Желчный Ангел - Катя Качур
Они чокались апельсиновым соком, кричали, взвизгивали, хохотали. Рассказывали друг другу о жизни, сближаясь минута за минутой, обсуждали клиентов – как психолог и гадалка, – сойдясь на том, что всем в итоге нужно одного – чуда. И желательно безо всяких на то усилий. Мира, уже несколько лет заседавшая в «курином» домике, предложила Маргоше снять соседнюю комнату. Хорошее место, две минуты от метро «ВДНХ». Плата по московским меркам – копейки. Психологша согласилась. Она маялась с кабинетом на Китай-городе, все доходы от сеансов отдавая за аренду.
Довольные собой и внезапно завязавшейся дружбой, одноклассницы обнялись и условились встречаться чаще.
– Подожди, чуть не забыла! – воскликнула Мира, припудривая нос. – Миша! – помахала она официанту. – Десерт мне упакуй еще один с собой!
– Еще и дома будешь хомячить? – поддела Марго.
– Нет, это Грекову. Он любит сладенькое. Опять же, нежирное. Съест одну ложечку.
Маргарита, которая в это время уже надевала шубку, медленно опустилась в кресло.
– Ты сказала – Гре-ко-ву? – Глаза ее округлились. – Я не ослышалась?
– Ну да, Серому. Он все с животом мается, ты же помнишь! А что тебя так удивило?
– Вы вместе живете? – Марго начала постепенно снимать шубу.
– Нет, откуда. Но я по-прежнему рядом с ним.
Официант принес красиво упакованную коробку. Мира рассчиталась, приложив карту к терминалу.
– Стоп, стоп! – Психологша поняла вверх ладони. – С этого момента поподробнее, пожалуйста. Ты что, его до сих пор любишь?
– Люблю.
– А он тебя?
– Как и прежде, только как друг.
– То есть ТЫ – офигенная Мира Тхор, которая всего добилась сама, которая носит сумку «Шанель» и ездит на мегакрутом внедорожнике, до сих пор рядом с НИМ – сереньким, невзрачным Сережей Грековым?
– Очень даже взрачным, – обиделась толстуха. – Вообще-то он гений, избранный. Если уж и любить кого-то в этом мире, то только Грекова.
– В каком месте он гений? – изумилась Марго. – Кто его избрал?
Мира подняла указательный палец с огненным маникюром и с придыханием произнесла:
– ТАМ, Марго. Его выбрали ТАМ. И если ты или кто-то еще этого не заметил, это ваши проблемы. Ваши мелкие земные проблемишки.
Маргоша в смятении сжимала салфетку. Ее пальцы мелко дрожали. Перед глазами стоял школьный выпускной вечер. Сережа Греков в черном костюме, белой рубашке – как же ему идет это сочетание! – целует ее за черным же лаковым роялем на сцене актового зала. На шее надулась вена, чувственные пальцы – черт, какие же красивые у него руки! – пытаются справиться с цепочкой мелких пуговок на корсете. Она не помогает. Она наблюдает, как белобрысый мальчик, всего лишь за последний год превратившийся в мужчину, потакает своей страсти. За сценой стоит Мира. Все видит, все чувствует, все понимает, утыкается зареванными глазами в портьеры кулис. Кажется, бархатная ткань потяжелела, набрякла от ее слез и сейчас обрушится, как занавес в финальной сцене любовной драмы.
– Прости, не хотела тебя обидеть. – Марго вытерла уголки глаз мятой салфеткой. – Но это какой-то синдром Адели – одержимость безответной любовью. Только обычно страдальцы – опустившиеся люди, которых ничего не волнует в этом мире, кроме объекта любви. А ты – самодостаточная, успешная женщина…
– Ахах! Вы, психологи, мастаки навешивать диагнозы. – Мира рылась в заветной сумке, выуживая оттуда помаду. – Ты вряд ли меня обидишь, еще и не такие пытались вправить мне мозги. Плевала я на вас. – Она щелчком открыла крошечное двустворчатое зеркальце и обвела губы вишневым бордо.
– Понимаешь, ты полностью окружила его материнской заботой, как маленького мальчика. Ты не видишь в нем мужчину, не даешь ему побыть взрослым самцом. – Марго вспомнила, как отвесила Грекову смачную пощечину после бурного секса на рояле. – Ты не даешь ему возможности увидеть в себе женщину!
– А почему тебя это так волнует? А, Маргарита? Может, потому, что ты и сама частенько думаешь о нем? Может, он лучший из двух сотен мужчин, которые тискали тебя по углам? – Голос Миры взлетел до фортиссимо.
Парочка за соседним столиком изумленно повернула головы в сторону двух красивых женщин.
