Море лунного света - Джулиана Маклейн
Еще я хочу попросить прощения за всю ту боль, которую причинил тебе. Вчера я сказал, что хотел защитить тебя от моего кошмара, и это правда, но это казалось мне бескорыстным и даже в чем-то благородным поступком, а теперь я вижу, что был трусом. Я всегда это знал. Именно страх заставил меня бежать. Возможно, подсознательно я хотел стереть свою жизнь и человека, которым я был, и начать с чистого листа. Но это означало, что мне пришлось стереть и тебя, что стало величайшей потерей и худшей ошибкой в моей жизни. Хуже чего-либо еще.
Но хватит объяснять. Больше никаких оправданий. Я решил отпустить прошлое. Когда я женился на тебе, я ошибочно думал, будто двигаюсь вперед, прочь от жизни и проступков, которые так отчаянно хотел оставить позади, но я не мог никуда двигаться, пока скрывал от тебя страшную тайну. От этого не было спасения.
Итак, я уверяю тебя – поскольку с этого дня я хочу, чтобы между нами была только правда, – я больше никогда не убегу. Я хочу, чтобы Роуз знала, где я, если она когда-нибудь захочет меня увидеть. Сьюзи тоже. Теперь ты знаешь правду, так что страха больше нет. Я больше не боюсь тюрьмы. Я хочу, чтобы мой кошмар закончился, и единственный верный способ освободиться от него – признаться во всем и заплатить цену, которую я должен был заплатить много лет назад. Ты и Роуз важнее всего, что со мной случится. Я хочу получить шанс вернуть ваше уважение и попытаться исправить прошлое.
Впервые в жизни, когда я пишу тебе это письмо, я чувствую покой и умиротворение. Ты спасла меня однажды, много лет назад. Ты показала мне, какой должна быть любовь. Теперь ты спасла меня снова, побудив взглянуть правде в глаза.
Сейчас я на пути в полицейский участок. Я не знаю, что со мной будет. Я знаю только, что благодарен за то, что любил тебя, и об этом я никогда не пожалею. Пожалуйста, скажи Роуз, что, если она когда-нибудь захочет меня видеть, я буду ждать. Я не хочу упускать еще больше времени, когда я могу быть ее отцом, пусть даже я буду за решеткой. Я больше не боюсь.
С уважением, Дин.
Едва закончив читать письмо, я разрыдалась. Я перестала бороться с упрямой склонностью контролировать эмоции или скрывать их за гневом. Вместо этого я позволила себе вспомнить любовь, которую когда-то испытывала к Дину, и открыто плакала в холле отеля. Я плакала из-за того, что в моем сердце вновь открылась старая рана, из-за Дина и из-за того, что его ждало впереди. Я плакала о том, что могло бы случиться.
Наконец, оправившись от нового приступа горя, я положила письмо в сумку, поднялась и пошла завтракать. Я села за столик и стала ждать, пока придет Роуз, чтобы показать ей письмо, которое расскажет ей о том, что ее любят. Она поймет, что может доверять отцу, которого все эти годы рядом с ней не было.
А что до меня, то я давно знала, что меня любят и что я могу доверять этой любви. Это была вечная любовь. Зрелая любовь. Любовь, которая никогда меня не подводила. Я была счастливой женщиной, и все, чего я сейчас хотела, – вернуться домой к мужу и сказать ему, что он для меня все.
Эпилог. Оливия. Нью-Йорк, 2017
Прошло пять лет с тех пор, как Роуз сообщила нам новости о сводной сестре, о существовании которой мы не знали. Удивительно, что жизнь движется непрерывно и в ней случаются невероятные изменения – порой к лучшему, порой нет. Но это всегда приключение.
Роуз теперь была дипломированной медсестрой. Она работала в операционной на горе Синай. Сьюзи работала там же акушеркой – поскольку присоединилась к Роуз в программе для медсестер в Нью-Йорке. Они вместе снимали квартиру рядом с больницей и были не только сестрами, но и лучшими подругами.
Что касается Дина, то он отбывал срок в исправительном учреждении в северной части штата Нью-Йорк, где проводил сеансы групповой терапии с другими заключенными. Роуз навещала его время от времени. Она приносила нам новости о нем – как правило, что у него все хорошо. Я желала ему только самого лучшего и всем сердцем верила, что с каждым новым днем он все ближе к какой-то форме отпущения грехов и свободе от прошлого.
Диссертацию Мелани я нашла, как только вернулась домой из Австралии. Много лет она пролежала в Нью-Йоркской библиотеке в разделе истории. Библиотекари наконец нашли ее и каталогизировали в 2003 году, это было сильно после того, как детективы прекратили расследование. Конечно, я прочитала эту работу, но это была слишком серьезная для меня наука, и, как сказал Дин, она не раскрывала тайну того, что случилось со всеми пропавшими кораблями и самолетами в Бермудском треугольнике. Но, возможно, Мелани в конце концов разгадала бы и ее, если бы осталась жива. И кто знает, что еще она могла бы сделать?
Я снова наклонилась вперед, сосредоточилась на плодородной земле, где сажала новые луковицы тюльпанов, на этот раз на другой стороне двора. Гэбриел не удивился, утром увидев меня с мешком луковиц, потому что я каждый год пополняла свою коллекцию. Я не знаю почему. Может быть, мне нравилась эта традиция, потому что она напоминала о том, что изменило все, – как Роуз рассказала мне о Сьюзи и о том, что мой первый муж не погиб и живет в Австралии. То, что произошло потом, ответило на все мои вопросы. Теперь я знала, что правда, а что нет.
И с того дня в моем саду каждую весну расцветало все больше тюльпанов. Потом приходило лето, а с ним розы, бархатцы, герани и бегонии – непрерывный цикл…
Джоэл и его девушка Энджи окончили Университет Южной Калифорнии, по-прежнему были вместе и любили друг друга, жили в Лос-Анджелесе и работали в киноиндустрии. Они были молоды, поэтому я была открыта любым драмам и любой радости, которые могли ждать их впереди. Пока все было чудесно.
Наш младший, Итан, работал в береговой охране
