Евгений Козловский - Квартира
-- А, Джаба! -- сориентировался, наконец, в ситуации Энергичный. -Женимся! Готовь "Жигули". Девятка, пять дверей, кузов "хэтчбек", -- и, бросив Печальному: -- Так я побежал? -- действительно побежал вниз.
-- Женишься? -- спросил у Печального Мафиози.
-- Беги-беги, -- почти и не вслух сказал Печальный вдогонку приятелю, вопрос Мафиози как бы пропустив мимо ушей.
-- Ты что, впустить меня не желаешь? -- чуть обиженно поинтересовался Мафиози.
-- Я, понимаешью -- замялся Печальный. -- Я, понимаешь, девушку ждую женщиную
-- Невесту, что ли?
В вопросе Мафиози почудилась Печальному чуть заметная издевка, и, сам насебя разозлясь, что дурно подумал о приятеле, Печальный приглашающе приотступил с дороги:
-- Нет, заходи, конечно. Только извини -- пить я не буду.
И сновасидели дваодноклассниканакухне, сновапотягивали чайю
-- Ты, Юсуф, знаешь меня с десяти лет, -- с трудом, через тяжелые паузы давил из себя Мафиози, не поднимая насобеседникаглаз. -- Мы, ты, конечно, помнишь, жили очень бедно. Нам со всех сторон пытались как-то помочь. Дахоть бы и твоя мама -- всегдаподкладываламне в тарелку лучший кусокю
-- Брось ты, Джаба! -- Печальному неловко было все это слышать, неловко было видеть Мафиози в столь несвойственной последнему ситуации.
-- Подкладывала-подкладывала! -- нажал-утвердил Мафиози. -- И я еще тогда, в третьем классе, решил, что, когдавырасту, ничего ни у кого никогдане попрошу. Пускай у меня просят! Решил, что у меня будет все. И ведь все, что у меня сейчас есть, я заработал этими вот руками. И этой вот головой!
-- Конечно, Джаба, конечно!
-- А у меня ведь все есть? -- поднял, наконец, Мафиози глаза. -- Правда?
-- Да, -- согласился Печальный. -- У тебя есть все.
-- А вот и не все! -- встал Мафиози, подошел к окну, слепо уставился куда-то в бесконечность. -- У меня не былою детства.
-- Детства? -- зачем-то переспросил Печальный.
-- Детства, -- подтвердил Мафиози.
-- Дачто ты, Джаба! -- Печальный чувствовал, что приятель сказал правду, и тем активнее пытался его опровергнуть. -- У тебя был дедушкаю потомю
-- Не надо! -- хлопнул Мафиози по стеклу ладонью так, что оно треснуло. -Не-на-до! Ты прекрасно все понимаешь. Не надо. Молчи!
Повислапауза.
-- Может, все-таки выпьем? -- вернулся Мафиози к столу, подкинул-поймал темную, тяжелую, непривычной иноземной лепки бутылку. -- Мне трудно разговаривать.
-- Выпей один, Джаба, -- возразил Печальный и полез в ящик столазаштопором, пододвинул Мафиози рюмку.
Тот мотнул головою, взял пиалу, налил ее коньяком всклянь, опорожнил.
-- Ты знаешь, женщин у меня всегдабыло под завязкую Какая ж откажется?.. Деньгию удовольствияю Даи собою я ничегою
-- Джаба, успокойся, пожалуйстаю -- подошел Печальный к товарищу, сжал ему локоть.
-- Не в этом дело, Юсуф, не в этом дело! В общем, когдая встретил еею -Мафиози саркастически хохотнул, -- я украл у тебя детствою
-- Украл детство? -- не понял Печальный.
-- Ага. Украл. Присвоил. Сам не заметил, как получилось.
-- Детствою -- словно печальное эхо, повторил Печальный.
-- Эти игрушки, этот фонтан заокном, твоих родителейю -- Мафиози налил в пиалу следующую дозу коньяку, выпил. -- А праванаэто я не имел! -- и сновапристукнул ладонью -- насей раз по столу.
-- Почему, Джаба? Это ведь и твое детство тоже: игрушки, фонтаню Сам подумай -- сколько ты здесь провел времени?! Значит -- и твое.
Мафиози мучительно прикрыл глаза: видать, и его память воскресилатот далекий день, пронизанный солнцем, маленького мальчика, глядящего нараскрашенную деревянную Мадонну:
-- Какая красивая!..
-- В общем, ладно! -- решительно прогнал Мафиози воспоминание. -- Спасибо. Я все понимаю. Ты, наверное, решил, что я еще раз пришел просить тебя переехать? Нет, Юсуфка, нет! Не такое я дерьмо, как можно по мне подуматью Не такое дерьмо! А пришел я сюдаю А, ч-черт его знает, зачем я сюдапришел! -- и Мафиози опрокинул в себя третью пиалу коньяка. -- Ты вот, -- продолжил, запив глотком остывшего чая, -- ты вот, Петрович сказал, женишься. Я рад затебя. Поздравляю. Ты приведешь ее сюда, и вы будете жить среди этих игрушек. Смотреть по вечерам нафонтаню
В небе глухо заурчало.
-- Опять, что ли, грозасобирается? -- Мафиози встал, направляясь к выходу. -- Что ж такое? как появляюсь у тебя -- обязательно гроза!
-- Грозёл, -- поправил Печальный.
-- Что? -- приостановился Мафиози.
-- Грозёл, -- пояснил Печальный и продекламировал. -- Коль козамужского поланазывается козел, = то грозамужского поланазывается грозёл.
