Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова
— А я все модули написал, — как бы между прочим сказал он.
— Точняк! Я уж забыл… И как? Не прощу…
— Не ссы! Все на «пять».
— Молоток! — выдохнул довольный Тимка.
Никита смотрел на его наклоненную голову, на прикрытый полотенцем загривок, стриженный затылок, и душу омывала благодарность.
— Мне Николавна сказала, что это ты с ней поговорил, — сказал Ник.
Тимка вздохнул:
— По гроб жизни должен будешь…
— Сказала, что ты никогда не просил за себя…
— А нафига? Если накатал на «три», значит реально «три».
— Ну я ведь тоже…
— Ник, не гони волну! Ты мой лучший друг, но я ни разу — слышишь? ни разу — не попросил матушку о твоей пересдаче. Мне проще самому пару лещей тебе отвесить, чтоб до тебя дошло то или иное задание, но матеша… Я помню все наши контроши, которые ты слил. И помню каждую причину, почему ты слил. Да и причина… уже который год одна. Да и вообще… Мне Настеньку было жаль. Она вышла, как оплеванная от Николавны. Так что…
— Настенька?
— Настенька. Мы же у нее первые. Она нас как детей своих… и приласкать, и по заднице хлопнуть.
— Ясно.
— Реально отпускает. Лерка вроде бы ничего, не тяжелая, но потом, когда отпустил ее…
— Спасибо, братан, — перебил Ник, и Тимка затих.
Поднял голову, посмотрел на друга. Тот сидел рядом, и горячая ладонь лежала на руке поверх полотенца. Наверно, из-за этой ладони со стороны Ника полотенце было еще теплым. А тот смотрел и не улыбался, а просто смотрел. Тимка хмыкнул и вновь опустил голову.
— Смотри не влюбись.
— Да пошел ты!
— Не… на сегодня хорош… вечером только, собаку выгулять.
— Тимыч, тебя контузило? У вас нет собаки.
— У нас нет, а у Леры есть. Кто-то ж должен ее выгуливать.
— А я смотрю ты прям уже ассимилировался…
— Не гони!
— Смотри, с ней поиграть не выйдет!
— А кто играть собрался?
— Ты что? Правда, на нее запал? Разбежитесь, а нам потом с Никой как?
— Не сыпь мне соль на сахар…
— Не, Тимыч, давай по чесноку, правда, запал?
Тимка только вздохнул.
— Не знаю.
— Как не знаешь? Я ж видел…
— Ой, не гони! Чего ты там видел?
— Ты ж смотришь на нее…
— Ну как? Как я смотрю на Валерию Соколову? — стал раздражаться Тимка.
— Как лев на кролика.
— Егоров! Там, где живут львы, кролики не водятся! Двоечник хренов! Лучше полотенце замени! Остыло…
Ник стащил мокрое полотенце и вновь намочил его в ванной. Он выкручивал банное полотенце и случайно столкнул стоящий на краю раковины флакон с раствором для ухода за контактными линзами. Подхватил, поставил на место.
— Елена Николаевна опять линзы носит? — прокричал Никита.
— Нет, она в них близко ничего не видит.
— Я тут флакон снес с раствором.
— Ну ты, блин, бегемот!
— Да нет, вроде немного вылилось.
— Блин! Давай резче! Я уже околел!
— Иду!
Ник вновь укладывал полотенце.
— Хорошо-о, — выдохнул Тимка.
— Кайф?
— Кайф.
— Добро пожаловать в наш SPA-салон «Грабёж»! Уход за руками — двести долларов, плечами — триста долларов. Массаж за отдельную плату, — проговорил Никита писклявым голосом.
— Ни хрена себе расценки!
— Стараемся соответствовать названию, дорогой клиент.
— Харэ угорать! У меня от этого маньячного голоса мурашки!
— Мурашки? Можем дунуть в шейку! За отдельную плату!
Тимка поднял глаза, улыбнулся.
— Мне сегодня уже дунули в шейку. Чуть не выронил.
Никита усмехнулся и облокотился на стол.
— И кто это сподобился?
— Кто, кто… Лера. Говорю ей, чтоб не дышала в шею, а она как дунет…
— Стоп. Откат. Давай по порядку. Что было, как?
Тимка вздохнул и всё рассказал. Ник ни разу не перебил, сидел слушал, иногда вставал и менял полотенце.
— Тимыч, она, конечно, ничего так, но… Братан, если ты не всерьез…
Тимка вздохнул, стащил полотенце, поднялся, начал разминать руки, двигать плечами.
— Не маши, впишешься! — предостерег Ник.
— Не знаю я. Понимаешь? Не знаю. Мне она очень нравится. Чуть сердце не вылетело сегодня. Если бы не Арт, я б к ней бросился…
— Тим, ты бы бросился к любому…
— Не думаю… Прикидывал про себя и понимал, что не ко всем. Только к ней.
— Когда Нике прилетело по пальцам, ты первый подбежал к ней.
— Да? Не помню.
— У тебя сидром «доброго самарянина»… Ты всем помогаешь. И здесь ты помог.
— Я и тебе помог, но только, даже несмотря на наши теплющие отношения, мне никогда не хотелось тебя поцеловать, уж извини.
— Свят, свят! Каминг-аут с твоей стороны я не переживу!
— Да какой к фигам каминг-аут? Ты же знаешь, что я спал с Клинкиной.
Ник посмотрел другу в глаза. А тот, словно жалея о сказанном, отвернулся, налил в стакан воды и жадно к нему припал. Егоров молчал. Молчал и Уваров.
Тимка поставил чайник на газ, спросил небрежно:
— Есть будешь?
— Ты никогда мне об этом не говорил, — ответил Никита.
— Потому что говорить не о чем. Ни говорить, ни хвалиться. Сунул, вынул и пошел.
— Понятно.
— Только за Клинкину обидно. Она напилась и то пела, то ревела. Ее сегодня всю ночь полоскало. Я полночи с ней пропрыгал. Это же ей мама раствор для линз...
— Стоп! С кем ты пропрыгал? — оживился Ник.
Тимка скривился.
— Набухалась она вчера. Помнишь, меня мама в магаз отправила? Ну так оттуда я вернулся уже с Клинкиной бухущей… просто жесть! Мама офигела просто.
И Тим рассказал и о вчерашней встречи, и о ночном разговоре, и об утренних
