Декабрец! Второй сезон - Автор, пиши еще!
До конца сокращенного дня оставалось всего три часа, а потом она сможет вернуться в свою крошечную съемную квартиру и насладиться очередной одинокой новогодней ночью. Жанна с радостью перемотала бы жизнь на десятое января, когда уже можно вернуться на работу и перестать искать внутри себя это чертово новогоднее настроение.
– Насильственных 32, ненасильственных 107. А всего 140. Что за черт? ― спустя два часа Жанна все еще воевала с таблицей, ей все никак не удавалось свести годовую статистику. Какое счастье, что в их маленьком городке за год бывает не так уж много смертей. Что бы она делала, если бы в отчете проходили тысячи случаев?
Радио было плохой идеей: Жанне постоянно казалось, что в коридоре кто-то есть. Дверь в приемную, где она работала, была открыта, но она никого не увидела со своего места. Она выключила музыку и открыла другую таблицу:
– Так. Твердый тупой ― 13, острый ― 7, ДТП ― 10, смерть при пожаре ― 2, повешение ― 1. Вот! ― цифра не сходилась, потому что она не внесла висельника в насильственные смерти. Вообще, ей всегда казалось странной эта логика. Ведь, если человек повесился сам, разве это насильственная смерть? Однако, в каждой профессии свои правила, и в судмедэкспертизе ненасильственной смертью считается только смерть от естественных причин ― от болезни либо от старости.
Жанна радостно подправила таблицу и распечатала отчет. Подписав его за Ларису Юрьевну, шлепнула печать и засунула документ в сканер. Осталось отправить его в окружное бюро, и год можно считать закрытым. В коридоре скрипнула половица, но Жанна решила, что это скрип сканера. Она быстренько прикрепила файл к письму и нажала «отправить», радуясь, что теперь имеет право на законный перекур. Одной рукой она набирала эсэмэску начальнице, а второй искала свой айкос в ящике стола. Успешно справившись и с тем, и с другим, девушка встала, оправила белый халат, сунула телефон в карман и собралась спуститься в курилку.
В коридоре, прямо возле елки, сверкающей шарами и мишурой, стоял хорошо одетый мужчина средних лет. Жанна замерла.
– Здравствуйте. Вы по какому вопросу?
– Даже в морге стоит елка… Удивительно.
Потом он будто очнулся и развернулся к Жанне:
– Извините, здравствуйте! Я муж. Вдовец. Моя жена у вас. Никитенко Олеся Викторовна. Вчера поступила.
Жанна молча кивнула. Никитенко привезли из дома, раковая интоксикация ― увы, довольно типичный случай. Мужчина метнулся к скамейке для посетителей и достал из пакета красивый пушистый плед.
– Вы можете? Можете передать ей? Это ее любимый.
– Извините, я работаю только с бумагами, я медрегистратор. У нас сейчас здесь уже никого нет. А любимый плед вам, наверное, лучше себе оставить. На память.
– Пожалуйста! Я должен сделать хоть что-то. Похороны только второго числа. Она там, совсем одна, ей холодно. Новый год же. Пожалуйста, девушка, милая!
За целый год, что Жанна работала в морге, она ни разу не заходила в те помещения первого этажа, где проводились вскрытия и хранились тела умерших. Для нее все эти смерти были лишь фамилиями в журналах и документах. Но она видела, насколько важно этому мужчине получить ее согласие.
– Ну хорошо. Давайте, я отнесу, ― в конце концов, она может просто отнести плед и оставить его с запиской для санитара. Ей вовсе не обязательно смотреть на труп. Просто положит и убежит.
– Спасибо! Спасибо вам огромное! Укройте ее. Девушка, вы просто ангел! Пусть у вас в жизни все всегда будет хорошо! ― он радостно всучил ей плед и все продолжал благодарить ее.
– Да, хорошо, не переживайте.
Жанна оставила посетителя и спустилась на первый этаж. Жаль, что утренний мартини уже выветрился. Ей бы сейчас не помешала порция алкоголя для храбрости. За дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен» ― длинный пустой коридор с несколькими дверями. Было уже темно, и девушка вдруг поняла, что не знает, где включается свет. Она достала телефон из кармана и включила фонарик. Осветив стены, нашла выключатель. Лампы зажглись одна за другой, и помещение обрело привычные очертания.
Первая дверь вела в небольшую комнатку с кучей труб, отопительными вентилями и прочими неизвестными Жанне штуками ― именно там сотрудники обустроили курилку, поставив туда несколько кресел. Обычно в этой комнате можно было топор вешать: к ним приходили курить врачи из соседних отделений, полицейские, приезжая за документами, не упускали шанс почесать там языки, да и своих курильщиков хватало. Все остальные двери были для нее неизведанными.
Цокая каблуками по кафельному полу, девушка пошла вглубь коридора, прижимая к себе пушистый плед. На дверях были вывески: «секционный зал», «душевая», «помещение для хранения трупов». Оно. Жанна поежилась, потом несмело отворила дверь и вошла внутрь. Нащупав выключатель, она включила холодные голубые лампы и увидела серебристого цвета холодильные камеры, занимавшие всю стену. Она хотела было оставить плед на столе, но потом посмотрела на холодильники и подумала о тех людях, которые там лежат. Каждому из них не помешал бы плед или просто щепотка заботы от близких. Наверное, будет неправильно, если она не выполнит обещанное.
На столе лежала тетрадь с фамилиями и номерами. К счастью, Жанна отлично умела читать медицинские каракули. Она постоянно печатала акты, а данные приходилось брать из медкарт. У санитара Коли почерк был не самый ужасный, и она быстро нашла то, что искала.
Немного замешкавшись с замком, она открыла нужную дверцу и выкатила платформу с телом. Выглядело оно не лучшим образом и было больше похоже на мумию, чем на женщину пятидесяти лет. Жанна знала из разговоров с Колей, что это все рак, он практически сжирает человека. Девушка подумала, что даже рада, что для Олеси Викторовны Никитенко все наконец-то закончилось.
Вскрытия еще не было, так что на женщине была та же одежда, в которой ее привезли из дома ― сорочка и тонкий халат. Да, пожалуй, плед ей и в самом деле не помешает, подумала Жанна и заботливо укрыла тело.
Потом она закатила Никитенко обратно и тщательно закрыла дверцу. Выходя из комнаты, она помедлила. Затем обернулась и сказала:
– Ну, с Наступающим, ребята.
Она поднялась наверх сказать мужчине о том, что его просьба выполнена. Но второй этаж уже был пуст. Жанна посмотрела на часы, украшенные мишурой: 16:12. Можно закрываться и идти домой. Выключив компьютер, она достала из-под стола свою сумку, а потом ее взгляд упал на лоток для входящих бумаг. Он совершенно точно был пуст, когда она выходила из приемной в прошлый раз. Сейчас там лежал чистый лист. Жанна взяла его, и у нее округлились глаза: под листом лежали три пятитысячные купюры и записка: «Спасибо
