Я мог бы остаться здесь навсегда - Ханна Гальперин
Мама всегда была более религиозной, чем отец. Не знаю, верила ли она в Бога по-настоящему, но хотела верить точно. Это было видно по тому, как она произносила молитвы, как беззвучно шевелились ее губы. Порой она закрывала глаза и словно исчезала. Ей всегда хотелось верить в нечто большее, чем она сама. Во всем – в религии, искусстве, опыте, людях – она искала великую священную силу, способную вмиг стереть ее с лица земли.
Самым приятным в творчестве было то, что с ним я могла превратить боль в нечто практичное. Сотворить из нее завязку, кульминацию и финал. Вот она – такая острая, пластичная, прекрасная. И вся моя. А в конце от нее останется лишь текст.
В том семестре наш семинар вела писательница по имени Беа Леонард, известная сборником рассказов, получившим престижную литературную премию, и романом, заслужившим неоднозначные отзывы критиков. Из обычных людей о ней мало кто знал, зато в литературных кругах она пользовалась авторитетом. «Писатель для писателей», как сказала о ней Вивиан.
На фотографии с обложки своей книги Беа казалась вдумчивой, мудрой и веселой. В жизни же вид у нее оказался довольно потасканным – спутанные рыжие с проседью волосы, измятая одежда не по фигуре. Я думала, она произнесет для начала какую-нибудь воодушевляющую речь. «Теперь вы с нами! Вы избранные!» Однако она без всякой помпы, даже особо нас не разглядывая, раздала учебные программы. Я прочла обе ее книги, и мне ужасно понравилось. Писала она об умных и злых женщинах. Острых на язык и всегда добивающихся своего. Логично было предположить, что она и сама окажется такой. Но, сидя напротив нее в освещенной люминесцентными лампами аудитории, я поняла, что понятия не имею, кто же такая Беа Леонард на самом деле.
Когда наконец на семинаре дошла очередь до моего рассказа, я вся издергалась. Хотелось, чтобы однокурсники его оценили. Особенно Вивиан и Уилсон, которых я считала лучшими. И, конечно, мне важно было, что скажет Беа Леонард.
Сначала мы обсудили текст Роана – историю о взрослении, которая всем понравилась, и в то же время, по общему мнению, ей недоставало какой-то фишки. Написано прекрасно, но напряжения не чувствуется. Слишком растянутое начало, беззубый конец. Все слова однокурсников я проецировала на свой текст и к моменту, когда мы закончили говорить о работе Роана, была уверена, что уже знаю, какие получу отзывы. Хотелось отменить все и убежать домой.
– Что ж, – начала Беа после десятиминутного перерыва. – Давайте обсудим рассказ Леи «Тринадцать».
С минуту все молчали. Первым заговорил Роан.
– Даже не знаю, что можно было бы тут исправить. Как по мне, текст прекрасен как он есть. Мне понравились герои. И вся эта невероятно грустная история. Я просто не нахожу слов. В смысле, мне есть что сказать, но, по-моему, эта вещь закончена.
– Согласна с Роаном, – подхватила Вивиан. – Мне очень понравился стиль. Перечитав рассказ во второй раз, я отметила пару моментов, которые Лея могла бы усилить. О них я еще скажу. Но в целом история меня просто поразила.
Остальные говорили примерно то же самое. Я пыталась делать заметки, но сердце колотилось как бешеное, и у меня выходили только какие-то каракули. Щеки так пылали, что я не решалась поднять глаза. Оглушенная, я даже порадоваться толком не могла, хотя внутри тихонько булькало счастье.
В конце семинара, когда однокурсники вручили мне свои отзывы, я украдкой взглянула на листок Беа. Обычно мы читали критические заметки уже дома, после «Сити-бара», но я не в силах была ждать так долго. Написала Беа немного. Один длинный абзац и один короткий. Я прочла только последний.
«Думаю, тебе пора начинать рассылать свои тексты в литературные журналы. “Нью-Йоркер”, “Тин Хауз”, “Пари Ревью” и т. д. Если откажут, не отчаивайся, обращайся в другие. Твой рассказ обязательно найдет своего читателя. И дай знать, если захочешь об этом поговорить.
Поздравляю, ты написала великолепную вещь!
Б. Л.».
Я запихала в рюкзак пухлую стопку отзывов. Все потянулись к выходу, и Роан на ходу приобнял меня за плечи.
– Неплохо, Кемплер!
– Спасибо. Мне тоже понравился твой рассказ.
– Никогда не видел, чтобы Беа с таким жаром комментировала чью-то работу.
Всё так же в обнимку мы направились к лифту. Остальные шагали рядом.
– Неправда, – возразила я.
– Правда-правда. Ей в самом деле понравилось, – не согласился Уилсон.
Мы набились в лифт вшестером, кто-то нажал кнопку первого этажа.
– Лея, не забудь показать рассказ литературному агенту, когда она придет, – посоветовала Вивиан.
Все обернулись к ней.
– Что еще за агент? – спросил Сэм.
– Нам же устраивают встречу с литагентом.
– С кем? Откуда ты знаешь? – заволновался Дэвид.
– С кем именно, я не в курсе, – рассмеялась Вивиан. – Но она будет разговаривать с каждым индивидуально. Так сказала Карла.
Карлой звали администратора нашей программы.
– Черт! И когда она придет? Почему нас никто не предупредил? – не унимался Дэвид.
Двери лифта разъехались. Мы потоптались в холле, застегивая куртки, и вывалились в висконсинскую ночь. До бара было семь минут пешком.
– Думаю, повода волноваться нет, – заметила Вивиан.
– Если б я знал, что нам предстоит встреча с агентом, я бы принес на обсуждение первую часть романа, – сказал Сэм. – А не тот пустячок в стиле магического реализма.
– А мне он понравился, – возразил Уилсон.
– Наверное, поэтому они нас заранее и не предупреждают, – предположила Вивиан. – Кстати, Сэм, я и не знала, что ты уже начал работать над романом.
Меня же грядущая встреча с агентом совершенно не взволновала. Как и совет отослать рассказ в литературные журналы. Конечно, здорово было бы увидеть свой текст на страницах «Нью-Йоркера» или «Пари Ревью», но инициалы Беа в конце записки были для меня куда важнее. Ей понравилось – это главное! Может, это означает, что я и сама ей нравлюсь. Потом еще Роан обнял меня за плечи. А сейчас я иду со всеми в бар. И пускай я все больше отмалчиваюсь, все равно я с народом. Я – часть компании.
Я не мечтала быть самой красивой, самой удачливой и талантливой. Но мне ужасно, ужасно хотелось быть любимой.
Литературный агент пришла к нам дней через десять. В самом начале октября – за две недели до моего знакомства с Чарли. Нас попросили распечатать наши самые удачные работы (рассказы или
