Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье - Людмила Лаврова
И будет… Жизнь…
И будет еще один светлый дом…
А на крыше этого дома будет такой флюгер, что все соседи завздыхают завистливо, глядя, как вертит хвостом, повинуясь ветру, задорный кот.
И будут дети…
Трое у Ани. И еще двое у Веры.
И будет счастье…
Оно войдет тихими шагами в большой просторный двор, на котором будут стоять рядышком два дома. Ласково кивнет судьбе, потянув за край ее черной вуали. Снимай, мол. Не нужна уж больше.
И судьба улыбнется в ответ, скидывая с себя темные одежды.
А, и правда! Довольно!
Хранители
– Женщина, дайте пройти!
Кто-то толкнул Лену в спину, и она невольно сделала еще шаг, вцепившись в ручки коляски, чтобы не упасть на скользком тротуаре. Распахнутое пальто в который раз сыграло с Леной злую шутку. Его развевающиеся полы не давали увидеть, почему она идет так медленно, да еще и посреди тротуара.
– Ой, простите!
Девушка, бегущая куда-то, обогнала Елену и запнулась, увидев коляску Максима. Тот сидел, сложив руки на коленях, и не пытался помогать маме. По такой погоде он больше мешал бы, чем помогал, крутя колеса неуклюжей коляски руками.
Лена, вздохнув, кивнула девушке:
– Ничего. Беги!
Посмотрела вслед торопыге, поправила шапку Максиму и снова взялась за ручки коляски.
– Поехали дальше? Время у нас еще есть. Но его, как всегда, совсем немного.
– Мам, а как бы нам найти его на то, чтобы не только в поликлинику сходить? – Макс оценил расстояние до конца тротуара и все-таки взялся за обод колеса.
– Максим, ты бы посидел спокойно, а? Я сама! Это тут участок такой, а дальше уже почищено. Видишь? Дальше снега нет. Вот дорогу перейдем, и дальше – сам!
– Хорошо!
– Погоди, а что ты хотел? Зачем тебе время?
Максим замялся.
– Мне Витя сказал, что на Соколова открыли новый магазин с моделями. Там краска есть, которая мне нужна.
– Макс, мы туда не доберемся. Это далековато по такой свистопляске. К вечеру опять снегопад обещали. Да и спускать тебя вниз второй раз… – Лена осеклась, когда увидела, как понурился сын. Согласится, конечно, с ее доводами, но расстроится. – А давай, я сама схожу? Ты мне напиши, какая краска нужна, и я куплю. А ты с бабушкой Верой побудешь.
– Почему с бабушкой? Она сегодня своими делами собралась заняться. Говорила, что будет цветы пересаживать.
– Так, реванш же! Ты ее в прошлый раз трижды в шахматы обыграл! Она требует продолжения баталии. Говорит, что ее еще никто так лихо не обыгрывал, и теперь ей стыдно! А еще она обещала тебя научить играть в покер.
– Это же карточная игра, мам!
– О, сынок! Это не просто игра! Это целая философия!
– А ты умеешь?
– Немного. Меня мама Вера тоже учила. Но у меня таких способностей к математике нет, как у тебя. И поэтому, я все время проигрываю. Там нужно хорошо уметь считать и продумывать ходы наперед.
– Как в шахматах?
– Почти!
– Хорошо! Тогда я побуду с бабушкой. Только…
– Сынок, я знаю, что ты хочешь сам попасть в этот магазин. И с удовольствием тебя туда доставлю. Но давай ближе к весне, а? Тогда мы с тобой сможем гулять в ту сторону хоть каждый день. И парк там рядышком. Утки твои любимые… Да? Ты согласен?
– Ладно…
– Отлично! Рассказывай, какая краска тебе нужна?
– Красная! Только не такая, как у моих гусар, а другая…
Максим увлекся, объясняя матери, какую именно краску ей следовало найти в магазине, и его руки пришли в движение, отпустив колеса коляски. Елена снова вздохнула, кивая сыну, и возобновила свой крестовый поход. Ведь иначе она происходящее назвать не могла.
Ее жизнь разделилась на до и после два года назад.
В тот день ей дали премию, и она уже радостно прикидывала, чем порадовать сына и мужа, когда дверь кабинета открылась, и белая, как стена, Юля прошептала:
– Лен, там до тебя дозвониться не могут…
Лена почувствовала, как холодеют руки и темнеет в глазах.
– Что?!
– Максим… Лен, ты только не волнуйся! Он жив! Его везут в детскую областную.
Водителя, сбившего ее сына, Лена впервые увидела только в суде. Тот не поднимал глаз, но ей было это совершенно безразлично. Да, она знала, что в больницу он приезжал и даже пытался с ней встретиться, но в тот момент Лене было совершенно не до него.
Что могли исправить его извинения? Открыть ей двери реанимации? Вернуть здоровье Максиму? Повернуть вспять время и изменить ту страшную минуту, которая навсегда изменила жизнь ее семьи?
– Куда вы так неслись?
Это был единственный вопрос, который задала водителю Елена.
– У меня уходила мама… Ничего мне не говорила о своем состоянии… Скрывала… Позвонила только на днях, чтобы успеть… Попрощаться, в общем… Я виноват!
– Я знаю…
Легче от сказанного ей нисколько не стало. Она думала в тот момент только о Максиме. Да, страшная дверь с красной надписью «Реанимация», за которую ее не пускали, осталась в прошлом, но от этого было не легче. Ей нужно было быть там, в больнице, рядом с сыном, а не слушать этого человека.
– Вы успели? – она уже в дверях обернулась и все-таки задала этот вопрос.
– Нет…
Больше они не разговаривали. Елену сменил муж, и она уехала в больницу, чтобы уже не появляться больше на заседаниях. У нее были дела куда важнее.
– Все сложно… – заведующий отделением перебирал бумаги у себя на столе, не глядя на Елену.
Что мог сказать он матери, которая жаждала только одного – услышать, что все будет хорошо?
Не будет…
Лена поняла это почти сразу. Еще в начале этого разговора. Врач твердил что-то насчет реабилитации и новых методов, а у нее в голове стучало только одно – Максим ходить не будет… Никогда… И никакие специалисты ему не помогут. Потому что это просто невозможно. К сожалению… К ужасу… К потерянному навсегда будущему…
В тот момент она не думала о себе, о муже, о тех проблемах, которые едва проклюнулись в их отношениях. Они всегда были вместе и рядом, а тут вдруг разошлись в разные стороны. Та, кто приняла действительность такой, какой она стала, и тот, кто смириться с этой действительность не смог.
– Ты, что?! Не понимаешь?! Мы должны использовать любой шанс! – муж Лены почти кричал.
– Нет его, этого шанса… Понимаешь?
– Глупости! Если эти врачи некомпетентны – мы найдем других!
– Хорошо. Давай искать.
– Я работаю! Когда мне заниматься еще этими вопросами?
– Ты себя слышишь? Это же
