Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина
— Ой… — соседка покачала головой. — Пьяный, что ли, был?
Альбина заворочалась, приподнялась и, опершись на локоть, в упор посмотрела на нее.
— Вы что, разве не в Тимашаевске живете? — спросила со злостью, чтобы разом пресечь глупые и ядовитые вопросы. Потому что все знали Бражникова. А теперь, когда слухи о покушении на него разнеслись по всему Тимашаевску, любой мог рассказать свою интерпретацию и произошедшего этой ночью, и ее, Альбининой, жизни во всех красках.
— Не, я из Новощербиновской. Семьдесят километров отсюда. А дочка с зятем в Краснодаре живут. Ближайшая больница от нас как раз в Тимашаевске, вот зятёк и привез. Как протрезвел, конечно. Что толку скорую вызывать? Фельдшерица наша сразу сказала: вези, мол, тещу свою сам. Ну и повез! Хороший он у меня, Валерка-то. Справный. А у вас дети есть?
— Есть. Дочь… — Альбина покрутила уголок пододеяльника и несколько раз сглотнула, чтобы подавить закипающие в уголках глаз слёзы.
— Сколько ей? — не унималась соседка. Видать, очень ей хотелось поговорить, да и что еще делать в больнице, лежа на соседних койках? Только о жизни и перетирать.
— Школу только закончила, — отвела глаза Альбина.
— Ох, значит, уже заневестилась! Моя-то через год, как выпускной отгуляла, замуж выскочила! А я и рада! Внучок родился. Она потом на заочном на агронома выучилась. Или нет? Как его… ну, в общем, клумбы и кусты разные сажает, объясняет людям, где грядки лучше встанут. Ей заказывают, а она, значит, подбирает по цвету да по выносливости.
— Ландшафтный дизайнер? — подсказала Альбина.
— Во, точно! Название такое — на языке вертится, а никак вспомнить не могу. Видать, последствия еще сказываются, — хихикнула она, легко хлопнув себя по лбу, и тут же серьезно спросила: — Говоришь, бил тебя муж твой?
— Бил… — глухо ответила Альбина.
— И что же, ты с ним и дальше жить собираешься?
Вопрос прозвучал в лоб, и в груди Альбины полыхнуло.
— Нет! — резко ответила она.
— И правильно, — кивнула соседка. — Я от своего ушла, когда старшему сыну семь было. И ведь любила, а он все одно — водку жаловал больше. Как напьется, будто и не человек, а макака — все скачет по друзьям да бабам. Зачем мне такой зоопарк? Второй раз замуж вышла. Дочку родила. Заново все начала и ни о чем не жалею. Конечно, так как в юности-то уже не таращило меня от мужика. Но, видать, мозги на место встали, а с ними и уважение пришло. И к себе, и ко второму мужу. Сердечник он у меня, в санатории сейчас. Мы ему ничего и не сказали про больницу. Сейчас заживет, тогда уж. А то ведь кинется домой, все лечение профукает. Так что, найдешь себе еще.
— Не хочу больше никого, — замотала головой Альбина. — Нажилась…
— Тю! — отмахнулась соседка. — Вон ты какая! Красивая! Какие твои годы! Вот он как к тебе придет, так сразу и скажи: ухожу от тебя, ирод проклятый!
— Не придет он, — сказала Альбина, вдруг снова ощутив это странное покалывание внутри. Наверное, она могла бы рассказать сейчас этой простой женщине о том, что произошло, но не хотелось ей портить приятную беседу своим горем. Да ведь и шила в мешке не утаишь. Или кто-то из медперсонала что ляпнет, или полицейские придут прямо в палату. Достаточно уже того, что вылезло наружу. Альбина вздохнула и попросила: — Расскажите мне про зятя вашего еще что-нибудь.
— Ой, какой он у меня! — тут же расплылась в улыбке женщина. — Рукастый, головастый! Как сына собственного люблю! Они и по возрасту-то близкие, а как за одним столом рядышком сядут да запоют, стены дрожат, веришь?
— Верю, — улыбнулась в ответ Альбина. — Повезло вам.
— И тебе повезет! Дочка-то когда придет?
Альбина закусила губу и отвела глаза:
— В отъезде она. Не знает ничего…
— Ну, ты вроде пооклемалась уже немного. Позвонишь, скажешь ей, что да как. А сейчас поспи, поспи! Завтрак понесут, так я тебя разбужу.
Альбина послушно закрыла глаза и стала медленно проваливаться в беспокойную дремоту.
«Он не придет… не придет… не придет…» — стучало у нее в голове.
И как усмешка — из темноты вдруг появилось лицо Бражникова. Оно выглядело так, будто было вытесано из серого камня, но глаза его — мутные, полные яростной злобы, — буравили и прожигали ее насквозь.
«Уходи! Нет тебе места рядом с нами! И нет тебе места на земле! Господи, прости меня грешную… прости, господи! Спаси и сохрани!» — отбивалась она, выставив руки перед собой и захлебываясь в яростном крике.
Альбина вскинулась и села на кровати, обливаясь потом. Палату заливало утреннее солнце. Соседка, приоткрыв рот, похрапывала, издавая в конце протяжный свист.
Сердце билось с такой силой, что, казалось, казенная ночная рубашка на груди шевелится от его ударов. Сглотнув вязкий ком в горле, Альбина поискала глазами графин с водой. Сделав несколько жадных глотков, она поставила его на прикроватную тумбочку и стала потихоньку сползать на пол.
У стены стояли металлические ходунки, и Альбина вознамерилась во что бы то ни стало добраться до них.
* * *Андрей проснулся от того, что Алиса всхлипнула во сне. Он осторожно приподнялся, стараясь не шевелить рукой, на которой лежала ее голова, и некоторое время смотрел, как подрагивают ее ресницы.
Они легли поздно, потому что почти два часа провели в отделении вместе с Олегом. Пили крепчайший чай и говорили обо всем, что случилось, не как чужие люди, а как… Андрею пока никак не удавалось придумать названия их тандему. Не потому, что дружбы как таковой между ними не могло быть, а скорее, лишь по причине нехватки времени для того, чтобы узнать друг друга
