Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)
История упомянутой антологии армянской поэзии - наиболее значительного сборника армянской литературы, изданного в дореволюционное время на русском языке, - чрезвычайно интересна. Все началось в 1915 году. Группа общественных деятелей - Александр Цатурян, Погос Макинцян и Карен Микаэлян обратились к Валерию Яковлевичу Брюсову с просьбой принять участие в издании сборника армянской поэзии. Первоначально Брюсов отказался, ссылаясь на недостаточное знакомство с Арменией и ее культурой. Нужно было время, чтобы познакомиться с армянской поэзией. Валерий Яковлевич прочел переводы и с увлечением приступил к работе. Брюсов стал изучать армянский язык, историческую литературу, совершил поездку по Армении, Кавказу и Закавказью.
"...Я хочу подчеркнуть тот живой и глубокий интерес, - писал В.Брюсов, - какой возбудило во мне изучение Армении. Конечно, никакие обязательства перед издателем (а в данном случае никаких формальных обязательств с моей стороны не было вовсе), никакие внешние соображения не могли бы заставить меня - или кого другого - совершить весь этот труд, прочесть все эти книги, столько учиться и так углубиться в дело! Побудить к этому могло лишь одно: то, что в изучении Армении я нашел неиссякаемый источник высших, духовных радостей, что, как историк, как человек науки, я увидел в истории Армении целый самобытный мир, в котором тысячи интереснейших сложных вопросов будили научное любопытство, а как поэт, как художник я увидел в поэзии Армении такой же самобытный мир красоты, новую, раньше неизвестную мне, вселенную, в которой блистали и светились высокие создания подлинного художественного творчества"*.
______________
* В.Брюсов. Вводное слово "От редактора к читателям" в сборнике "Поэзия Армении". М., 1916.
Приведенные выше строки давно известны армянскому читателю. Они сами по себе представляют немалый интерес, равно как и его исследование по армянской истории, вышедшее в те годы отдельным изданием.
Те годы! Их нужно представить себе, чтобы понять значение антологии "Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней". Это был 1916 год, год первой мировой войны, год разгула шовинистических настроений, год вражды народов, разжигавшейся помещиками, капиталистами, социал-предателями и другими поборниками межнациональной розни. Не только литературным, но большим политическим событием явился выход антологии, ибо он будил не шовинизм, а чувства братства народов Российской империи, способствовал росту дружественных чувств, единства и сплочения сил. Недаром пришлось преодолеть немало цензурных и иных препятствий, пока антология дошла до читателя и сделала свое благородное дело. С полным правом мы называем заслуги В.Брюсова в деле перевода и популяризации армянской литературы в России исключительными.
Знакомство с армянской поэзией неразрывно связало Валерия Брюсова с лучшими представителями этой поэзии. Его встречи с Ованесом Туманяном и с Иоаннесом Иоаннисианом являются ярким доказательством взаимной дружбы. Их давно уже нет в живых. До нас дошли их письма, полные любви и преданности друг другу и той высокой цели, которой они служили всю свою жизнь так честно и плодотворно.
Брюсов побывал в Тифлисе, где с исключительным радушием принял его Ованес Туманян.
По возвращении в Москву, 13 апреля 1916 года, Брюсов направил письмо Туманяну, где извинялся, что так поздно собрался написать.
"...Не оправданием, а объяснением моего молчания может служить лишь то, что все это время я был занят, поглощен, увлечен именно нашим Армянским сборником. Таким образом, - писал он, - духовно я все время был с Вами, - и с Вами лично, так как вдумывался в Вашу поэзию, переводил Ваши стихи, писал о Вас, и всем тем миром армянских поэтов прошлого, который Вам так дорог. И хотя я не написал Вам ни одного письма, не проходило дня, чтобы я по многу раз и помногу не думал о Вас, невольно вспоминая с сердечной признательностью и Ваш облик, насколько я успел Вас узнать в те незабываемые для меня тифлисские дни..."*.
______________
* Сборник "Об армянской литературе". Статьи и исследования русских писателей и ученых. Ереван, Армгиз, 1941, стр. 230.
В другом письме из Москвы, от 1 февраля 1917 года, Валерий Брюсов извиняется перед Иваном Фаддеевичем, что обстоятельства и состояние здоровья помешали ему воспользоваться его любезным приглашением приехать в Тифлис для чтения ряда лекций.
"...Мне больше всех, - заканчивает он письмо, - было грустно отказаться от мечты увидеться с Вами и вновь побывать в Тифлисе. Наиболее пострадавший в этом все же я, так что не лишайте меня Вашего доброго расположения, которое мне так дорого...
Вас лично от души благодарю за доброе внимание и за предупредительное желание устроить мою лекцию. Верьте, что я неизменно люблю Вас, как исключительного художника и глубокого поэта, и сердечно предан Вам за все Ваше дружественное к нам отношение.
Глубоко уважающий Вас Валерий Брюсов"*.
