое время это модно было. А сейчас уже нет! Сейчас все посты в блогах читают!
Елена Михайловна только вздыхала тихо. И как тут не вспомнишь Анну Антоновну с этим ее «труд упорный ему был тошен»… А впрочем, сейчас почти все девчонки такие – мало кто книги запоем читает. Такое поколение, что с этим сделаешь. Всех этот проклятый интернет испортил с его блогерами и постами, будь они не ладны!
А может, это она сама виновата – упустила что-то, недоглядела. Слишком любила свою милую доченьку, баловала, ни к чему силой не принуждала. Права, права была Анна Антоновна…
А может, и не права. Может, природа так распоряжается – одному дает трудолюбие да к наукам стремление, а другому ничего не дает. И тут уж какую силу к нему ни прикладывай, все равно толку не будет. Вот он и плывет по течению, куда вынесет.
Но ведь и не скажешь, что Нинель совсем уж глупой выросла! Все, что для женской жизни нужно, она знает и понимает! Может, ей лишнего и не надо вовсе? Может, у нее путь такой – замуж удачно выйти и детей рожать, за домом следить? У каждой женщины свой путь, правда?
– И что, тебя опять на работу не взяли, да? – снова вздохнув, продолжила она разговор.
– Ну почему, взяли… Я уже и с директором побеседовала. Вполне приличный дядька. Только строгий очень.
– Женатый?
– Да не знаю я, мам… Не буду же я у него об этом спрашивать?
– Ну молодой хоть?
– Не… Старый. Как ты примерно.
– А я что, старая?
– Да тебе уже пятьдесят восемь, мам! Конечно, старая!
Она даже не обиделась, только улыбнулась грустно. Надо же, как время бежит… Уже и доченька ее в старухи записала. А Нинель спросила капризно:
– Ну что ты улыбаешься, мам? Лучше скажи – идти мне на эту работу или нет?
– Иди, Нинель. Хоть опыта наберешься. Все лучше, чем ничего. Иди…
Первое время доченьке пришлось трудновато, но потом ничего, освоилась. И начальник ее, Владимир Аркадьевич, оказался вполне покладистым. Тем более ему очень понравилось, как Нинель кофе варила. И как угощала его домашними печеньицами, которые сама дома пекла с большим старанием. В этом у нее свой талант был, как говорится, глаз горел, а руки проворными были. Каждому ведь свой талант судьбой даден, правда? Кому книжки читать, а кому на кухне вертеться.
Вечерами Нинель с удовольствием рассказывала ей, как день прошел. И делилась информацией, доступной каждой уважающей себя секретарше.
– Владимир Аркадьевич второй раз женат, мам, представляешь? Старую жену бросил, на молодой женился. Но зато своего сына на фирму к себе взял… Это того, который от первой жены родился. Его Павлом зовут. Классный такой, мне нравится… Высокий, красивый…
– Холостой? – автоматически поинтересовалась Елена Михайловна, наливая себе чай.
– Павел-то? Не знаю. Может, и холостой. Но кажется, у него девушка есть… Девчонки из отдела маркетинга говорили, Павел у них там начальник.
– А сколько этому Павлу лет?
– Кажется, около тридцати…
– И до сих пор не женат? Почему, интересно?
– Сейчас не модно рано жениться. Сейчас модно просто вместе жить. А может, он и женатый, откуда я знаю, мам?
– Так узнай. Сама же говоришь – он тебе нравится.
– Ну да… Мне кажется, я ему тоже нравлюсь. Он все время со мной шутит… А знаешь, как он ко мне обращается?
– Как?
– Милая Ниночка. И улыбается. Но только как-то… Несерьезно улыбается. Ну, я не знаю, как объяснить… Будто посмеяться надо мной хочет.
– Чего ему вдруг над тобой смеяться?
– Не знаю… Не могу понять. Вроде и не обидно он улыбается, а вроде как и обидно. Лучше бы на свидание позвал, чем так улыбаться.
– А ты дай ему понять, что ты серьезная девушка. Он улыбается, а ты гляди, знаешь, печальненько так. Будто с вызовом. Чего, мол, зря улыбаться? Лучше спроси, мол, отчего у меня взгляд печальный такой.
– Да ну, мам… Ерунду говоришь. Может, в ваше время так и завоевывали мужчин печальными взглядами, не знаю… А сейчас нет. Сейчас все по-другому.
Нинель загадочно улыбнулась, потом попросила задумчиво:
– Ты мне платье голубое погладь, ладно? То самое, фирменное, из дорогого магазина. У нас корпоратив завтра будет. Большой праздник, десять лет фирме, юбилей. Я уже с Танькой из третьего подъезда договорилась, ну, парикмахерша из салона, помнишь? Она с утра мне офигительную прическу сделает. И на маникюр успею сходить. Хочу быть самой красивой…
Уж не знала Елена Михайловна, как потом прошел этот корпоратив, Нинель ей ничего не рассказывала. Да и вообще – странная она ходила, притихшая, время от времени морщила свой прекрасный гладкий лобик, будто прислушивалась к себе. Елена Михайловна даже пугалась – уж не заболела ли, часом?
Как оказалось позже, вовсе не заболела. Через три месяца Нинель объявила, что беременна. Глядела на мать то ли с испугом, то ли с вызовом:
– Только не говори мне ничего, мам, пожалуйста… Я и сама не знаю, почему сразу тебе об этом не сказала. Я думала, что сначала Павлу скажу…
– Так это ты с тем с самым Павлом… А ты что, с ним встречаешься, да? Это у вас все серьезно?
– Да нет… – поморщилась Нинель, как от зубной боли. – Я тоже думала, что после того корпоратива… Когда все случилось… Думала, он по-другому будет ко мне относиться… А он по-прежнему улыбается, и все! Будто ничего и не было! А я все ждала чего-то, ждала…
– Так ты ему сказала, что беременна?
– Сказала. Вот только три дня назад и сказала. И что аборт поздно делать, тоже сказала.
– А он что?
– Он сначала не поверил, потом испугался.
Потом почему-то прощения начал просить – мол, не помню ничего, пьяный был… Я заплакала, а он и того больше испугался. Теперь ходит такой потерянный…
– Ну что ж… Это хорошо, что он такой потерянный. Это хорошо, доченька.
– Да чем это хорошо? Что ты опять ерунду говоришь, мам?
– Не сердись. И не психуй. Тебе это сейчас вредно. И знай, что я тебя в обиду не дам. Да мало ли – пьяный был? Ишь, как отговориться захотел, надо же! Нет уж, не выйдет! Пусть отвечает за свои поступки, не отворачивается!
– И еще, мам… У
