Константин Станюкович - Том 7. Рассказы и повести. Жрецы
— И вы еще спрашиваете? И вы охотница шутить! — с насмешливой улыбкой промолвил Невзгодин, несколько раздраженный.
— Я не шучу, Василий Васильич… Разве вы не видите или нарочно не хотите этого видеть? — значительно и серьезно промолвила Аглая Петровна.
— Вы… красавица, умная женщина, миллионерка, и вам сделать такой mesalliance!..[27] Выйти замуж за такого богему, нищего писателя, человека таких взглядов, как я… и притом такого непривлекательного…
— А почем знать. За такого, и только за такого я бы вышла. Такого, может быть, я и полюбила бы и не променяла его ни на кого. Да и как еще полюбила! — порывисто прибавила Аносова…
Она как будто говорила шутя, но каждое слово ее дышало неподдельною страстью. И Невзгодин словно бы неожиданно прозрел и почувствовал, что эта женщина не шутит. И ему стало жутко.
Все еще как бы не доверяя этому, он заглянул в глаза Аносовой пытливым, вопросительным и слегка смеющимся взглядом.
— Теперь верите? — шепнула она, не сводя с него своих темных глаз, светившихся лаской, и стыдливо алела, словно бы виноватая, что не могла более таить чувства.
— Не верю, не верю, не верю! — вызывающе повторял Невзгодин.
А сам верил, изумленный, что его любит эта властная, строгая красавица, и, весь охваченный трепетом молодой страсти, глядел на молодую женщину восторженно-благодарным взглядом.
— Так поверьте…
И Аносова вдруг порывисто обвила шею Невзгодина и прильнула своими губами к его губам в долгом страстном поцелуе.
Еще мгновение, и она оттолкнула его.
У Невзгодина была несчастная особенность, присущая многим писателям, не терять способности наблюдать и подчас ядовито смеяться над собою даже в самые, казалось бы, счастливые мгновения жизни, и это вносило отраву во все его увлечения. Казалось, он не мог непосредственно отдаваться впечатлениям, точно какой-то насмешливый бесенок сидел у него в голове и нашептывал ему смешные вещи.
Только раз в жизни, когда Невзгодин любил Маргариту Васильевну, он не анализировал, не потешался над собою, а просто любил до безумия.
И теперь, опьяневший от поцелуя, он словно бы был настороже и, более благодарный, чем счастливый, слушал, как Аглая Петровна, счастливая и радостная, говорила, заглядывая ему в глаза:
— О, какой же вы глупый, несмотря на весь ваш ум… На аршин под землю видите, а не видели, что я люблю вас… Ужели не замечали?..
— Честное слово…
— Какой же вы скромный, и как это хорошо… Ну да… люблю. Вы — идол мой. Ведь ради вас я стала другая… Ради вас я изменила порядки на фабрике… Ради вас я строю этот дом для рабочих… А вы не поверили, что я с радостью пошла бы за вас замуж, чтобы вы были моим, только всегда и всегда моим! — властно прибавила она. — А я и все мои миллионы в вашем распоряжении… Теперь верите?.. А вы… Вы любите ли меня?.. или мне только это чудится в ваших глазах… Хотите быть моим?..
Невзгодина захватила эта порывистая, сильная страсть, и, признаться, эти миллионы на мгновение смутили его. Отчего не жениться? Она красива, умна… Она ему нравится, эта красавица… А на эти миллионы можно сделать много хорошего…
Но в следующее же мгновение он уже пришел в ужас от мысли жениться на Аносовой.
Сидевший в голове его добрый бесенок высмеивал его добрые намерения благотворить чужими миллионами и ядовито докладывал, что Невзгодин просто женится, как первый прохвост, на миллионах, чтобы жить на чужие миллионы, утешая себя благотворительными подачками. И это писатель, автор «Тоски», проповедующий, что богатство развращает… Какой же, однако, писатель негодяй!.. На словах герой, а при первом же соблазне не устоял… И разве он любит великолепную вдову?.. Разве это любовь, а не одно только вожделение к красивому телу?.. Разве по духу она ему близка? И разве он хочет идти под ярмо и вечно быть в полной собственности миллионерши, вместо того чтобы быть свободным и независимым писателем?..
— Что ж вы молчите, Василий Васильевич? Или вы в самом деле ходили только изучать меня? — почти крикнула Аглая Петровна, увидавшая, как загорается насмешливый огонек в глазах Невзгодина.
— Я очень тронут вашим чувством… Вы мне нравитесь, Аглая Петровна, к чему лукавить, но я не думал связывать свою судьбу…
— С судьбой капиталистки? — ядовито перебила она Невзгодина. — Пошутить… отчего же?.. Говорить лукавые, вызывающие речи и… простите… «я изучил»… и отойти, если не удастся легкая интрижка… «Поднесут — пью, не поднесут — не пью», так, кажется, говорил вам какой-то остяк, этики которого вы придерживаетесь?.. А что за дело до тех, кого вы смущали лукавыми речами… На тех наплевать…
Аглая Петровна говорила, почти задыхаясь от гнева и оскорбленного самолюбия.