______________
* Сборник "Об армянской литературе". Статьи и исследования русских писателей и ученых. Ереван, Армгиз, 1941, стр. 230 - 232.
Примерно к этому периоду относится знакомство и завязавшаяся дружба В.Брюсова и И.Иоаннисиана. Это было время, когда В.Брюсов усиленно работал над сборником "Поэзия Армении" и в связи с этим побывал в Баку, Тифлисе, Эривани и на родине И.Иоаннисиана - Эчмиадзине.
Говоря о том, как ему приятно было проводить время в обществе армянского поэта, "встретиться с подлинным поэтом", в апреле 1916 года в письме из Москвы Иоаннисиану Брюсов заявляет: "Клянусь "Овидиевой тенью", как говорил Пушкин, я почувствовал себя столь близким Вам, что сразу, без всякого на то, конечно, "права", почел себя связанным с Вами как бы давним дружеством..."*.
______________
* Газета "Коммунист", Ереван, 1941, № 116.
В ответном письме, датированном 2 мая, И.Иоаннисиан пишет В.Брюсову о своей благодарности за теплую, милую весточку. Армянский поэт пишет о том, что их встреча состоялась зимой, но для него она была по-весеннему радостной. Далее Иоаннисиан делится тем, как тяжело ему служить своему призванию - поэтическому творчеству.
"Ведь мне, - жалуется он, - со дня окончания курса, вот уже 28 лет, приходится день и ночь думать только о куске насущного хлеба, которого при наших условиях литературным трудом не заработаешь, и, таким образом, я поневоле литературой должен был заниматься урывками в редкие часы досуга, как бы в качестве дилетанта.
Вот почему мне особенно дорого, скажу прямо - является истинным счастьем дружеское общение с Вами. Не сомневаюсь, что Вы меня поймете и без дальнейших объяснений, и смею верить, что письмо Ваше не будет последним. Сознание того, что Вы меня не забываете, будет скрашивать прозу моей жизни, и всегда я буду счастлив, буду гордиться тем, что Брюсов мой друг...
Ждем с нетерпением сборника. Я лично интересуюсь тем, есть ли в нем что-нибудь из моих стихов в Вашем переводе.
Душевно обнимаю Вас. Ваш всегда И.Иоаннисиан".
Душа поэта разрывается от безутешной тоски, от тяжелого горя: не стало его старшего сына, он умер в Москве. И первым другом, с которым спешит поделиться своим несчастьем Иоаннисиан, был Валерий Брюсов. Ему написаны, следующие строки поэта: "Часть души моей, лучшая часть, навсегда теперь в Москве". Он стремится в Москву, ему хочется как можно скорее поклониться земле, где покоится прах его любимого сына. В этом же письме к Брюсову он пишет: "Считаю приятным долгом от души поздравить Вас с огромным успехом "Поэзии Армении". По крайней мере у нас здесь в последние дни только она у всех на устах..."*.
______________
* "Известия АН АрмССР" (общественные науки), 1959, № 5.
Личное горе поэта и радость за успех большого начинания близкого друга В.Брюсова в этом письме переплелись воедино.
"Мне очень хотелось бы Вам сказать какие-либо слова, - пишет в ответ И.Иоаннисиану В.Брюсов, - которые могли бы хоть сколько-нибудь облегчить Вашу душу в переживаемые Вами дни, но таких слов нет на человеческом языке... Как всякий другой, "кто жил и чувствовал", я знаю, что значит терять близкого (хотя и не сына), и Вас, верьте мне, понимаю, но вот это и все, что я вправе написать...
Остается мне только напомнить Вам... общую у нас с Вами родину: поэзию. Для меня не бывало таких мертвенно-тягостных дней, чтобы магические чары "звуков сладких и молитв" не дали мне какого-то сладко-больного утешения. "Порой опять гармонией упьюсь", - говорил нам Пушкин, и, что до меня, я всегда искал одного - этой "гармонии", читать стихи, писать стихи, если жизнь была слишком жестокой. Невольно, непобедимо это возвращало в мою душу сознание о том высшем, в чем примиряется все, - даже смерть... Но опять и опять чувствую бессилие сказанных слов, "изреченной мысли", которая уже стала "ложью" в моем письме, хотя была и остается "правдой" в моем сознании.
Затрудняюсь сегодня писать Вам обо всем другом. Благодарю за добрые слова о нашем сборнике "Поэзия Армении". Многое в нем не так хорошо, как того хотелось бы, многого недостает, кое-что и неверно, но силы человеческие ограничены. С чистой совестью могу сказать, что я сделал, что мог. Постараюсь позже сделать лучше и более достойное Вашей прекрасной родины, с которой сживаюсь все теснее, ибо продолжаю работать по истории Армении, готовлю особую книгу, которую уже начал печатать. Надеюсь сравнительно скоро увидеть Вас, так как в январе приглашен, что Вы, вероятно, слышали, вновь прочесть несколько лекций в Баку. Итак, до скорой встречи. Буду очень, очень рад Вам пожать руку. Сердечно Ваш Валерий Брюсов"*.
