Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
С новыми силами я потащил быка к своей нарте и с трудом привязал его рядом с остальными оленями. Утерев пот, я на мгновение отвернулся и тут услышал грохот — «дикарь» бился рогами и мордой о нарту, пытаясь освободиться. Я схватил зверя за рога и поводьями стал стегать его по ушам. Олень немного успокоился, и я попытался надеть на него упряжь. Самым сложным оказалось подлезть под живот «дикаря», чтобы застегнуть подпругу: едва я нагибался, неугомонный олень пытался ударить меня копытом задней ноги по голове! Когда огромное раздвоенное копыто в очередной раз просвистело в миллиметре от моего виска, я оставил безнадежные попытки и сел перевести дух. Посмотрев по сторонам, я обнаружил, что все оленеводы с интересом следят за моим поединком с животным.
«Ну-ну, вы еще ставки сделайте! — невесело подумал я. — Убьет олень русского с одного удара или с двух?»
И тут мне в голову пришла блестящая идея — я отвязал своих спокойных быков и поставил «дикаря» между двумя ездовыми. Теперь через спину «своих» оленей я мог запрячь бунтаря. Почувствовав неладное, зверь с новой силой принялся вырываться, бил копытами по животам моих ни в чем не повинных быков, в кровь разбил морду о нарту, но было поздно: я успел застегнуть костяные пуговицы подпруги. Теперь в центре моей упряжки стоял высокий дикий олень и смотрел на меня ненавидящим взором.
— Справился, смотри-ка! — подошел ко мне Виктор и сильно хлопнул по плечу: — Этого оленя зовут Пепельный, он самый дикий в стаде, никто его даже объезжать не хочет!
— И поэтому вы привязали ему на рога ленточки с моего быка, да? — я покачал головой и невесело усмехнулся. — Проверить меня хотели или посмеяться в очередной раз? А если бы он меня копытом по голове?
— Я не знал, что они такое придумают! — Голос подошедшего Коли был строг, бригадир сурово смотрел на опустивших глаза «шутников». — Знал бы — запретил. Но ты справился, Костя. Ты действительно стал хорошим оленеводом и сейчас еще раз всем это доказал. Теперь это твой олень!
С этими словами бригадир развернулся и спокойно пошел к своей упряжке.
Хозяин Белых Оленей
Горы обступали нас со всех сторон, нависая скалистыми громадами над узкой лентой ворги. Безлесные вершины не позволяли определить расстояние до них, глаз не находил привычных ориентиров, пространство словно искривлялось. Порою чудилось, что гора совсем близко, но путь до нее занимал два дня; иногда, напротив, казавшаяся далекой вершина неожиданно преграждала путь каменной осыпью подножия.
Становилось все холоднее, часто аргиши шли по узким долинам, полностью засыпанным снегом. Мы приближались к священной для ненцев горе Саурей, о которой я много слышал от Гаврилы и Семена Сэротэтто. Там, на вершине, находилось большое ненецкое святилище, посвященное Хозяину Белых Оленей…
— Скоро будем у перевала! — улыбнулась Мария. — Комаров там нет, пастбища хорошие. Всего два перехода осталось…
— Их еще одолеть надо! — вздохнул я, привязывая поводья к ножкам нарты. Пепельный выматывал мне все нервы. Я полагал, что сильный дикий олень в упряжке прибавит скорости моему транспортному средству, но не тут-то было! Бунтарь упирался, бодал соседей, словно предлагая вместе с ним поднять восстание против человека. Я лупил его хореем изо всех сил; на скорость упряжки это не повлияло, зато у Пепельного на заднице появилась мозоль. Иногда мне даже приходилось прибегать к жестокому методу — бить «дикаря» поводьями по ушам, но и это не всегда помогало.
— Олени нас довезут, не переживай! — желая успокоить меня, ласково сказала Мария. — Они сами к Саурею хотят, как гору увидели, так и припустили! С оленями нашими мы не пропадем! Знаешь, как ненцы говорят? Олени — наши крылья! Каждый день на новом месте! В этом все наше счастье, Костя…
Олени, оказавшись в горах, действительно словно взбодрились. Животные жадно втягивали носом холодный, пахнущий снегом воздух и довольно фыркали. Впереди стада теперь всегда шел Нядай, священный белый олень, посвященный Хозяину Саурея. Крупный бык с одним рогом важно шагал по снегу, позвякивая колокольчиком, словно вел всех остальных в свои родные места.
Священная гора возвышалась над остальными вершинами широким, почти правильным конусом, напоминающим исполинский чум, засыпанный снегом. Коля завернул передовую упряжку, описал широкий полукруг и остановился на широкой и плоской сопке почти у подножия Саурея.
— Два дня здесь будем! — сказал мне бригадир, распрягая оленей. — Озеро рядом рыбное, пастбища богатые. Потом дальше пойдем, за перевал. Там встанем на летовку — недели две постоим, олени жир нагуляют, и можно будет обратно каслать. Вы как, с нами?
Еще две недели назад в этом вопросе мне послышалась бы издевка, желание бригадира поскорее избавиться от непутевых «городских», свалившихся на его голову. Сейчас Коля говорил со мной серьезно, как с равным. Бригадир хотел выяснить, может ли он рассчитывать на меня как на пастуха для дежурства в стаде.
— Коля, не знаю! — честно ответил я. — Когда мы планировали в Москве эту экспедицию, я много думал, как найти бригаду, как до нее добраться. Но мне и в голову не могло прийти, что возникнет обратная проблема — как отсюда попасть в какой-нибудь населенный пункт! Давай я карту посмотрю и тебе скажу, хорошо?
— Посмотри. Но если хочешь уйти, то лучше отсюда — через горы можно попасть в Воркуту, до города всего километров сто. Правда, дорог нет… Дальше мы пойдем на север, оттуда можно будет выбраться только вертолетом в конце августа, когда детей станут забирать в интернаты… — Коля помолчал, а потом сказал, глядя мне в глаза: — Решай сам. Но если захочешь остаться, знай: я буду рад!
Мы с Сашей развернули потрепанную карту, я определил, где мы находимся, и сразу понял, что бригадир прав: уйти можно было только отсюда, от подножия Саурея.
— Ну что, когда выходим? — Я посмотрел на Сашу и заметил, как расстроена девушка предстоящей разлукой с людьми, ставшими нам почти родными.
— Давай вместе с нашими. Они — на север, а мы — к Воркуте. Так легче расставаться будет…
— Значит, решено. Послезавтра…
Жизнь в стойбище, несмотря на то что мы не кочевали, шла своим чередом. Пастухи по очереди пасли стадо, мальчишки целые дни проводили на озере, которое еще наполовину было сковано льдом, и ловили рыбу, вытаскивая блестящую форель и тяжелых гольцов. Женщины выделывали шкуры и, пользуясь хорошей погодой, вялили рыбу впрок, на дальнюю дорогу.
Меня не оставляла идея подняться на святилище Хозяина Белых Оленей, но я не знал, можно ли мне это сделать,
