Собрание сочинений. Том 2. 1988–1993 - Юрий Михайлович Поляков
В открытую дверь тут же ворвалась изолянтка № 624. Увидав укутанное одеялом тело и торчащий кончик черной косынки, она заголосила.
– Что с ней? Бедная девочка…
– Успокоительного выпила, – объяснил сержант. – Покиньте помещение!
– Давайте я лучше с ней побуду!
– На «картошке» ты побудешь! – вдруг заорал Курылев и заслужил одобрительный кивок Рената.
На крыльце им хотели помочь вытаскивать гроб спецнацгвардейцы, но Хузин, багровея от натуги, приказал им встать возле двери и никого не пускать, а самому здоровому ефрейтору он приказал отволочь орущую циркачку в изолятор и там запереть. Наконец гроб поставили на ролики и закатили в «санитарку». Они уселись в машину, и Ренат, пробормотав странную фразу «С нею погибнет Приам и народ – гробоносец Приама», приказал трогаться… Но тут – черт его принес – объявился совершенно сломленный похмельем штабс-капитан Зотов. Завидев его, Хузин расторопно выскочил из машины, подошел к начгару картинным строевым шагом и отрапортовал:
– Господарищ начальник гаража, труп сактирован, обмыт и уложен в «спецтару». Есть распоряжение «похоронной комиссии» доставить в областной крематорий и сдать под расписку. Старший сопровождающий – сержант Хузин. Водитель – вольнонаемный Курылев…
Штабс-капитан пытался слушать рапорт только до слова «обмыт», после чего сник до неузнаваемости и начал медленно обходить «санитарку» вокруг, как это обычно делают гаишники, если придраться вроде бы не к чему, а поживиться хочется. Окончание доклада пришлось уже в согбенную спину начгара.
– Такого водителя загубили! – горестно вспомнил Зотов про выбывшего из строя по ранению шофера «санитарки», всегда выручавшего в трудные минуты медицинским спиртом.
Наконец, идя по кругу, он доковылял до Мишки, некоторое время разглядывал его с потусторонним любопытством, а потом спросил:
– В кино-то не опоздаешь?
– Кино завтра, господарищ штабс-капитан! – отчеканил Курылев.
– Запаску проверил?
– Так точно.
– Дыхни!
Мишка чуть не расхохотался от неожиданности: в данный текущий момент Зотов не отличил бы ведро керосина от ведра водки. Но, понимая рискованность ситуации, Мишка сдержался и уважительно подышал в лицо начальству, а штабс-капитан, не получив даже в аэрозольном виде молимого организмом алкоголя, совсем скуксился. И в этот самый момент Ренат наклонился к нему и доверительно шепнул:
– Сергей Михайлович, пивка из города прихватить?
– И пивка тоже! – очень живо отреагировал начгар и энергично взмахнул рукой. – Скорей! Чтоб я вас здесь не видел!..
Ренат плюхнулся на сиденье рядом с Мишкой и положил на колени свой коротенький автомат. Курылев же так резко взял с места, что щебенка брызнула из-под колес.
– Не спеши, Лоэнгрин, – поморщился сержант и глянул на часы.
– По инструкции… – начал оправдываться Курылев.
– Ты теперь живешь по моей инструкции!
Они медленно ехали по Демгородку. Изолянты, отрываясь от грядок, подходили к ограде и смотрели вслед «санитарке». В их взглядах была тоска – они провожали умершего, но и зависть – они провожали уезжавшего на свободу. Возле киноторгового центра Мишка заметил человека-крота, терпеливо дожидавшегося открытия «Осинки». Первые два КПП прошли без осложнений – там дежурили свои парни. Ренат перешучивался с ними, кивал на Курылева и обещал им совсем уж фантастические кадры из фильма «Космический фаллос». Спецнацгвардейцы хохотали и смотрели на Курылева с надеждой. На третьем КПП начались неприятности – утренний зануда-сержант из свежего призыва еще не сменился. Он копался в предъявленных бумагах, все время переспрашивал, словно страдал беспамятством, доставал из кармана устав караульной службы и заглядывал туда. Потом, подозрительно осмотрев машину, приказал Курылеву выйти и открыть заднюю дверь. Ренат, поначалу наблюдавший все это, как бывалый сторожевой пес наблюдает щенячью возню, не выдержал:
– Может, тебе и «спецтару» открыть?
– Нет, не надо… – поколебавшись, ответил новичок.
Забрав все документы, он ушел в караулку. Мишка глянул на Хузина – тот сидел в безмятежной позе, бесцельно улыбался и даже напевал что-то, но совершенно белый от напряжения палец лежал на спусковом крючке автомата. Неожиданно бронированные ворота начали раскрываться, и появившийся сержант-новичок, протянув Ренату проштампованные бумаги, попросил:
– А знаешь, ты гроб все-таки открой!
– Ты некроман, что ли? – изумился Ренат.