И вдруг она смолкла. Бледная как полотно и прекрасная в своем гневе, она порывисто встала с дивана.
Встал и Невзгодин.
Она смерила его злыми глазами и в бешенстве крикнула:
— Вон… И никогда не показывайтесь на мои глаза…
Но, как только Невзгодин направился к дверям, Аносова бросилась к нему и, схватив за руку, прошептала:
— Простите… простите… Вы хороший… славный… Я люблю вас… Да хранит вас Христос!
Властным жестом приказала она Невзгодину нагнуться. Она трижды поцеловала его в губы, торжественно перекрестила его и сказала, говоря ему «ты»:
— Будь счастлив, родной, не поминай меня лихом!
В голосе ее слышны были рыдания.
— Вы не поминайте меня лихом! Прощайте, Аглая Петровна! — взволнованно проговорил Невзгодин, крепко пожимая ей руку.
— За тобой лиха нет… И ты прав: тебе пут не надо… Ты из орлиной породы… Спасибо за приязнь, за все спасибо, хороший мой!
Когда Невзгодин ушел, Аносова беспомощно опустилась на диван и горько-горько заплакала.
— Видно, и мне одинокой жить! — прошептала она.
На другой день она принялась за дела. Призванный зачем-то Артемий Захарыч обрадовался, увидав свою госпожу за счетами.
XXXVНа следующее утро Невзгодину не работалось.
Он был еще под сильным впечатлением того, что так неожиданно произошло вчера, и хотя жалел Аносову, но сам испытывал радостное чувство человека, избавившегося от опасности.
В самом деле, он чуть было не увлекся и… расхлебывай потом кашу.
Вошел коридорный Петр и подал телеграмму:
— Должно, от сродственников, Василий Васильич.
— Никого у меня нет сродственников, Петр…
— И родителей нет?
— Давно умерли. Один, как перст.
Невзгодин развернул телеграмму и прочел:
«Приходите завтра в час завтракать на новоселье Никольский переулок дом Гнездова квартира 10. Где пропадаете Маргарита».
— Ай да молодец! Вырвалась на свободу. Не ожидал! — весело проговорил Невзгодин, бросая телеграмму на стол.
— Чего изволите? — откликнулся Петр.
— Я не вам. Как сегодня на дворе?
— Весной оказывает, Василий Васильич. Каплет.
— Весной? В самом деле, февраль на исходе.
— Скоро масленица.
— Скоро и я уеду.
— На новую квартиру?
— Из Москвы. Сперва в Петербург, а потом весну в Крым встречать, а дальше и сам не знаю…
— Вам все равно, где ни жить… Пиши себе знай.
— То-то и хорошо… Вот на днях получу деньги, и прощайте, Петр! — весело говорил Невзгодин, предвкушая, как истый бродяга, удовольствие путешествия.
— Одни поедете?
— А то с кем же?
Петр хихикнул.
— А с той барыней?
— С какой?
— Которая тогда к вам наведывалась… Такая фасонистая… Еще фрухты покупали…
— То моя жена.
— Же-на? — с меланхолическим изумлением протянул Петр. — Вы, значит, с супругой вроде как будто врозь?
— И совсем врозь! — засмеялся Невзгодин. — Что, не приходила она?
— То-то нет. Прикажете отказывать?
— Нет… зачем же.
Петр вышел и тотчас же вернулся.
— Легка на помине… Идут! — таинственно прошептал он и снова скрылся.
Через несколько секунд раздался троекратный стук в двери.
— Войдите!
— Я к вам на одну минуту, Невзгодин, — проговорила Марья Ивановна, пожимая мужу руку и брезгливо оглядывая комнату, — была около, поблизости, и зашла поздравить вас… Где тут сесть у вас?
— А вот сюда, Марья Ивановна! Стул чистый, — усмехнулся Невзгодин, подавая жене стул и оглядывая ее новую весеннюю жакетку… — А поздравить с чем пришли?
— Во-первых, с литературным успехом…
— А во-вторых?
— С женитьбой… Вы гораздо практичнее, чем я ожидала… Одобряю и поздравляю… Надеюсь, и за развод вы заплатите мне хорошо…
— С чего вы взяли?.. Я и не думаю, слава богу, жениться.
— А на Аносовой? На этой красавице миллионерке… Я об этом уж несколько раз слышала. Говорят, она влюбилась в вас, как кошка…
— И не думал… и не влюблена она… и все это сплетни! — с раздражением сказал Невзгодин.
