Собрание сочинений. Том 2. 1988–1993 - Юрий Михайлович Поляков
– Это конечно…
Мишка не стал с ней спорить, хотя в душе активно одобрял указ адмирала Рыка, согласно которому все лица, застуканные при реализации гомосексуальных влечений, ссылались на жительство во Львовскую губернию. Почему именно во Львовскую? Вероятно, потому, что Львов до последнего отказывался признавать Второе Окончательное Воссоединение Украины с Россией (ВОВУР), за что и поплатился… Достаточно напомнить читателю о появлении в языке таких новых словечек, как «львовчик», «обльвовиться», «вывольвить» и других, вошедших нынче во все словари ненормативной лексики…
– Ты знаешь, я тоже очень много читала о физиологии любви, – задумчиво сказала Лена. – И я пришла к выводу, что опыту тела должен обязательно предшествовать опыт разума. Иногда мне даже казалось, я могу ограничиться только опытом разума. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Мишка и осторожно погладил Лену по руке.
– …Но однажды в Лондоне я пошла на лекцию очень известного сексолога. Я чуть не расхохоталась: зрелые женщины, даже старушки сидели и записывали в блокнотики совершенно элементарные рекомендации, про которые я сто раз читала. Там, на лекции, я познакомилась с одной цветной девушкой, и она спросила меня: «Ты ничего не записываешь. Неужели ты все это уже испытала?» Я ответила: «Нет, конечно, но зато я много про это читала…» – «О, это не одно и то же» – засмеялась она. Правда, смешно?
– Правда, – кивнул Мишка.
– А у тебя много было женщин? – спросила Лена, отнимая руку.
– Встречались…
– А вот скажи, когда ты вспоминаешь про них, что ты вспоминаешь – лицо, тело, волосы, глаза?.. Или… какие они были в постели?
Мишка ответил что-то уклончиво-неопределенное и, чтобы уйти от чреватой темы, перевел разговор на потрясший тогда весь Демгородок случай с молоденькой женой бывшего министра внешней торговли. Она очень хотела ребенка, но у них никак не получалось, видимо, потому, что супруг все силы отдавал делу преступной переброски за рубеж российских национальных богатств. И вдруг, уже в огородном плену, получилось! Несчастная женщина долго скрывалась от медосмотров, но на пятом месяце ее разоблачили, увезли в областную больницу и там сделали так, что она уже при всем желании не смогла бы нарушить пункт 33б «Внутреннего распорядка спецпоселения ДГ-1».
– Господи! – прошептала Лена. – Я бы не пережила…
А первый поцелуй Мишка выиграл у нее в споре. Спорили, разумеется, по поводу «Розового купидона». Шумная эта история началась с того, что изолянт № 49 (бывший лидер Всероссийской земледельческой партии) внезапно решил написать новейшую историю демократии в России. По образованию он был библиотекарем, но, выгнанный с работы за хищение книг из абонементного отдела, с головой ушел в политику. Рабочий класс и интеллигенция были тогда уже вроде при лидерах – и он объявил себя главой несуществующей земледельческой партии, а в доказательство в Александровском саду, прямо возле Кремлевской стены, разбил огород – с редисочкой, укропом, картошечкой…
Дважды ОМОН вытаптывал его грядки и увозил земледельца в машине с пронзительной сиреной, на третий раз сердобольный народец отбил несчастного и, стихийно митингуя, проводил до дома. Об этом писали тогда все крупные западные газеты, а сам момент «отбивания» попал в хронику Си-эн-эн. Через несколько дней неведомые доброжелатели сняли для земледельческой партии роскошный офис, который очень быстро стал наполняться присылаемой со всех концов света оргтехникой – компьютерами, ксероксами, телефаксами… Избыток техники пришлось выгодно продать – и таким образом появилась партийная касса. Ну а раз есть партийная касса – число членов партии стало стремительно расти…
После переворота лидер земледельцев был, конечно, арестован, но не за политику, а за то, что выделенную ему безвозмездно землю для организации Новгородской фермерской республики он втихаря продал за бешеные деньги. Впрочем, на поверку деньги оказались не такими уж бешеными – и довольно быстро улетучились в «Осинке». Тогда бывший земледельческий лидер попытался кормиться с огорода, но так как всходы никто теперь не вытаптывал, выяснилось, что дело это, в отличие от библиотечного, грязное и хлопотное: то редиска в стебель пойдет, то на лук нападет мучнистая роса, то картошку пожрет колорадский жук. И вот тогда он решил написать новейшую историю демократии в России, о чем и оповестил общественность через газету «Голос». Общественность, в особенности некоторые наисторичившие личности, забеспокоилась, как бы он что-нибудь там не перепутал, и стала довольно часто заглядывать в домик № 49 – подсказать, уточнить, прокомментировать, обозначить… А поскольку идти в гости с пустыми руками неловко, то приносили кто домашних огурчиков, кто клубничного варенья, кто вообще замысловатую бутылочку из «Осинки». Осознав всю полезность историографии, сразу пять или шесть поселенцев тоже объявили себя активно функционирующими летописцами. Но общественность отнеслась к ним как к самозванцам, а профессиональным Нестором новейшей российской демократии продолжала твердо считать бывшего земледельца, который весь отдался своему ответственному труду, а в огород теперь выходил лишь подышать свежим воздухом и обдумать особенно амбивалентную фразу. Более того, он получил от генерала Калманова разрешение проводить в клубе исторические среды, иными словами – читать заинтересованным лицам и просто любопытствующим фрагменты своего исследования.
