Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский
Дебби, Дебби, несчастный Дебил, в нем была вся проблема. Он делал вид, что подобрел ко мне, – а куда деваться, если женщина поселилась у хозяина? Но я обострившимся чутьем осязала – чего-то ждет, подстерегает. Просила Покровского сделать крепкий замок на двери в спальню, чтобы, когда он уходит, запирать там пса. Покровский отговаривался, откладывал, ленился, тогда я вызвала мастера, он врезал замок, Покровский поворчал, но смирился. Замок был не очень надежный, английский, но дверь открывалась в комнату, а не оттуда, то есть нельзя было ее вышибить, только отпереть изнутри, что собаке вроде бы не под силу. Но мне все равно было страшно. Возникали фантастические видения, как Дебби, встав на задние лапы, передними крутит круглую ручку затвора, тянет дверь на себя, пятясь, как цирковая собака, а потом вихрем влетает и…
Ночью боялась лишний раз встать и пойти в туалет. Но, сами понимаете, беременная женщина хочет этого чаще, чем обычно, приходилось вставать и идти мимо Дебби. Я в таких случаях будила Покровского. Не заставляла провожать, просто – чтобы не спал, чтобы Дебби знал это.
Вы скажете, что моя боязнь превратилась в манию? Ничего подобного. Мать одной моей бывшей одноклассницы, Лизы Кантор, была председателем районного клуба служебного собаководства, Лиза во всем ей помогала и сама стала знатоком, они разводили шелти, породу красивую и дорогую, и вот я ее поспрашивала, и Лиза рассказала, что собаки на беременность реагируют очень явственно. Некоторые начинают нежничать, тереться рядом, другие, наоборот, хмурятся, могут порыкивать, особенно суки. Но у сук все понятно, одна ротвейлерша недавно чуть не загрызла бедную колли, у которой была течка, тут ничего не поделаешь, природа велит убирать конкуренток, а вот чтобы кобель нападал на текущую суку или вел себя агрессивно по отношению к беременной женщине, это редкость. Если только нет у него гомосексуальных наклонностей, если не чувствует он в себе нечто сучье.
– Такое бывает? – удивилась я.
– В природе все бывает. А у людей зоофилия встречается. Скотоложство по-нашему.
– Мерзость какая!
– А то!
С этого момента мой психоз резко обострился. Мне уже стало казаться, что между Покровским и Дебби не просто дружба, что в мое отсутствие они каким-то образом ласкают друг друга. Недаром, когда я возвращаюсь, и у Дебби, и Покровского вид бывает словно слегка виноватый, но при этом весьма довольный.
А еще Дебби повадился издавать тайный рык. Прохожу мимо и слышу утробный звук, очень тихий, но явный и даже какой-то членораздельный, будто Дебби выдавливает: «Я слежу. Я жду. Я дождусь». Я говорила об этом Покровскому, он смеялся, говорил, что это глюки, что все беременные мнительные и раздражительные.
– Тебе-то откуда знать? Я первая беременная у тебя.
– Дурак живет своим опытом, умный чужим. Я много знаю, наблюдаю, думаю.
– А зачем?
– Что зачем?
– Зачем ты знаешь, наблюдаешь и думаешь? Чего ты хочешь в жизни?
– Жить.
– Чем? У тебя цели нет, идеи, стержня.
– Стержень-то как раз есть, – усмехнулся он и показал на себя голого.
Мы в постели были в это время. Я тогда как обезумела, днем и ночью терзалась какой-то прямо животной похотью, но не знала, можно или нельзя, была же темная страшно, как все женщины моего поколения, одна моя подруга до двадцати лет, ей-богу не вру, считала, что рожают через задний проход, чистая правда, клянусь, так вот, я ничего не знала, позвонила маминой подруге-гинекологу, спросила, та сказала – можно, но осторожно, а в некоторых случаях и нужно. И Покровский, надо отдать ему должное, исполнял супружеские обязанности неукоснительно, ему даже нравилось, он находил во мне, беременной, особую прелесть, это редко встречается у мужчин.
Как-то ночью я в очередной раз проснулась, чтобы пойти в туалет. И почему-то решила не будить Покровского. Надо же бороться со своими психозами, черт побери, я же сильная! Пошла. Из туалета потом в кухню – попить. Пью воду с лимоном, смотрю в окно. А было очень жарко, все окна открыты, и тут налетел ночной ветер, неожиданно холодный, с треском и стеклянным дребезгом захлопнулась кухонная дверь, я оборачиваюсь – Дебби передо мной. Никогда до этого он за мной не ходил. А тут, увидев, что хозяин спит, осмелел и явился. Стоял передо мной неподвижно, постукивал хвостом о ножку стола, смотрел в сторону, будто усыплял бдительность перед прыжком. Я хотела позвать Покровского и поняла, что у меня нет голоса. Из горла – какое-то сипение. Дебби сделал шаг, другой. И тут голос наконец прорезался, я завопила: «Виталя, скорей!»
Он прибежал, обнял меня, успокаивал, говорил, что я совсем съехала с катушек, что Дебби просто пришел попить. И пес в это время действительно лакал воду из миски, словно подтверждая слова хозяина и свое алиби.
Я дрожала, плакала, говорила, что сейчас же уйду к родителям и не вернусь, пока не рожу ребенка. Выбирай, или я, или твой Дебил.
– Ты, ты, конечно. Но и Дебби тоже. Дебби, лежать. Ползи.
Дебби лег, подполз к нему. Покровский сел на корточки и сказал ему:
– Если еще раз напугаешь мою любимую женщину, отправлю тебя на живодерню. Понял?
Мне показалось, что Дебби кивнул. А еще показалось, что при этом он вильнул глазами в мою сторону, очень коротко, на долю секунды, и в глазах было: «Ничего, мы еще поквитаемся».
С этого момента я не оставалась с Дебби – даже при условии, что он будет заперт в спальне. Меня ошарашила вот какая мысль: что будет, когда родится ребенок? Вспомнилась история про таксу, съевшую младенца. Может, Дебби не нападает на меня, хотя мог бы улучить момент, потому, что ждет жертву более сладкую?
И я решила его отравить. Позвонила Лизе, посоветовалась. Та отговаривала: можно сдать собаку в питомник, кастрировать, держать ее на привязи, много способов обезопаситься, зачем так радикально?
– Это никогда не кончится, Лиза. Я не хочу жить в вечном страхе. Даже если он будет в питомнике или где-то на привязи, я буду бояться, что сорвется, примчится и отомстит. Я решила – отравлю. Если ты не скажешь как, спрошу у кого-нибудь другого.
Собаководы люди двойственные. Да, жаль песика, но одной породистой особью меньше – значит, своя собака будет ценнее. И она посоветовала
