Больше, чем я просила - Екатерина Шерив
Эти объятия она могла бы сравнить с отцовскими. Ей было так хорошо и безопасно.
– Матвей, я расскажу тебе обо всём позже… – произнесла она, поднимая голову с его плеча. – Спасибо тебе. Ты мне как брат, которого у меня никогда не было. Без заботы вашей семьи я бы здесь и дня не продержалась.
– Тата, ты можешь на меня рассчитывать всегда, – сказал он, глядя ей в глаза.
– Спасибо тебе…
Она отстранилась от него и взяла за обе руки. Матвей улыбнулся, потом обхватил её руку своими ладонями и крепко сжал. Бросив на неё ещё один внимательный взгляд, он молча вышел из её комнаты.
***
Когда пришёл ответ от Артёма, в котором он писал, чтобы Тата ни в коем случае не возвращалась, она опять стала «приземляться» и полностью ощущать себя в Олонках, а не в Нижнем Новгороде. Каждая строчка его письма была полна уверенности в том, что ей нет смысла изводить себя ради того, чего нельзя было изменить. Артём писал, что Владимир поговорил с Лизой по телефону и рассказал, что его дочери нет в Нижнем Новгороде. Лиза после этого заметно утихла. А ещё Артём написал, что вернулся в свою строительную компанию на полставки, и теперь его угнетённое состояние стало разбавляться любимой работой.
Тата испытала крошечное облегчение, прочитав это письмо. Она как обычно написала два письма в ответ и в письме родителям очень просила, чтобы они тоже писали об Артёме. Тата считала, что их точка зрения могла сильно отличаться от того, что ей писал Артём.
С этого момента жизнь Таты в Олонках начала устанавливаться: уроки верховой езды по субботам и воскресеньям, занятия с детьми с понедельника по пятницу, спокойные ночи в доме Алевтины, а ещё весёлые игры с её щенком, которого она назвала Лукьян. Матвей очень смеялся над этим именем и звал его Лук.
Письма от родителей и Артёма приходили каждую неделю. Они были наполнены приблизительно одинаковым содержанием. Все они по ней скучали. В письмах от Артёма всё больше говорилось о его работе и меньше о Лизе. Родители заверяли, что у них всё хорошо, а об Артёме писали то же, что и он писал ей. Всё было более или менее нормально.
***
Как-то раз после очередного урока к Тате подошла мама одного из её учеников. Она интересовалась успеваемостью сына и выглядела чудаковато с рыжими прожжёнными волосами. Видимо она неудачно сделала краску своими руками. Тата в это время стирала записи с доски и еле сдерживала улыбку.
– Поверьте, ваш Иван очень способный мальчик. У него хорошо развита речь, и он задает много вопросов. Такие дети просто подарок для меня, как для учителя.
– Большое спасибо, Татьяна Владимировна! С вами так приятно иметь дело. И Иван всегда хорошо про вас говорит. Вас к нам прислал сам Господь!
– Благодарю вас.
Женщина говорила от чистого сердца и её слова были для Таты как бальзам на душу. Как же приятно получать похвалу за свои труды!
– Я хотела ещё вас спросить… – сказала женщина. – Недавно я видела, как вы шли со стороны поля вместе с Матвеем и его лошадью. Вы учитесь ездить верхом?
– Да.
– Как я вам завидую! Я бы на такое не решилась.
– В смысле? Но у вас же так принято? Каждый, кто живёт в Олонках, должен уметь ездить верхом.
– С чего вы это взяли?
– Мне так сказал…
Тата запнулась и вдруг поняла, что почти за два месяца жизни в этой деревне не видела ни одного человека верхом на лошади кроме Матвея. Как только ей это раньше не приходило в голову?
– А… наверное я что-то не так поняла, – протянула Тата. – В любом случае уроки верховой езды приносят много положительных эмоций.
Тата ещё несколько минут поговорила с этой женщиной, а когда та ушла, она села за свой классный стол и взяла со стопки верхнюю тетрадку. Открыв страничку с контрольной работой, Тата долго всматривалась в текст. В её голове крутились только слова женщины, ушедшей несколько секунд назад.
Помучившись минут десять, она отложила тетрадки, поднялась к себе на второй этаж и зажгла керогаз.
***
Тата решила поговорить с Матвеем вечером. Она чувствовала себя глупее некуда из-за того, что поверила его такой нелепой отговорке. Ну как так можно было?
Она с трудом успела проверить тетрадки учеников до темноты, а потом отправилась в дом Алевтины. Хозяйка встретила её у порога, стянув косынку с кучерявых волос, а потом стала проводить рукой по блестящему от пота лицу:
– Татьяна, как хорошо, что ты пришла. Умоляю, выручи! Я сегодня весь день по дому работала. Умаялась – сил просто никаких нет, а ещё к тому же решила испечь пирог с яблоками к завтраку. Ох, лучше бы я это сделала утром! Но что теперь сделаешь… Я переоценила свои силы. Ему готовиться осталось минут двадцать, а у меня глаза слипаются. Можно тебя попросить снять его с печи, когда он испечётся?
– Алевтина, конечно, – улыбнулась Тата, вешая пуховик на гвоздик в коридоре.
– Спасибо, деточка, – выдохнув, произнесла Алевтина.
– Не за что.
– Пойду ложиться тогда, – женщина зевнула от души. – Спокойной ночи.
– И вам добрых снов.
Тата прошла на кухню и сразу почувствовала невероятно приятный запах выпечки. Интересно, ей хватит силы воли устоять и не отрезать себе кусочек, после того как эта вкуснятина испечётся?
На центральном столе горела одна большая свеча, а свет от печного огня дополнительно освещал тёмную комнату.
Тата только подумала о том, что сегодня ей не удастся поговорить с Матвеем, как в эту же минуту в дверях кухни появился он.
– Привет, Тата. Ты что тут делаешь? – спросил он, с улыбкой приподнимая брови.
– Слежу за пирогом. Меня твоя мама попросила.
– Ясно. А я хотел перекусить чего-нибудь, – Матвей почесал затылок. – Не знаешь, курица с ужина случайно не осталась?
– Здесь на кухне её точно нет. Посмотри на балконе. Алевтина всегда там оставляет недоеденную еду.
– Точно!
Матвей полез к двери крошечного помещения примерно метр на метр, которое находилось напротив входа в кухню, и было специально отведено для хранения готовой продукции. Через минуту он вышел оттуда с чугунной сковородой в руках.
– Осталась, – улыбаясь во всё лицо, произнёс он. – Может подогреешь кипяток? Так вкусно пирогом пахнет.
– Матвей, мама готовит этот пирог вам на завтрак, –