– Может быть. – Марго сглотнула слюну и опустила глаза.
– Не реви. – Мира сбавила пары и улыбнулась. – Что можете дать ему вы, простые самки? Тупо пожамкать свои упругие сиськи. Повертеть попой перед глазами. Сделать яичницу. – Она чиркнула зажигалкой и закурила. – А он не просто хомо сапиенс. Он Творец, понимаешь? А каждому Творцу Господь посылает человека-спутника. Чтобы тот его оберегал. Потому что Творцы не приспособлены к этому миру и требуют защиты. Вот Греков. Он же даже жрать не может по-человечески. Он же абсолютно беззубый, безответный. Уволили его из последней редакции, начальница-сука его тупо выжила – так он просто забрал документы и ушел. Не плюнул ей в рожу, не доложил о беспределе руководству. Как ангел ушел, не коснувшись крылом всей этой грязи. Кто его защитит? Кто напомнит ему, что он гений и должен творить дальше? Я!
– Ты же прилипла к нему еще в первом классе. Кто тебе, дуре, сообщил тогда, что этот задрот – творец? – Щеки Марго горели.
– Не волнуйся, сообщили, с тобой не посоветовались, – улыбнулась Мира. – Ну все, вечер затянулся, давай по домам. – Она выпустила в лицо собеседницы густую струю дыма.
– Я напишу о тебе диссертацию, – вновь накинула шубу Маргарита.
– Хоть десять. Да! И тебе пора выступать публично. Вижу, ораторством ты поднимешь большие бабки, – обнимая свежеиспеченную подругу, сообщила Мира.
– КАК видишь? – изумилась Марго.
– Жопой об косяк! Тебе этого не постичь.
Выйдя из кафе, Маргоша долго смотрела на ревущую вдоль Охотного ряда Мирину «Тундру».
«Удивительно, каждое мгновение ее жизни наполнено смыслом, – думала Маргарита, заводя свой “Опель”, – ничто не выбьет ее из колеи, ничто не заставит сомневаться. Служить Грекову! Непостижимо!»
При этом Марго чувствовала волнующее жжение за грудиной. Картинки перед глазами затмевали сигналы светофоров. Маленький Греков с перышком в руке. Юный Греков в черно-белом, с расстегнутой рубашкой и пульсирующей веной на шее. Взрослый Греков на экране телевизора получает какую-то премию. Книги Грекова в магазинах. Ни одну не купила. Почему? Гордыня. Нежелание удивиться. Признать, что одноклассник, которого отвергла, над которым посмеялась, достиг большего, чем она сама.
Пролетев на очередной красный свет, Марго уперлась в гибэдэдэшника с жезлом в руке.
– Опять штраф! – с досадой хлопнула ладонью по рулю. – Чертов Греков!
Глава 7
Вася
После встречи с Мирой жизнь Марго резко изменилась. Ее практика в «курином» домике на ВДНХ набрала невиданные обороты. Помимо старых клиентов на психологические сеансы записывались Мирины почитатели, которых та легкой рукой направляла подруге. Среди них были чиновники всех мастей. Многие стали поклонниками красивой Марго, предлагали покровительство. С их помощью она стала собирать залы в модных районах Москвы и выступать перед публикой. Ее фамилией и фотографиями запестрил интернет, афиши висели в крупных торговых центрах и кинотеатрах. Марго обладала эффектной внешностью, образным языком и отличными познаниями в клинической психологии. За пару лет, как и предрекала Мира Тхор, она «подняла большие бабки» и купила квартиру в свежепостроенном доме недалеко от своего «курятника».
Марго знала, что в этом же дворе живет Сергей Греков. Но никогда с ним не пересекалась. Более того, всякий раз, когда Мира предлагала встретиться втроем, находила отмазку.
– Зачем тебе это? – удивлялась Марго. – Ты умная женщина. Зачем сводить любимого человека с бывшей соперницей?
– Ты мне не соперница, – отвечала Мира. – Ты не сможешь дать ему то, что даю я. Максимум – он тебя трах-нет. Ему это полезно: веселее, звонче будет писать. Женой ты ему не станешь, он заядлый одиночка. Любит только свою кошку.
– Удивительная ты баба, – пожимала плечами Марго. – Пишу о тебе диссертацию.
– Ты меня пугаешь этим уже несколько лет, – улыбалась Мира, и на том разговоры о Грекове заканчивались.
Однажды Тхор направила Маргоше свою клиентку. Замужнюю тридцатилетнюю женщину, мечтающую о детях. Карты не показывали ничего вразумительного. Мирина чуйка тоже молчала. Таня, высокая, статная, обеспеченная, ходила