Все шло очень пристойно и взаимовыгодно, пока летописец не дал маху, коснувшись истории знаменитого «Розового купидона», купленного ЭКС-президентшей в Нью-Йорке во время встречи на высшем уровне. Еще тогда это событие вызвало неподдельное изумление на Западе. В России же ему не придали особенного значения, возмущенно сосредоточившись на роскошной собольей шубе, в которой тогдашняя «первая кремлевская леди» щеголяла по Америке. Отвечая на вопросы потрясенных западных журналистов, ЭКС-президентша сообщила: муж, отправляясь на переговоры, посоветовал ей проехаться по магазинам и купить что понравится… Понравился «Розовый купидон», бриллиант, входящий в десятку самых крупных в мире камней. Кто же мог подумать, что несколько строк об этом злополучном бриллианте, давно уже конфискованном и подаренном известной исполнительнице народных песен Ксении Кокошниковой, вызовут такую бурю! Впрочем, поначалу бурю ничто не предвещало – опасный кусок, прочитанный изолянтом № 49 на очередных исторических средах, вызвал даже некоторое умиление былым размахом, но через два дня, прореживая морковку на своих соседствующих участках, бывшие президентши жутко поссорились. Впрочем, нет, поссориться они не могли, так как фактически не разговаривали, а лишь, находясь вблизи друг друга, произносили вслух фразы, наподобие того, как актер, выйдя на сцену, изображающую ночной сад, говорит перед полным залом: «Ночь! Ни души кругом!»
Так вот, через два дня, прореживая морковь, ЭКС-президентша заметила в пространство: «Надо же, еще только июль, а корнеплод уже такой крупный…» – «Прямо как «Розовый купидон», – вдруг добавила из-за забора экс-ПРЕЗИДЕНТША. Боже праведный, что тут началось!
Последующие дни весь Демгородок был занят проблемой, как и кем будет наказан злополучный историк, вытащивший из нафталина забвения такой опасный сюжет. Некоторые полагали, что вообще не будет наказан, так как на слезы и призывы к мести ЭКС-президент якобы ответил своей жене, что ее неодолимая тяга к неестественной роскоши чуть не стоила ему доброго имени в мировой политике. Другие же, наоборот, считали, что будет наказан, и жестоко, ибо, узнав об оскорблении, нанесенном его супруге, ЭКС-президент якобы топал ногами и требовал пресс-конференции с участием зарубежных журналистов… Возник даже стихийный тотализатор, организованный изолянтом № 617, в прошлом известным священником-депутатом, прославившимся тем, что в ходе нередких внутрипарламентских потасовок он действовал наперсным крестом как боевой цепью. Но участвовать в этом тотализаторе ни Лена, ни Мишка не стали (у нее не было «осиновых» талончиков, а Курылеву строго запрещалось), они просто поспорили на поцелуй. Наивная Лена считала, что ЭКС-президентша окажется выше всей этой житейской скверны, а многоопытный Курылев был уверен, что – гораздо ниже… И вот после окончания очередного воспитующего киносеанса бывшая первая кремлевская леди решительно встала, резко подошла к земледельцу-историку и с оттяжкой врезала ему «по твари», как выразился бы обитатель Гомельской губернии. Впрочем, отважный летописец был готов ко всему – он ждал приближавшуюся к нему эринию с мужественной улыбкой, какой обычно пациент встречает надвигающегося дантиста с зубодеркой. А после того как отзвенела пощечина, он произнес
