Виктор Ерофеев - Энциклопедия русской души

видение

Я шел по дороге. Иногда меня охватывало отчаяние. Васильки. По большому счету, я сам -- это мы. "Мы" и есть русская

душа. Я тоже склонен к бесчестию. Встреча с Серым. Наконец мы с ним встретились. Я -- и Серый.

как обращаться с русскими?

Противогаз -- и вперед. Русские не терпят хорошего к себе отношения. От хорошего отношения они разлагаются, как колбаса на солнце. Всю жизнь вредят сами себе. Не заботятся о здоровье, разваливают семью. Они живут в негодных условиях и приживаются. Трудно представить себе, чего только не вытерпят русские. У них можно все отнять. Они неприхотливы. Их можно заставить умыться песком. Тем не менее, русские ужасно завистливы. Если одних будут перед смертью пытать и мучить, а других просто приговорят к расстрелу, то первые будут с возмущением кричать, что вторым повезло.

И окажутся правы.

типы русских

Толстой, описывая солдат, говорил, что главный русский тип -- покорный человек. Я думаю, что русский -- это тот, к кому не прилипает воспитание. Он лишь делает вид, что воспитан. О воспитании в России никто не заботится. Есть только один тип русских -- невоспитанные люди. Крестьяне, рабочие, интеллигенция, правительство -- все невоспитанные. А элегантный русский -вообще анекдот.

поиски

-- Саша! -- урезонил я его. -- Его же нет.

-- Как нет? -- поразился Саша. -- Хотите пари? Он командует парадом.

-- Пусть так. Но надо выпрыгнуть из себя, чтобы добраться до него.

-- Обратимся к книгам. Не может быть, чтобы все, что написано о русских, было ложью.

-- Из книг мы его не сцедим, -- засомневался я. -- За исключением нескольких строчек Есенина.

-- С Есениным не ошиблись, -- пристально посмотрел на меня Саша.

-- Ударим по кабакам? Искать его среди бомжей, сторожей -- жизни не хватит.

-- Начнем с кабаков, -- согласился Саша. -- Все оплачивается.

догадка

Русский человек догадлив. Я догадался о существовании Серого.

очарованная русъ

Большинство умных русских в конце концов разочаровываются в русских. Но сначала думают о святых старцах, вологодских скромницах, нестеровской Руси. У русских есть воображение. Они умеют рассказывать. Русский мир состоит из слов. Он словесный. Убрать слова -- ничего не будет.

история

Ни одного солнечного дня.

история

Лучшие давно перебиты. Затем перебили более-менее приличных. Затем перебили умеренную сволочь.

приметы

Приметы -- наше единственное бомбоубежище. Русская жизнь -- бьющееся зеркало, страх вернуться. Мы нащупываем знакомую систему мирового фатализма. Перегибаем палку. И становимся уникальными.

писатель

Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия -- рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия -ад для читателей.

москва кабацкая

Русских много, и они страшные. Это весело. Разнообразит мир. Гитлер хотел русских превратить в животных. И что бы вышло? Мир бы завял. А так мир движется своей боязнью, тревогой, беспокойством. Волнуются, сволочи! Хорошо. Блок это понял. Обрадовался, что понял. И написал. Но, правда, потом удивительно быстро умер.

дискотека

Сначала Саша развеселился. Подвалил к бару, потребовал выпить. Схватил за руку стриптизерку. Нас вежливо провели в комнату, где все друг другу делали минет. Девки набро

сились на нас с открытыми ртами. Но Саша вдруг нахохлился, от минета отказался, в казино не пошел, призадумался.

-- Превратили Москву в Амстердам, -- проворчал он.

-- Так слава Богу!

-- Молодым скоро подрежут крылья. Покудахтают. Одни разбегутся, другие -- угомонятся. Каждое поколение русских надо подпаливать на костре.

-- Саша, что вы несете! Вы пьяны? -- удивился я. -- Мы же пришли искать Серого.

-- Серый не любит изобильную радость. Ему отвратительны бляди и йогурты. Очереди за хлебом -- это Россия. Откуда вы знаете его имя?

Мы ушли с заложенными ушами.

загон

-- А может, Серый сидит за колючкой? -- сказал я. -- Россия -- загон.

-- Ну.

-- Послушайте, -- сказал я, -- а вы сами случайно не сидели?

Саша смутился:

-- Меня оклеветали. Посидел немного. Выпустили. Кто в России не сидел?

соцарт

В понедельник ко мне приехал озабоченный Пал Палыч.

-- Лажа, -- сказал он. -- По агентурным сведениям им уже занимаются. В Москве крутится парочка: он -- американец, она -- француженка, помоложе. Он аккредитован как

журналист, и она с той же крышей. Не приходилось пересекаться?

-- Пал Палыч! -- взмолился я. -- Я не имею отношения к иностранцам вот уже десять лет. Когда-то они мне были нужны.

-- Когда были диссидентом?

-- Они меня прикрывали. Теперь какой от них толк?

