Свои по сердцу - Леонид Ильич Борисов
А вчера пришло сообщение о смерти Блуа: короткое письмо от неизвестного из Тулузы, где жил старик. Вместе с письмом почта доставила ящик с книгами: популярные брошюры по различным отраслям знания, романы Жюля Верна с карандашными пометками на полях…
Письмо от Аристида Иньяра: живет, сочиняет музыку, бедствует. Бедняга Аристид, — так и не сделал имени, хотя и написал сорок опереток и больше трехсот песенок. Их поют, любят, они популярны, а спроси: кто написал музыку, кто автор текста? — пожмут плечами и ничего не ответят.
Вспомнилась Жанна. Где она, что с нею? Как быстро наступила старость!.. Пятьдесят девять лет. Старушкой стала Онорина. Сколько же может быть сейчас Жанне? Шестьдесят? Шестьдесят один? Мой бог, какая страшная вещь — старость!
Грустно… Почему так грустно сегодня? Не потому ли, что по утрам, стоит только открыть глаза, — целая стая мушек закрывает все предметы… Пошаливает левый глаз… В глубокой старости умерла Софи Верн. Где-то очень далеко сестры; они тоже старятся…
— Здравствуйте, месье, — говорит кто-то в одежде крестьянина, с мешком за спиной, с палкой в руках.
Жюль Верн снимает шляпу, отвечает на приветствие и спрашивает:
— Кто вы? Откуда?
— Барнаво, — отвечает молодой человек и пятится в сторону, испуганно озирая Жюля Верна, который вдруг уронил шляпу и весь задрожал…
— Барнаво?.. Благодарю вас, пусть она лежит на земле… Вы Барнаво?
— Барнаво, месье, к вашим услугам, — улыбается незнакомец. — Племянник служившего у вас Анри Барнаво, сын его младшего брата.
— Мой бог! Садитесь, Барнаво! Ваш дядя… Простите, я не в силах говорить. Возьмите меня под руку, и пойдемте ко мне в дом. Дайте посмотреть на вас. Барнаво… Как ваше имя?
— Жан, — ответил Барнаво и снял с головы соломенную шляпу.
— Рыжий! — воскликнул Жюль Верн, приседая от восторга и неожиданности. — Рыжий Барнаво! Теперь я верю, что вы племянник моего дорогого друга! Смейтесь, сколько хотите, но вы — вылитый дядюшка! Святейшая копия! Просите у меня все, что вам угодно! У вас есть просьба ко мне?
— Есть, месье. За тем я и приехал к вам.
В доме Жюля Верна тихо и пусто: вся семья где-то плавает на «Сен-Мишеле». Жюль Верн распорядился немедленно подавать на стол. Жан Барнаво ел с аппетитом умилительным — «в ногу с хозяином». Хозяин надел халат, туфли, повел гостя в свою башню.
— Садитесь, чувствуйте себя как дома, родной мой Барнаво! Какое сходство, мой бог! Говорите, что за просьба у вас ко мне.
— Моя просьба может быть выражена в двух словах, — почтительно начал Жан Барнаво. — Географическое общество снаряжает экспедицию в одну из наших колоний. Одного вашего слова достаточно для того, чтобы в эту экспедицию взяли и меня, месье.
— И только? И это все? — изумился Жюль Верн. — Рекомендательное письмо?
— Благодарю от всего сердца, месье! Мой отъезд куда-нибудь, хоть к черту на рога, — дело очень серьезное. У нас, во Франции, все дороги для меня закрыты. Дело в том, что отец мой был коммунаром. Власти мстят мне за отца. Здесь я пропадаю. Помогите мне, месье!
— Вы грамотный? Вы где-нибудь учились?
— Грамотный, месье, но нигде не учился.
— Гм… Расскажите что-нибудь о себе и побольше — о вашем дядюшке!
Беседа затянулась до вечера. Жюль Верн посмотрел на часы:
— Я проголодался. Мне кажется, что мы обедали два дня назад. Мишо! Принесите нам молока, яиц, холодного мяса, вина! Нас пять человек, Мишо! Поскорее!
В полночь, когда Жюль Верн собирался на вокзал, чтобы проводить Барнаво, принесли письмо от Аристида Иньяра:
«Дорогой старина! Подателю сего вручи сто франков. Завтра твоя лекция в каком-то музее музейного городка Амьен. Упомяни мое имя, когда будешь говорить о французской музыке; для тебя это пшик, для меня — толстая надежда. Целую, старина! Будь знаменит еще больше. Твой Аристид».
— Месье, попрошу вас не забыть о рекомендации, — напомнил Барнаво за четверть часа до того, как садиться в экипаж и ехать на вокзал. — Три слова! Ваша подпись!
«Мой дорогой друг, — писал Жюль Верн председателю Географического общества. — Этот рыжий Барнаво расскажет все и обо всем, что ему надо. Исполните его просьбу, напишите, скажите, подтолкните, прикажите, сделайте! Если будете кому-либо писать, — оставьте себе копию, она пригодится Вам, когда святой Петр остановит Вас у райских ворот. „Ты помог племяннику Барнаво, — скажет святой Петр. — Проходи и ешь с любой яблони“. Ваш всегда Жюль Верн».
— Вот, возьмите, дорогой мой! А теперь на вокзал! Если бы я был моложе, — непременно уехал бы с вами!
В двенадцать тридцать пришел поезд. Жюль Верн со слезами на глазах обнял Барнаво, расцеловал его и молча сунул в карман синей крестьянской куртки конверт с деньгами. Трижды ударили в колокол. Барнаво вошел в вагон. Уныло прощебетал свисток обер-кондуктора.
— Новых романов, дорогой месье! — крикнул Барнаво, размахивая своей соломенной шляпой.
— Внуков и правнуков моего родного Барнаво! — ответил Жюль Верн и, тяжело опираясь на палку, зашагал по платформе. Ему казалось, что он только что проводил одного из членов своей семьи — самого любимого и дорогого…
Глава четвертая
«…ПРОНИЦАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ НЕ ТАК УЖ МНОГО В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ…»
За те двадцать пять лет, что прошли со времени выхода романа Жюля Верна «С Земли на Луну», Америка превратилась в богатую и мощную индустриальную державу. В сейфах американских банков скопилось такое количество золота, что миллиардеры мечтали с помощью его поработить весь мир. Благородный герой «лунного романа» Жюля Верна — Барбикен — в 1889 году переродился в опасного и дерзкого хищника-стяжателя. Его друг — математик Мастон — заявил однажды, что американцы могут выпрямить земную ось, переместив ее посредством непредставимо потрясающего выстрела из пушки.
— Это не совсем чепуха? — спросил Жюль Верн одного из своих друзей — ученого, специалиста в области баллистики, амьенского инженера Бадуро.
— Совсем чепуха, — ответил ученый.
— Значит, вполне годится для моих героев-американцев! Барбикен, которого вы уже знаете, в новом моем романе является организатором весьма темной компании по эксплуатации богатств Северного полюса. Для того чтобы эти богатства были доступны для разработки, необходимо, само собою, растопить полярные льды…
— А для того, чтобы растопить полярные льды, — перебил ученый, — потребуется изменить расположение климатических поясов. Но это уже не моя специальность. Как на этот счет в вашем романе?
— Герои моего романа намерены подвергнуть полярные льды воздействию