– Согласно приказа…
– Ну, тогда смотри… – Ренат, не выпуская автомата, повернулся и, дотянувшись до узкой части гроба, чуть сдвинул крышку: показались мыски казенных ботинок.
Мишке все это почему-то напомнило детские переводные картинки, когда вот так же осторожно нужно было сдвинуть плотную бумажную основу – и тогда перед тобой открывался влажнояркий неведомый рисунок…
– Еще? – спросил Хузин.
– Еще! – ответил зануда-сержант.
– Значит, смерти не боишься?
– Согласно приказа…
Ренат еще буквально на сантиметр сдвинул крышку и коротко глянул на Курылева. Глаза у Хузина были веселые и абсолютно сумасшедшие. Мишка неприметным движением отжал сцепление, включил скорость и был готов по первому знаку рвануть в открытые ворота. И тут громыхнуло! В глубине поселка, над киноторговым центром поднялся черный с красными подпалинами столб дыма, а спустя мгновение на третий КПП обрушился странный град из пивных банок и плодов киви.
– Что это? – испугался сержант-новичок, смахивая с погон клочья пены и какие-то зеленые ошметки.
– Может, салют? – пожал плечами Ренат. – Беги, звони в комендатуру… «Согласно приказа»…
Отъехав от поселка километра два, Мишка глянул в зеркало заднего обзора и увидел над Демгородком большую темную тучу, похожую на грозовую, но только не синюю, а бурую.
– Львы? – спросил он.
– Догадливый ты, Шпет!
– А зачем вам Лена?
– Не бойся, дендрофил, не для того, зачем тебе.
– Мы поженимся, – совсем некстати сообщил Курылев.
– Конечно, весь Кембридж на свадьбе гулять будет…
– Значит, мы теперь в Англию?
– Мелкими перебежками… – хмыкнул Ренат.
Возле немецкого дота, похожего на огромный бетонный кубик, вдавившийся под собственной тяжестью в землю, Хузин приказал свернуть на еле приметную лесную дорогу, заросшую зверобоем и одуванчиками. Потом он постучал костяшками пальцев по крышке гроба:
– Воскресай, дщерь Иаирова!
Крышка откинулась, и Лена села в гробу, точно гоголевская панночка, – бледная и трясущаяся. Ее тело билось в жестокой, но совершенно беззвучной истерике.
– Успокойся! – приказал Ренат. – Он обещал на тебе жениться.
Прыгая на кочках и проваливаясь в рытвины, рискуя сломать передний мост, Мишка гнал «санитарку» по лесу, пока не уперся в здоровенную копну свежего сена. Навстречу им из-за кустов тут же выскочили два крепких парня в кожаных куртках – черной и коричневой.
– Без шума нельзя было? – раздраженно спросил тот, что был в черной куртке.
– Нельзя! – ответил Ренат, вылезая из машины. – Разъезжаемся – времени нет…
Он помог Лене выбраться из «санитарки», а парни начали быстро разбрасывать копну – под сеном была спрятана небольшая машина-рефрижератор с надписью «Мясо». Ренат открыл дверцу холодильника и с галантным поклоном предложил Лене забраться внутрь, сострив что-то по поводу улучшения жилищных условий. Она беспомощно оглянулась на Курылева и жалобно спросила:
– А он?
– Что ты сидишь, как засватанный! – крикнул Ренат. – Иди к нам!
Мишка стал поспешно вылезать из кабины, но парень в коричневой куртке неожиданно заломил ему руку и бросил лицом на капот.
– От меня ему еще добавь! – засмеялся Хузин.
Парень с готовностью саданул Курылева в бок.
– Только печенку не отбей! Печенка мне скоро понадобится – я за бугром много пить буду! От ностальгии… – Говоря это, Ренат смеялся и легко удерживал отчаянно вырывавшуюся Лену.
– Отложим для тебя! – пообещал парень в черной куртке, застегивая на Мишкиных запястьях наручники.
– А мозги никому не продавайте – они у него бараньи! – предупредил Ренат.
Парни заржали. Курылев увидал перед самым своим носом красный глянцевый баллончик и почувствовал нестерпимую резь в глазах. Перед тем как раствориться в отвратительной стрекочущей пустоте, он успел понять, что его засовывают в гроб. И еще он услышал отчаянный вопль Лены:
– Ты же мне обещал! Ты же обещал…
12
Первый россомоновец, разбив вдребезги оконную раму, влетел в операционную именно в тот момент, когда преступный хирург прицеливался, как половчей вскрыть беззащитное курылевское тело. Но Мишка, конечно, ничего этого знать не мог: его бесприютное сознание, не помня себя, витало в черном космосе, а мимо, точно хвостатые кометы, проносились пронзительно-красные, истошно-зеленые, душераздирающе-желтые Ленины крики: «Ты же мне обещал… обещал… обещал!..»
Другие россомоновцы молниеносно уложили двух стоявших на стреме парней, сначала того, что в черной куртке, а потом того, что в коричневой, и, сорвав с петель дверь, тоже вломились в операционную. Один
