TRANSHUMANISM INC. (Трансгуманизм Inc.) - Виктор Олегович Пелевин
– Ну что, нажимаю? – спросил кукуратор.
– Только наведитесь еще раз на всякий случай… А то мы отвлекались.
Кукуратор недобро поглядел на далекий дом-мишень – уже просто так, без бинокля. На экране опять появилась надпись про захваченную цель. Под ней замигала кнопка с красным «ПСК». Кукуратор поднял палец и коснулся ее.
Сверкнула высокая зарница, и между небом и землей проскочила синяя искра, почти невидимая в свете дня. Там, где она ударила в землю, вспучилось ослепительное облако, пожелтело, покраснело, завернулось грибом вверх и быстро померкло, превратившись в столб праха.
Гриб был небольшим – как бы атомный взрыв-бонсай. Когда его отнесло ветром, кукуратор поднес к глазам бинокль.
Дом исчез: от него осталось только крыльцо. Сразу за ступеньками в земле чернела дыра идеально круглой формы. Ее края дымились. Снег вокруг растаял, и земля мокро блестела. Стоящие рядом телеги не пострадали, а фанерные люди даже не опрокинулись на землю. Мерины тоже были живы, но вели себя странно – метались вокруг столба, к которому были привязаны, и беспокойно ржали.
– Изумительно, – сказал кукуратор. – А что с лошадками?
– Импланты выжгло. ЭМП-вихрь. Но у нас импланты понадежней. Человеку, скорей всего, ничего не будет.
– Можно подойти? – спросил кукуратор, опуская бинокль.
– Я бы не спешил пока. Жарко.
Кукуратор подумал, что вряд ли испытает много неприятных ощущений – Ахмад вон каждую неделю лично подрывается в толпе, и ничего. Но не хотелось портить секретаря. Другого с таким плавным ходом непросто будет сыскать.
– Когда остынет?
– Через пару часов, – ответил военный. – Глядеть там особо не на что. Но красиво. Стенка как из стекла.
Кукуратор услышал тихий зуммер вызова. Это был Судоплатонов.
– Что там? – спросил кукуратор.
– Доклад будет готов через час, – ответил Судоплатонов. – Прошу прийти в одиночестве.
Ох, не любят Судоплатонов и Шкуро друг друга. Но так даже лучше для дела – состязаются, ревнуют…
– Не расходитесь пока, – сказал кукуратор военным. – Может, вернусь через пару часов. Мне ведь не каждый день такое показывают. Еще раз долбануть сможем?
– Сможем, – улыбнулся каракулевый полковник. – И раз, и два, и три. Система полностью работоспособна. Никто нас не остановит.
– Санкции могут ввести по крэпофонам, – сказал Шкуро.
– Ну это пусть крэперы волнуются, – усмехнулся кукуратор. – Укрепим семью. А свою банку я случайно не сожгу?
– В свою пальнуть не сможете при всем желании, бро. Блокировка. Но при стрельбе по аватарам, пожалуйста, помните, что поражаться будут баночные хранилища, а не сами аватары. Как себя при этом поведет симуляция, мы не знаем. Не говоря уже про политический аспект.
– Я же не дурак, – сказал кукуратор. – Понимаю. Думаю, до стрельбы по банкам не дойдет. Но партнеры должны знать, что мы в любой момент можем. Благодарю за службу, братцы-кролики!
Услышать такое от вождя было для сердоболов высшей честью – кукуратор не бросался древним партийным обращением просто так. На лицах военных проступило умиление. Кажется, блеснула даже слеза или две.
– Все, друзья, мне пора… Спасибо всем. Вы умница, Шкуро. Медалей у вас полно и так, поэтому мысленно чешу вас за ушком. Мур-мур…
Зеркальник Шкуро засмеялся.
Кукуратор помахал ему рукой, пожал руку каракулевому полковнику, потом отдал партийный салют всем остальным, качнув над головой невидимый колокол – и вывалился наконец из зеркального секретаря в свой Сад. Спиной вперед и голышом.
После сибирского морозца кукуратору показалось, что вокруг непристойно тепло. Он велел температуре опуститься до двенадцати градусов, оброс пятнистой военной хэбэхой и стал собирать деревяшки для костра.
Пока в траве нашлось достаточно сухих веток и полешек, он успел серьезно подмерзнуть – и, когда огонь наконец занялся и затрещал, испытал настоящее наслаждение от тепла, завоеванного в борьбе. Сев у огня на бревнышко, удачно оказавшееся рядом, он уставился в костер и задумался.
Теперь все будет по-другому – Берни позаботится. Берни отличный парень. Наш человек на орбите. Главное, не в баночной галлюцинации, а в реальном мире, над которым мы сохраняем контроль…
В банке легко потерять чувство реальности, с сердоболами такое случалось. Надо чаще зеркалить себя на нулевой таер, помнить, чем живет простой человек. И не отходить от простоты самому. Жить в режиме «мозг здорового человека». Без излишеств, чтоб инсульта не случилось. Впрочем, захотят, все равно устроят… И настанет им тогда гейзер… Нет, пока что нам везет, очень везет.
Кстати, про везение Шкуро мудрую вещь сказал. Насчет кармы. Мы почему в этом мире живем – у нас такая карма, чтобы большей частью все было хреново, и только иногда и недолго – хорошо. Это называется «человек на Земле». От социального статуса баланс не зависит. Даже наоборот. Если стараться, чтобы все время было очень хорошо, в результате станет совсем плохо. Любой наркоман подтвердит. Баланс должен соблюдаться.
Поэтому умнее, как Везунчик, самому устраивать себе это «плохо» в медицинских целях. По-настоящему, всерьез. Хоть вот котом побыть, которого другие коты унижают… Тогда в главном, глядишь, и сложится. Святые ведь зачем плоть умерщвляли – это они муку принимали, чтобы по кармическому уравнению вышло им блаженство уже при жизни. Ахмада вот шахидки бьют каждый день. Поэтому и не тонет парень. А меня… Может, Еву научить?
Кукуратор прислушался. Ева, как обычно, тихо пела у реки. Вернее, мычала какой-то унылый и приятный мотив, такой же древний, как земля и небо.
Три ноты, подумал кукуратор, и больше не надо. Ева, в сущности, тот же хелпер. Как помещики блудят с холопками, так и я… Только она очень красивая холопка. Нет, ну почему холопка – она у меня слова знает. Пять или шесть. И достаточно. Как там у Шарабан-Мухлюева в «Дневнике не для печати»? Все проблемы в семье возникают оттого, что бабы помнят много слов, но не понимают, что это такое и как ими пользоваться. Бабе достаточно знать несколько существительных и два-три глагола, но их она должна понимать хорошо и до конца… Эх, как раньше дышать можно было… Во всю грудь. Когда он это напечатал, им еще елдаки не раздали. Сейчас бы небось три раза подумал…
Вспомнив о Шарабан-Мухлюеве, кукуратор подобрел сердцем. Потом Ева перестала петь, и мысли кукуратора вернулись в прежнее русло.
Наверно, и Гольденштерн страдает в небе, подумал он. Прекрасный ведь тоже просто мозг, а значит, человек – и не может уйти от баланса кармы. Но какова же должна быть его радость… Невозможная, небывалая…
Кукуратор поднял глаза. Райское небо было затянуто тучами, но он без труда нашел место, где над миром висел послеполуденный Гольденштерн. Прошла секунда или две – и кукуратор стал смутно его различать.
В эту минуту Прекрасный походил
