Василий Шукшин - Брат мой
-- А знаешь, какой дом можно сделать? -- сказал вдруг Иван. -Двухэтажный. Сейчас мода -- двухэтажные. Краси-во, я видел. Мне один раз даже во сне такой приснился...
-- Да зачем он, поди, двухэтажный-то?
-- Да что ты?! -- заволновался Иван. -- Знаешь, как удоб-но! Вот, смотри как: низ -- как обычный пятистенок, так? Но кладовка и сенцы не пристраиваются, а -- в срубе. Так?
-- А крыша как? Флигелем?
-- Нет, кругом. Теперь смотри: на втором этаже -- где кладовка и сенцы -- пойдет веранда. Причем ее можно про-пустить и с торца -- под окнами, балкон такой...
-- А крышу -- свесить, -- подхватил Сеня. -- А?
-- Но!
Сеня снялся с места и заходил по избе.
-- Знаешь, где его можно поставить? На берегу, где Змеи-ный лужок-то выходит... Где кузня-то была! Знаешь?
-- Знаю.
-- А баню прямо на берегу поставить...
-- А с кручи спустить трос...
-- Для чего?
-- Воду доставать. Ворот, колесо какое-нибудь -- и мо-тай.
-- Да там и принести не так уж высоко.
-- Да на кой черт носить, если можно приспособление сделать?
-- Ну да, -- согласился Сеня. -- А то жена беременная будет, ей тяжело будет.
При упоминании о "жене" оба как бы спохватились, за-мялись. Помолчали малость и выправились.
-- Еще я бы полати сделал в избе, -- сказал Сеня. -- Черт ее знает что -- люблю полати!
-- Помнишь, как мы на полатях спали?
-- Помню. Но полати -- это... Ну, можно и полати. А что баню -- на самом обрыве, -- это хорошо.
-- Как хорошо-то! Я люблю, когда моешься, чтоб из око-шечка далеко видно было. А еще лучше, когда в окошечке видно, как солнышко закатывается...
-- А дома самовар стоит.
-- А жена выйдет на крыльцо: "Сенька, ты ничего там?"
-- Помнишь, мама все выходила: "Ванька, вы ничего там? Не угорели?!" Эх, братка...
-- Вот пойди такая жизнь, я согласный по пятнадцать часов в день работать -- и ни разу не пожалуюсь. А в суббо-ту -- под воскресенье -поплыли бы лучить. Ох, я знаю одно место-о! В субботу завестись пораньше да хорошего смолья успеть заготовить -- хоть до утра рыбачь...
-- Любишь лучить?
-- Нет, я лучше с удочкой уважаю.
-- Верно, я тоже больше с удочкой люблю. Культурней как-то. Хошь, книжку возьми, возьми одеяло, раскинь на бе-режку -- так поваляйся, благодать. А детишки пойдут! Дети-шек с собой взять.
Иван качнул головой. И задумался.
Сеня, чтоб не спугнуть его хорошие думы, чтобы его так и оставить с этими думами, поспешно сказал:
-- Давай-ка соснем пока, братка. Верно говорят: утро ве-чера мудренее.
-- Пойдем на сеновал спать, -- предложил Иван.
-- Пошли, -- охотно согласился младший брат.
Они вынесли одеяла, подушки и устроились спать на се-новале в сарае.
Только оба долго не могли заснуть -- глядели сквозь щели сарая в большую лунную ночь. Молчали.
Утром, чуть свет, когда Сеня еще спал, Иван осторожно поднялся... Осторожно прокрался по сараю...
Вошел в избу.
Достал из-под кровати свой маленький чемоданишко, с каким приехал... Открыл его: там кое-какие подарки, кото-рые он привез отцу и Сене, -- пара рубах, зажигалка Сене, шарфик какой-то... Иван все это выложил на кровать, взял чемодан, постоял с ним...
Присел перед дорогой на кровать, посидел, встал и пошел.
И вышел из избы.
Оглянулся на сарай, на избу...
И решительно пошагал прочь.
На улицах деревни никого не было.
Только из ограды Ковалевых вышел отец Вали... Иван, увидев его, хотел было свернуть в переулок, но уже поздно было.
Поздоровались.
-- Поехал? -- спросил старик.
-- Надо, -- ответил Иван.
-- Закури на дорожку, -- предложил старик. -- Подмешал вчера доннику в табак -- ничо, скусный стал.
Закурили.
-- Тут машины ходят счас?
-- Машин полно, -- сказал старик. -- Хлеб круглые сутки возют. Все на вокзал едут.
Постояли. Говорить больше не о чем было.
-- Ну, счастливо доехать тебе, -- молвил старик.
-- До свиданья, -- сказал Иван.
И разошлись.
Иван удалялся по улице. Потом свернул с улицы в сторо-ну большака. И пропал из виду.
