Тебя все ждут - Антон Владимирович Понизовский
– Зверство какое.
– У вас есть желание «неоднократно, грубо, намеренно» нарушать? Совершать «насильственные, хулиганские действия»?
– Нет, конечно…
– Тогда в чём проблема? Ничего сверхъестественного от вас не требуется. Придерживайтесь сценария. Глава восьмая, пункт тридцать седьмой: «Телекомпания вправе использовать технические средства, включая, но не ограничиваясь: камеры слежения, открытые и скрытые микрофоны, суфлёры, датчики, передатчики и др., как бесконтактные, так и физически контактирующие с Актёром…» Да! Вот ещё пункт, – в его голосе как будто снова проснулась надежда: надежда, что я откажусь? – может для вас оказаться существенным. Сухой закон.
– На площадке?
– Вы всегда на площадке. Год, два, пять лет… Ни капли спиртного.
– Зверство, – тупо повторил я.
– Да? А по-моему, фантастические условия. Заниматься любимым делом за миллион долларов в год.
– И не жить.
– А зачем? – Он зевнул. – Извините.
– Не видеть родных…
– Зато они смогут вас видеть ежесекундно.
Я ещё полистал договор туда-сюда, попытался вчитаться. Перед глазами как будто стоял туман. Я скользил взглядом по строчкам, не понимая ни слова. Сдался. Сказал:
– Хорошо. Где подписывать, тут?
– Алексей Юрьевич, уточните, пожалуйста: вы приняли это решение под давлением?
– Да… То есть нет, нет!
– Вы можете принять как положительное решение, так и отрицательное. Вы вменяемы. Вы трезвы. Вы в нормальном физическом состоянии. Всё верно?
– Ну… Верно.
– Нотариус попросит вас ответить на пару стандартных вопросов.
– Представьтесь, пожалуйста, – другой голос.
– Орлов Алексей Юрьевич.
– Где и когда вы родились, дата?
– Москва, тринадцатое ноября тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
– Какое сегодня число?
– Тридцатое ноября две тысячи двадцать первого года.
– Где вы находитесь?
– В озвучке… то есть в аппаратной, в Останкинском Телецентре. Третий этаж…
– Знаете точный адрес?
– Москва, улица Академика Королёва, двенадцать.
После паузы снова земляной голос:
– Можете подписать. Да… И на каждой странице. В любом месте: сбоку, внизу… Лучше внизу, да. Смелее.
Сейчас вспомнил, и стало стыдно – подписывая, я спросил:
– Но я ведь главный герой?
Жалко, беспомощно… Тьфу…
– Алексей, вы – якорный персонаж.
– Вы сказали, главная роль.
– «Главным» я называл только Первый канал. В отношении вашего персонажа я этот термин ни разу не употребил. «Центральный» – да. Пи-Оу-Ви.
– Это одно и то же.
– Нет, не всегда… И второй экземпляр, пожалуйста, тоже на всех страницах… Представьте себе, например, колесо. Колёсная ось – элемент не самый подвижный, но, безусловно, центральный. Так же и ваш персонаж. Он не обязательно главный участник событий, но он в центре. Зритель слышит его ушами, смотрит его глазами двадцать четыре часа…
– А если я вдруг чихну? Закашляюсь? Забудусь, в носу поковыряю?
– Чихать чихайте сколько угодно…
– У меня часто в горле першит, знаете, как…
– Не проблема. А в носу ковырять… Постарайтесь следить за собой. Чтобы не разрушать романтический образ.
– А если пукну? Случайно?
– У вас проблемы с желудком?
– Да вроде нет, не особо.
– Мы будем следить за вашей диетой… Помните: полная конфиденциальность. Про ваши финансовые условия – ни партнёрам, никому – ни слова.
– А что, для партнёров тоже секрет?..
– В первую очередь для партнёров, вы что! С вами будут сниматься селебрити, а получают они меньше вас. Ни в коем случае никаких цифр. Я вас предупредил про ответственность.
– Вы ещё говорили про иностранных актёров…
В наушнике стихло, как будто он выключил микрофон. Я продолжал расписываться на страницах.
– Да, – подтвердил он, вернувшись. – У нас будет сниматься один каннский лауреат.
– Кто, секрет?
– Теперь для вас не секрет. Матия Йович.
Снова стукнуло в голове – может, не так оглушительно, как про миллион долларов, может, не колокол, а какой-нибудь гонг – но тоже довольно громко. Дело в том, что мы с Йовичем – близнецы. Ну, почти. Я спьяну шутил, что, когда меня выгонят отовсюду, пойду в шоу двойников. Он-то, конечно, не подозревает о моём существовании, а я за его карьерой слежу. Фильмы стараюсь не пропускать, интервью читаю…
– Так что у вас будет шанс встретиться на площадке… Заканчивайте, Алексей.
«Алексей» прозвучало небрежно – так разговаривают с водителем, с официантом. Раньше он называл меня «Алексей Юрьевич».
– Только что, – огрызнулся я, – у меня было отчество.
– Зато не было титула. Кстати, отчество у вас теперь другое – Кириллович.
– А называется-то как?
– Фильм?
– Сериал.
– «Дом Орловых». Да-да. Приятное совпадение. Здесь фамилию-имя-отчество полностью, подпись… Ага. Видите, граф, и до полуночи уложились. Значит, вам причитается за сегодняшний день. Ещё один бонус.
– До полуночи… Прямо как нечистая сила…
– Завтра с утра начинается испытательный срок.
– Погодите, про испытательный срок речи не было!
– Для вас – абсолютно никакой разницы. На оплату это никак не влияет.
– И сколько же он продлится, этот ваш испытательный…
– Пока не выйдем в эфир. Два с половиной – три месяца.
Я подсчитал в уме. Хотя бы два месяца протянуть – уже будет неплохо.
– Кольцо снимите, пожалуйста.
Я часто снимал обручальное кольцо – перед спектаклями, перед съёмками. Это привычное действие. Но в этот раз, когда свинчивал, потянуло тоской.
– Можете положить в кошелёк. Телефон, сумку, одежду верхнюю – всё просто оставьте здесь. Ничего не пропадёт. Всё получите по окончании проекта. На выходе.
– Как из тюрьмы.
– Лучше представьте себе не тюрьму, а орбиту. Вы космонавт. Так позитивнее, согласитесь. Копию договора возьмите себе. Сейчас вас проводят…
В этот самый момент мой живот громко, протяжно, с раскатами и руладами, забурчал.
– Мне поесть там дадут? – спросил я.
– Поесть… – Он запнулся и, видимо, растерялся: не предусмотрел, не учёл… Я сразу как бы пролез в эту щёлку:
– И пива!
– Нет, – цыкнул он, но как-то не слишком решительно. – Я же сказал, сухой закон…
– Но это же там, на площадке, а мы ещё тут. По-человечески вас прошу. Одну бутылочку! Две!
(Снова голос на фоне, глухой, неразборчивый.)
– Хорошо. Сейчас вам принесут поесть и бутылку пива.
– Бельгийского, если есть. Какое будет. Нефильтрованное. Любое! Холодное!..
– Хорошо, хорошо… С зубами у вас всё нормально? В девятнадцатом веке со стоматологами проблема. Так что лучше заранее…
– А одежда? – вдруг сообразил я. – У меня же нет смен-ной…
– Одежда есть. Мы взяли мерки в театре.
– Подождите… – У меня в голове стала складываться удивительная картина. – Сериал называется «Дом Орловых». Меня и моего персонажа зовут одинаково. Вы договаривались с моим театром. Вы взяли мерки. И с Мэтью Йовичем – вы не вчера ведь
