Море лунного света - Джулиана Маклейн

Я положила руку на сумочку.

– Не знаю. Возможно.

– А если это экзамен, то кто выставляет оценки? Декан факультета? Я? Вы сами?

Я хихикнула.

– Вы думаете, я здесь только для того, чтобы сказать то, чего от меня ждет профессор, чтобы меня не исключили из программы?

– Я этого не говорил, – ответил доктор Робинсон. – Вы думаете, что я так думаю?

Я рассмеялась, слегка запрокинув голову.

– Ух ты. От этих вопросов у меня даже голова закружилась. Мы будто ходим кругами. Как вы думаете, что я думаю о том, что вы думаете, что я думаю?

Он тоже усмехнулся.

– Я прошу прощения. Я просто хочу понять, чего вы хотите добиться от этих сессий. Какова ваша конечная цель, Мелани?

– Что ж, это интересный вопрос, доктор, – ответила я с иронией. – Весьма экзистенциальный, вам не кажется?

Он ничего не сказал, так что я вынуждена была ответить ему серьезно. Я попыталась копнуть глубже, потому что он, по всей видимости, хотел от меня именно этого. Глубоких, обдуманных мыслей.

– Думаю, я просто хочу знать, на правильном ли я пути. Я всегда считала этот исследовательский проект своим призванием, но теперь я в этом не уверена. В последнее время я начала задаваться вопросом: не записалась ли я в эту программу только для того, чтобы сбежать от жизни с мамой? И мой проект кажется… даже не знаю… сейчас он кажется мне каким-то ребячеством.

Он склонил голову набок.

– Простите. Я просто пытаюсь понять. Вы думаете, что физика – это ребячество?

– Нет, конечно нет. Не в целом. Только мой проект. Наверное, он слишком личный.

– Личный?

– Простите, я чувствую себя нелепо, говоря об этом. Но, видимо, я должна говорить, если хочу, чтобы вы помогли мне разобраться в моей жизни и сказать, что делать дальше.

Одарив меня дружелюбной и открытой улыбкой, он сказал:

– Я здесь не для того, чтобы указывать вам, как жить, Мелани. Моя задача – помочь вам задуматься о том, где вы находитесь и почему. И, надеюсь, это поможет вам принимать правильные решения в будущем.

– Хорошо, – неуверенно сказала я и взглянула на напольные часы у двери. – У меня такое чувство, что я здесь уже довольно долго. Наше время почти истекло?

Он посмотрел на наручные часы.

– У нас еще есть несколько минут.

– Хорошо. Ну тогда… иногда я думаю: не даю ли пищу этой ужасной желтой прессе из супермаркетов, которая рассказывает о знаменитостях, похищенных инопланетянами, или о свинье из Арканзаса с человеческими ногами? Я беспокоюсь, что моя работа глупая.

– Лично я не думаю, что это глупо, – ответил он. – И если декан физического факультета Колумбийского университета одобрил тему… если он считает, что может быть твердое научное объяснение.

– Да, пожалуй. – Я опустила глаза. – Но иногда я задаюсь вопросом: не лучше ли отказаться от этой идеи и использовать свои исследования для чего-то другого – например, для прогнозирования опасных погодных явлений?

– Таких, как торнадо, которые проносятся по трейлерным паркам? – спросил он. Я подняла взгляд. Он был очень проницателен.

– Может быть.

Доктор Робинсон на миг задумался, затем снова взглянул на часы.

– Похоже, сегодня у нас не осталось времени. Но это очень хорошая точка, с которой можно начать наш разговор на следующей неделе. Вы придете снова? Я хотел бы узнать больше о том, почему вы считаете тему исчезающих в воздухе самолетов слишком личной. Вы готовы будете поговорить об этом?

– Конечно, – ответила я и вдруг на секунду вновь ощутила былую страсть к моему проекту. Это было неожиданно, потому что в последнее время он вызывал у меня только скуку.

Кроме того, мне понравилось беседовать с доктором Робинсоном и я хотела его увидеть снова. Было столько всего, что мне хотелось бы обсудить, сидя на этом диване. Но больше всего я хотела узнать, важна ли моя работа или это просто глупая детская фантазия.

Глава 4. Оливия. Майами, 1990

– Спасибо, что пришли, – сказала я Саре, когда провожала их с Леоном до двери после ужина.

– Ты уверена, что справишься? – спросила Сара, обнимая меня. – Мы можем остаться подольше, если хочешь.

– Я ценю это, но я справлюсь. Со мной мама.

Леон тоже обнял меня.

– Держись. Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится.

– И мы вернемся завтра, – добавила Сара, когда они уже шли к лифту.

Я закрыла за ними дверь и опустилась на диван рядом с мамой, которая напряженно вглядывалась в экран.

– Не понимаю, – сказала она. – Это главная новость страны.

– Думаешь, из-за того, кто мы такие? – спросила я. Мой покойный отец нередко появлялся на первых полосах газет в связи со своей коммерческой деятельностью. Однажды, в конце семидесятых, он даже украсил собой обложку «Форбс». СМИ не понадобилось бы много времени, чтобы изучить личную жизнь Дина и увидеть связь.

– Возможно, – ответила она. – Но в основном, я думаю, из-за того, что Майк Митчелл сказал сегодня утром по национальному телевидению. Из-за этого все и разгорелось.

Мы часами смотрели Си-эн-эн. Сначала их репортер на месте событий в Сан-Хуане рассказывал о ходе поисков, а теперь сплошным потоком шли интервью с так называемыми экспертами о других необъяснимых паранормальных явлениях над Бермудским треугольником. Я села на диванную подушку и взяла пульт, чтобы прибавить громкость.

– Что говорит этот тип?

Гостем студии был яхтсмен, часто плававший вокруг Багамских островов.

– В жизни ничего подобного не испытывал, – сказал он. – Я был у берегов Нассау с командой из пяти человек, день выдался ветреный, вода была довольно неспокойной. И вот мы видим туман впереди, но не обычный туман – он был густым, как молоко, и, казалось, двигался к нам, потому что мы шли не так быстро. А потом бац – и мы внутри него, как будто прошли сквозь стену, и я даже не вижу воды за бортом. Внизу такое же молоко. Я слышу, как мой первый помощник кричит с мостика, бегу посмотреть, в чем дело, а наш компас сходит с ума, крутится как бешеный. Все приборы выходят из строя. Радио не работает. Мы были в панике, пока вдруг не вышли из тумана на солнечный свет! Но на самом деле мы не прошли через него – мы как бы оказались в дырке от пончика. Со всех сторон было это молоко, которое образовало вокруг нас идеальный круг. И ветра не было. Полный штиль и мертвенная тишина. Это было как-то