Пингвины зовут - Хейзел Прайор
– Да, я оповестила их в письме, – отвечает она. – Пришлось их немного поуговаривать, но в конце концов сработал аргумент «из двух зол выбирай знакомое зло». И Патрик доказал свою настойчивость. Они хотят дать ему еще один шанс. Мы все хотим.
Она быстро целует Патрика в щеку. Я чувствую пьянящий, сладкий аромат любви, витающий в воздухе кухни Баллахеев.
Я безмерно горжусь своим внуком и счастлива за них обоих как никогда, хотя мне будет их очень недоставать. Так что, пока они здесь, придется выжать максимум из их веселого общества.
В Баллахеях сейчас собралась прекрасная компания гостей, но Патрик и Терри постоянно куда-то ускользают.
Эйлин призналась, что сначала заметила их в розовой беседке («О, миссис Маккриди, это выглядело так романтично, когда лепестки разлетались вокруг них»), а теперь они, кажется, снова исчезли.
Проходя мимо фотографии Пипа, висящей в холле, я, как всегда, бросаю на него взгляд. Его крыло задрано, как будто он машет мне. Не сомневаюсь, что это фантазия моего живого воображения, но, тем не менее, она вызывает улыбку на моем лице.
Я слышу звук приглушенных голосов, доносящихся из алькова. Ага! Я увеличиваю громкость своего слухового аппарата, просто чтобы убедиться, что у них все в порядке.
– Как думаешь, были бы мы снова вместе, если бы Вероника не притащила меня на Фолклендские острова? – спрашивает Терри.
Патрик некоторое время молчит.
– Честно говоря, сомневаюсь. Разве ты приняла бы меня обратно?
– После того, как ты бросил нас – вряд ли, – отвечает она.
Он вздыхает.
– Мы могли бы так легко никогда больше не встретиться.
– Ну, слава богу, Вероника не оставила нам выбора. Но она сделала это из-за нашего ребенка. Это наш бедный, несуществующий ребенок снова свел нас вместе. Его призрачная жизнь во мне была не напрасной.
Повисает пауза длиной в поцелуй.
– Однажды ты станешь потрясающей матерью.
– А ты – замечательным отцом. Только не сейчас.
– Нет, не сейчас. Когда мы вернемся на остров Медальон, я прихвачу с собой целый чемодан…
В этот момент мой слуховой аппарат, в котором я постепенно увеличивала громкость, издает пронзительный писк.
Раздается взрыв смеха, и Патрик распахивает дверь.
– Бабуля, ты за нами шпионила?
– Нет, вовсе нет. Это Эйлин вечно шпионит, а вовсе не я. В любом случае, я хотела сделать важное объявление. Поэтому просто скажу: время пришло.
64
ВЕРОНИКА
Вечернее солнце проникает сквозь эркерные окна Баллахеев, высвечивая тонкие узоры паутинок по углам. Нужно будет попросить Эйлин пройтись по ним тряпкой. Если мои гости заметили эту оплошность в поддержании домашней чистоты, они слишком вежливы, чтобы сказать об этом вслух. В собравшейся компании царит праздничная атмосфера.
Мы с сэром Робертом налили себе по хересу, который красиво переливается в хрустальных бокалах Дартингтона. Патрик и Терри делят одну бутылку пива на двоих. Эйлин, которая в последнее время решила стать трезвенницей, разливает лимонад себе, Дейзи и ее брату Ноа. Их родители, Гэвин и Бет, умеренно потягивают белое вино из бокалов. Спелая клубника стоит на столе вместе с лучшим шотландским песочным печеньем из магазина в Килмарноке, которое, хотелось бы отметить, было куплено россыпью, а не в какой-то пластиковой упаковке.
Дейзи выглядит как настоящая принцесса: теперь у нее густая копна шелковистых каштановых волос, и она с ног до готовы одета в розовое. По словам ее родителей, раньше ее больше интересовали динозавры, чем феи, но теперь она внезапно пристрастилась к крыльям и платьям с рюшами – этап, через который большинство ее сверстниц прошли, когда были на несколько лет младше. Дейзи нравится быть не такой, как все.
– Взгляните на мои волосы! – она протягивает прядь Терри и Патрику, чтобы те ее осмотрели. – Достаточно длинные, чтобы сделать меня подружкой невесты, так что можете жениться уже наконец.
Они качают головами и смеются.
– Разве вы не хотите жить долго и счастливо? – спрашивает она, недовольная их легкомыслием.
– Можно жить долго и счастливо, и не жениться, – отвечает Патрик. – Именно так мы и собираемся поступить. Во всяком случае, мы постараемся.
Я смотрю на них, стоящих рядом, и вижу, что Терри будет поддерживать его во всем, что он говорит или делает… пока он не оступится, и тогда она мягко направит его на верный путь.
На лице Эйлин появляется любопытное выражение, которое мне так хорошо знакомо.
– Скажи мне, Дейзи, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спрашивает она, протягивая ей лимонад.
– Амбассодором пингвинов, – немедленно отвечает Дейзи. – Как Вероника.
– Кто-то рождается великим, кто-то достигает величия, а некоторым величие навязывают, – бормочу я.
– А очень даже великая, – утверждает Дейзи, поглаживая свою медаль. Она носит его с гордостью и лишь заменила алую ленту на розовую. Ноа закатывает глаза.
Я строго смотрю на нее.
– Не становись заносчивой, – предупреждаю я.
– Почему нет?
Я не уверена, как правильно ответить на этот вопрос, поэтому притворяюсь, что не слышу.
– Пока не началось, Дейзи и Ноа, у меня есть маленький подарок для вас обоих.
– О-о-о, – дети одновременно начинают прыгать на диване так, что я снова боюсь за состояние его пружин.
Сначала я вручаю Ноа его подарок – набор шахмат с изящными резными деревянными фигурами. Я затруднялась с выбором и всерьез задавалась вопросом, не понравится ли ему больше, например, бита или мяч, но Дейзи много раз говорила мне, что он ботаник, так что надеюсь, ему понравится. Вроде бы выглядит довольным.
Затем я отдаю Дейзи ее маленький сверток. Она снимает дорогую оберточную бумагу ровно за две секунды.
– Это медальон! – ахает она, широко распахнув глаза.
– Ты права, Дейзи, это действительно медальон, такой же, как у меня.
На самом деле, мой медальон очень старинный, перешедший мне по наследству от моей бабушки Вайолет, и на нем среди вьющихся лоз выгравирована буква «В». А вот медальон Дейзи совершенно новый, заказанный у лучшего ювелира в Эдинбурге, и на нем выгравирована буква «Д» и нежный узор в виде маргариток на серебряном покрытии.
– Что нужно сказать, Дейзи? – напоминает ей Бет.
Дейзи обнимает меня.
– Нужно сказать: спасибо, Вероника. Она целует меня в щеку с негромким чмоком. – Можно мне взять прядь из твоих волос, чтобы положить в него? – спрашивает она, резко отпуская меня.
– О нет, зачем тебе мои глупые седые волосы, – протестую я.
– Я так хочу, – настаивает она. – Хочу, и все.
– Хорошо, я попрошу Эйлин отрезать для тебя один локон, когда под рукой будут ножницы, если ты