-- Аю -- сказал Мафиози, -- шутишью поднимаешь мне настроение. А можетю -Мафиози стоял уже напороге, и безумная надеждамелькнулав его глазах. -- Может, тебе насвадьбу деньги понадобятся? В долг гордость взять не позволит, атак все-такию
Печальный по возможности тактично мотнул головой влево-вправо.
-- А дети пойдут! Им ведь в своем-то дворе расти лучше, чем здесь, в пыли?
Печальный опустил глаза.
-- Ты извини меня, -- осознал, наконец, Мафиози недостойность последних фраз. -- Я не хотел. Я все понимаю, -- и зашагал по ступенькам, держаконьячную бутылку, надне которой еще плескалась маслянистая коричневатая жидкость.
Выйдя наволю, забрался в машину. Запрокинув голову, приложился к горлышку. И как раз в этот момент из-зауглапоявилась Мадоннаи, спешаубежать от дождя, первые тяжелые капли которого уже роняло мрачное небо, скрылась в подъезде. Допив коньяк, Мафиози откинул через открытое окно порожнюю тару, завел двигатель и тронул автомобиль. Затучами угрожающе заурчало.
-- Грозёл! -- сказал Мафиози.
А там, в квартире, Печальный, зажмурясь, решился-таки выдохнуть Мадонне свое предложение.
Онакачнулаголовою:
-- Нет. Извините меня, пожалуйста, Юсуф. Но яю я несвободна.
Печальный потупился.
-- Я, наверноею -- прошепталаМадонна, -- мне, наверное, лучше от вас съехать?
-- Что вы, Мариам! Оставайтесь, пожалуйста. Я вас больше не потревожу.
-- Я все-таки попытаюсь подыскать другое жилье, -- мягко, но упрямо произнеслаМадоннаи пошлав свою комнату.
Печальный стоял, где стоял, и молчал.
-- Ой, что это? -- донесся до него голос Мадонны и тут же онаявилась сама, зарыв в белый ароматный шелк лепестков миниатюрное личико. -- Это мне, да?.. -- и по голосу было понятно, что личико сияет.
Машины только что столкнулись: зернь битого стекланаасфальте, лужамасла. Мафиози нетвердо выбирался из-заруля девятки. Из-заруля единички выскочил тот самый толстый лысый таджик, который отрывал в свое время Мафиози от просмотра"Love story", подсовывая ему телефон, заорал разгневанно:
-- Ты чего, мудила! Красного светане видишь!
Мафиози глядел в пустоту, в Бесконечность. Столкновение явно казалось ему наэтом фоне несущественным пустяком.
-- Ой, Джабраил-джан! -- узнал, наконец, лысый благодетеля. -- Не поранились?
-- Аю -- Мафиози приподнял голову и тоже узнал товарищапо несчастью. -Сновастекло?! Тоже, значит, отъездился в Бухару?! -- и расхохотался, как Мефистофель в опере.
Лысый сноване понял, почему тоже, но сновасчел заблаго согласиться.
Издалека, завывая сиреною, мигая синё, летелаГАИшная машина.
-- У нас все в порядке, -- выпалил толстяк выбравшемуся из ГАИшного "жигуленка" лейтенанту. -- Претензий нету. Как, Джабраил-джан? Согласны, что нету претензий?
Мафиози ухмыльнулся.
-- Я к вам завтранаведаюсь, ладно? -- сказал напрощанье лысый толстячок и, сев в покореженный автомобиль, поспешно удалился.
-- Джабраил-джан, здравствуйте, -- узнал Мафиози и ГАИшник. -- Стукнулись немножко, да?
-- Знаешь, что такое грозёл? -- спросил Мафиози.
-- О! Давы выпили! Садитесь-карядышком, отдыхайте. Довезу, -- и, подвинув Мафиози насоседнее сиденье, взялся заруль, крикнул, высунувшись из окна, сержанту в ГАИшном "жигуленке". -- Следуй занами, -- и выжал сцеплениею
Как в начале нехитрой этой истории высвечиваламолния пошатывающуюся фигуру Мафиози, так теперь, в рифму, что ли -- тоненькую фигурку Мадонны, стоявшей в ночной рубашке напороге комнаты Печальногою
Мадонна, пережидая удар грома, закрылаладошками уши, акогдаотгрохотало, позваларобко:
-- Юсуф! Юсуф, вы спите?
-- Я уже несколько ночей не сплю, Мариам, -- пробормотал Печальный в стенку, ибо навопрос Мадонны не обернулся, ухом, что называется, не повел.
-- Это упрек? -- спросилаМадонна.
-- Что вы, Мариам! Какие упреки! Какие могут быть упреки!? -- в интонациях Печального не слышалось ни оттенкакокетства. -- Эдак мне пришлось бы упрекать всю мою жизнь. И всех людей вокруг. Бывают, знаете, судьбы легкие, удачливые, абываютю
Молния вспыхнуласнова. Мадоннасновавздрогнула, сновазажаларуками уши. Гром гневался долго, в несколько фраз, но все-таки умолк, и тогдаМадоннапопросила:
-- Я, Юсуф, ужасно боюсь грозы. Вы не позволили б мне посидеть здесь, с вами.
-- Конечно, Мариам, конечно. Только выю Только вы отвернитесь, пожалуйста: я брюки надену. -- И, прыгая то наодной ноге, то надругой, добавил. -- И постарайтесь не бояться. Пожалуйста. У вас ведь там маленький. Вы и его напугаете.