-- Кредиты, -- сказал до тех пор тихо сидящий при начальстве Саша.

-- Кисло, -- ответил я.

-- Страна крутится, все меняется, -- заверил меня Саша.

-- Вы крутитесь, и кажется -- все крутятся, -- сказал я. -- Пал Палыч, знаете, как зовут нашего мужика?

-- Князь тьмы? -- прикинул начальник.

-- Серый.

-- Кликуха? -- спросил Пал Палыч.

-- Да вы притворщик! -- зашумел Саша. -- Еще неделю назад уверяли, что его нет, а теперь знаете, как зовут.

Вид у него был, действительно, изумленный. Пал Палыч гнул свою линию:

-- Пускай будет Серый. Вон в зоопарке и то животным дали клички. Правильный шаг. Даже если он не Серый. Что делать с американцем?

-- Его как зовут? -- спросил я.

-- Грегори, -- сказал Саша.

-- Грегори Пек?

-- Как актера? Кликуха, -- заметил Пал Палыч.

-- А "Пал Палыч" не кликуха? -- не выдержал я. Генерал смолк.

-- Я знаю Грегори, -- сказал я. -- Он был пламенным антисоветчиком. Внешне похож на Байрона. И бабу его французскую знаю.

-- Я в курсе, мы проверили, -- сказал Пал Палыч. -- Этот ваш Байрон ненавидит все русское.

-- А что вы не попросите патриотов найти Серого? -- спросил я.

-- Они не найдут. Им вообще лучше не знать. Они возьмут этого Серого как знамя и этим знаменем начнут нас пиздить по головам.

-- Допустим, мы его с Сашей найдем. Что дальше?

-- Пусть он вникнет в наше положение, -- сказал Пал Палыч.

-- Раньше не вникал, а теперь вникнет? -- рассмеялся я.

-- Раньше мы были сами знаете, кем, -- грустно сказал Пал Палыч. -Нарушали права человека. Рубили головы. Вообще нарубили дров. А теперь идем к нормальной цивилизации. У нас не все получается, много дряни, но мы искренне стараемся и в душе -- демократы.

-- Демократы, которые в кустах ищут Серого, чтобы упросить его вникнуть в наше положение.

-- Я буду с вами предельно откровенным, -- сказал Пал Палыч. -- Мы установили, что у вас мало человеческих качеств. Вы сбиваете людей с толку и получаете от этого удовольствие. Вы не церемонитесь. Но не берите хотя бы меня за горло. Мы платим вам деньги.

-- Мы будем ловить Серого по электричкам, -- предложил я. -- Он выплывет на нас в качестве ревизора.

-- Думаете, он маскируется под народного типа? -- спросил Саша.

-- Каждый из нас может замаскироваться под народного типа, -- сказал Пал Палыч. -- Я сам -- народный тип.

-- С другой стороны, возьмите Сашу. Он-то не похож на народного типа.

-- Новое поколение, -- сказал Пал Палыч. -- С ним еще

не все ясно. В среднем классе я бы не стал искать Серого.

-- А роль мещанства в русской жизни? -- удивился Саша. -- Все русское просвещенное общество ненавидело мещанство. Может быть, мещанство и есть тормоз общества?

-- Отставить, -- сказал Пал Палыч. -- Мы с мещанством дали маху. Правда, кто-то из литераторов любил мещан, забыл, кто.

-- Как же вы представляете себе Серого? -- спросил я. -- Суперлешим с тоскливым взглядом, как у Врубеля?

-- Мало, что ли, нечисти на нашей земле! -- вскричал Пал Палыч. -Непонятно, с чего начинать. Кого куда нужно перезахоронить прежде, чем выравняется плоскость морали.

-- Всех не перезахоронишь, -- вздохнул Саша.

-- Вернемся к американцу, -- предложил генерал.

американский шпион

-- Старик! -- обрадовался он мне на старомодном жаргоне. -- Давай увидимся!

-- Возьми Сесиль, -- сказал я. -- Пошли в грузинский ресторан. -- Я знал, что Грегори прижимист. -- Приглашаю.

В ресторане нас, конечно, пожелали подслушать, но я запретил Саше даже думать об этом.

-- Или доверяете мне, или до свидания, -- сказал я.

-- Что же все-таки, по-твоему, революция года? -- задумчиво спросил Грегори. -- Случайность или закономерность?

Он писал книгу о России уже десять лет и никак не мог кончить. То власть менялась, то -- концепция.

-- Случайная закономерность, -- безошибочно предположил я.

-- Как? Как? -- Он бросился записывать в блокнот.

Мы вспомнили ужасы диссиды. Пришли в умиление. Это было тысячу лет назад, когда на праздники давали пайки-заказы с синей курицей, баклажанной икрой и зеленым горошком, и мне стало странно, что я жил тысячу лет назад. Грегори был тогда похож на молодого Байрона с полметровыми ресницами. Я работал "одним молодым писателем" в качестве цитат для его влиятельной газеты, и органы не могли вычислить, кто бы это мог быть.