Не сдавайся! - Сара Тернер
В половине девятого приходит Альберт в галстуке-бабочке, и мне интересно, тот ли этот галстук, что он надел на наше несостоявшееся свидание. Я волновалась, не слишком ли многого прошу, приглашая его сюда, в непривычную для него обстановку, – у Эмми он хотя бы в любой момент мог сбежать обратно к себе, – но тут Мэри и компания с радостью приняли его под свое крыло, и, когда я заглядывала к ним в последний раз, он играл в столовой в карты.
Вечер проходит хорошо. Тед бродит из комнаты в комнату, получая свою порцию внимания, и сейчас донимает Кейт и Лейлу. Мама с папой выглядят расслабленными. И только когда я иду мыть бокалы, меня неожиданно переполняют эмоции, и я чувствую себя немного виноватой за то, что Эмми в больнице одна. Что мы сейчас не с ней там. Что Дуг умер, а мы отмечаем Новый год, будто ничего не случилось. Все кажется неправильным. Я вытираю слезы кухонным полотенцем и вдруг понимаю, что больше на кухне не одна.
– Песня Кайли Миноуг, конечно, так себе, но не настолько же плохая.
– Джори, – говорю, а точнее, всхлипываю я.
– Ты как? – Он приветственно целует меня в щеку.
– Поверить не могу. – Сейчас я одновременно и смеюсь, и плачу. – Такой макияж сделала, с бронзатором и все такое…
Он берет с разделочного столика открывалку и бутылку пива.
– Ничего не понимаю.
– Я нарядилась, – объясняю я, потом указываю на свое лицо, сейчас наверняка с опухшими веками и потекшей тушью. – Хотела для разнообразия выглядеть изысканно.
– Изысканно, говоришь? – смеется Джори.
– А тут появляешься ты – и я выгляжу как размокшее под дождем печенье!
– Мой любимый вид печенья, – отвечает он.
– Бет, а еще розэ не осталось? – врывается в кухню Мэри. – О, привет, Джори, милый, не знала, что ты здесь.
Я передаю ей бутылку розового вина:
– Держите, все вам. Как там Альберт?
– Прекрасно проводит время. Сейчас они играют в маджонг, и Бэрил даже поставила какую-то сумму. Пока шансы равные. Что ж, оставлю вас. – Подмигнув нам, она уходит, по дороге не совсем вписавшись в косяк.
Какое-то время мы оба молчим. Пока он был в отъезде, мы созванивались и переписывались каждый день, но видимся впервые с тех пор, как я сказала ему о записке. Это состояние тревожной неизвестности было просто невыносимым.
– Послушай, Джор…
– Тед хочет пить, – в кухню быстрым шагом входит папа и наливает стакан воды. – Кажется, он съел слишком много мармеладных мишек, потому что сейчас танцует брейк… Как думаешь, это от мармелада? Может, дать ему что-нибудь еще?
– Он просто переутомился, – отвечаю я. – Не думала, что он продержится до полуночи, но сейчас уж точно не согласится спать, когда все тут так веселятся. Но сладкого ему лучше больше не давать, и, может, подогреешь молока, чтобы он чуть-чуть успокоился? Мне его забрать?
– Нет-нет, я справлюсь. Пусть поможет мне настроить музыку снаружи. Рад тебя видеть, сынок. – Он похлопывает Джори по плечу.
– Взаимно. Прекрасно выглядите в этой рубашке, Джим. – Джори ждет, пока папа отойдет, и, только убедившись, что никто уже не слышит, замечает: – Как все поменялось, да?
– В каком смысле?
– Твой папа спрашивает тебя, что нужно Теду.
– А, да, наверное. – Я не думала об этом в таком ключе, но он прав. – Но они по-прежнему не доверяют мне сортировать мусор. Или готовить что-то кроме моих трех коронных блюд.
– Да ладно, уже целых трех? Так, и что же можно заказать?
– Ну, само собой, пасту с соусом песто. Еще чили с целой банкой соуса, но маме об этом знать не нужно, и фахитос.
– Иди ты. Не думал, что доживу до этого дня.
– Ага, я тоже не думала.
Мы улыбаемся друг другу.
– Я очень рада, что ты вернулся сегодня.
– Я тоже. – Джори ковыряет этикетку на бутылке с пивом. – Столкнулся с Альбертом на входе. Спросил его, будет ли тут сами-знаете-кто.
– Волдеморт?
– Очень смешно. Мистер Мускул.
– А-а, поняла, – смеюсь я. – Нет, Грега нет. И ты знал, что его не будет, так что не придуривайся.
– Думаю, Альберт преувеличил, говоря о ваших отношениях.
– Ну, если выбираешь в качестве информатора восьмидесятилетнего старичка, будь готов к определенным рискам. Ты получал от него эсэмэски?
Расхохотавшись, Джори достает телефон и открывает легко узнаваемую переписку с Альбертом, где все сообщения от него написаны капслоком.
– Легенда, – улыбается он.
– Легенда, – соглашаюсь я. Выглядываю из окна: – Не хочешь пойти в сад? Папа разжег огонь.
Джори хмурится:
– Я не брал с собой теплых вещей. Сходить домой, взять что-нибудь?
– Нет, не волнуйся, мое зимнее пальто тоже не тут, так что одолжу что-нибудь у папы, у него полным-полно курток. И тебе принесу.
– С каких пор у тебя есть зимнее пальто? – Джори выходит следом за мной в гардеробную.
– Мне теперь есть что сказать о верхней одежде. Вчера вот велела Полли снять куртку в машине, иначе она «не почувствует прелести теплой одежды». – Я протягиваю Джори на выбор две флисовые куртки. – Тебе зеленую, чтобы ты выглядел как диктор из передачи про сельское хозяйство, или коричневую, в которой будешь напоминать орнитолога?
Он протягивает руку к коричневой. Джори выше папы, так что рукава ему коротковаты. Я надеваю зеленую куртку, которая достаточно длинная и закрывает мне всю юбку, так что создается впечатление, будто флис с колготками и есть мой новогодний образ. Я встаю в красивую позу:
– По-моему, прекрасно дополняет мой наряд.
– На самом деле неплохо. – Джори застегивает молнию. – Не терпится посмотреть, какая будет обувь. – Он указывает на мамины клоги на деревянной подошве для работы в саду, которые стоят у задней двери. – Если будут эти вот туфли, боюсь, мне придется уйти.
Я перегибаюсь через него, потянувшись за резиновыми сапогами. Чувствую, как задирается юбка под резинкой куртки, но все равно наклоняюсь еще дальше.
– Господи, Бет.
– Что?
– Ты знаешь что. Кажется совсем неправильным смотреть на тебя вот так, стоя тут в куртке твоего отца.
Я поднимаю брови, но ничего не говорю. У нас за плечами почти двадцать лет дружеских шуток и подколов, которые
