Лестница Ангела - Элина Курбатова
Лиза, не отводя взгляд, смотрела на экраны, показывавшие детский дом.
Ночь. Она лежала на одной из коек в спальне для девочек. И очень тихо, так, чтобы никто не услышал, плакала в подушку. Подушка уже почти душила ее. Зато никто ничего не слышал. Даже она сама.
Сизиф выключил экраны. Они снова стали просто белоснежными стенами.
Придя в себя, Лиза резко обернулась к нему и вскочила на ноги, приняв угрожающую позу:
– Не пудри мне мозг, скотина! Я поняла! Это какой-то долбанный эксперимент в психушке. Я знаю про такие! Имей в виду, выродок, меня есть кому защитить.
Лиза начала оглядываться и громко звать:
– Штырь! Штырь!
– Да неужели? – усмехнулся Сизиф.
Он набрал что-то на планшете. На экране появилась квартира Штыря. Сам Штырь с перебинтованными синюшными ребрами занимался сексом с рыжей девицей.
– И если уж мы заговорили о психушке, – продолжил Сизиф, – то сегодня ты из нее, скорее, вышла.
Он поставил монотонно двигавшегося Штыря на паузу.
Лиза обернулась на Сизифа. В ее глазах были боль и непонимание. Кажется, она устала гадать, что же все-таки происходит.
– Ты умерла, Лиза.
Она усмехнулась.
Потом еще раз.
И еще.
Смешок перешел в истерический хохот.
– Хорошо, что ты принимаешь это известие с таким оптимизмом, – заметил Сизиф.
Продолжая хохотать, Лиза снова показала ему средний палец.
Сизиф опустил голову к айпаду, чтобы скрыть улыбку. Обычно к этому моменту с большинства кандидатов уже слетала спесь.
Картинка на экранах изменилась: аптека, мертвый сторож в луже крови, раскиданные таблетки на светлом кафеле. Лиза с пистолетом. Она направляет его на полицейского.
Мгновение.
Пуля летит в нее.
Мгновение.
Пуля пробивает ей лоб.
Лиза – та, что на экране, – падает на пол, возле сторожа.
Две красные лужи сливаются в одну.
Бледнеющее, безжизненное лицо Лизы на экране крупным планом.
Та Лиза, что стояла в комнате, одетая в бесформенную серую робу, оказалась прямо перед своим огромным лицом. Она видела, как кровь вытекает из раны во лбу.
Лиза в серой робе вздрогнула.
Сизиф знал – ее наконец-то пробрало.
Он догадывался, что происходит в ее голове.
Вот она вспомнила, как старик-сторож падает на пол, как опускается ее рука, сжимающая слишком тяжелый пистолет…
Как убегает Штырь.
А теперь пуля, летящая в нее. Маленькая точка, приближающаяся и такая неминуемая. Горячая и тяжелая.
Сизиф внимательно следил за Лизой.
Сейчас многое зависело от нее.
Очень многое.
Лиза до боли зажмурилась. Подняла дрожащую руку и дотронулась до лба. Потом поднесла руку к глазам и медленно открыла их – пальцы были в густой, темной крови. Теплой крови.
Неожиданно Лиза издала почти звериный крик. Она бросилась к тому месту в экранах, где, как она помнила, была дверь, через которую сюда зашел ее мучитель. Но дверь исчезла. Остался только экран.
– Выпустите меня! Выпустите!
Лиза принялась колотить в стены – на экране оставались кровавые отпечатки рук.
Сизиф не двигался. Он сидел на своем не весть откуда взявшемся стуле и спокойно ждал, когда закончится эта истерика. Он знал: рано или поздно Лиза устанет биться о стену, силы ее покинут, и она будет готова слушать.
Лиза бросилась к другой стене. И заколотила в нее. Там тоже не было двери. Рванулась к третьей, но замерла и отшатнулась – прямо перед ней оказалось лицо убитого охранника. Начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в четвертую стену. Тогда она просто сползла по ней вниз, как тряпичная кукла.
– Я умираю, – тихо прошептала Лиза.
Сизиф поднял бровь.
– Мда, туговато до тебя доходит, – он выдержал паузу. – Говорю же, ты уже умерла.
Он снова оттянул давящий воротничок и отложил планшет.
– Да, и крови никакой нет – это память подсознания.
Дрожащей рукой Лиза снова прикоснулась ко лбу – кровь больше не пачкала пальцы. Ее правда не было. Кровавые следы на стенах тоже исчезли.
Лиза пыталась что-то сказать, но губы не слушались. Да и что тут скажешь? Понять бы, уместить в черепной коробке.
Лизу трясло.
Сизиф это заметил, но никак не отреагировал. Пусть лучше потрясет сейчас.
– Что за чертов шлем на меня надевали? – наконец, хрипло спросила Лиза.
– Обычная практика: проработка прошлой жизни.
– Чего? Зачем?
– Чтобы души осознали упущенные возможности, страхи, свои поступки и их негативные последствия. Только тогда их отправляют дальше. Некоторые делают это добровольно, на других приходится надевать шлем и все такое. Но сути это не меняет.
Лиза собралась с силами и встала. Сизиф отлично понимал, что она все еще борется, и потому не хочет сидеть, вжавшись в угол, как напуганная мышь. Будет держать марку до конца. Он очень не хотел этого, но Лиза есть Лиза.
– Дальше – куда? – спросила она тихим голосом.
– Сядь, – скомандовал Сизиф и указал в угол возле Лизы.
Она послушно обернулась – в углу стоял стул.
Лиза уже ничего не спрашивала и ничему не удивлялась.
Она подошла к стулу и на всякий случай потрогала его, проверив на реальность.
Твердый, прохладный, лакированный… самый обычный.
– Слушай внимательно. Я не люблю повторять, – начал Сизиф, вдохнув.
Он хорошо помнил, как нечто подобное впервые говорили и ему. Не хотел бы он испытать это еще раз.
– С каждой жизнью человек накапливает то, что мы тут называем очками, баллами… Ты ведь слышала о карме?
Нахмуренная Лиза только ошарашенно хлопала глазами. Она явно ничего не знала ни о какой карме. Сизиф закатил глаза. Разговор продлится дольше, чем он рассчитывал.
– Понятно. В общем, если карма совсем плоха, человеку дают принудительное и жесткое искупление в новой жизни.
Лиза зажала уши, подняв ноги на стул и уткнувшись лбом в колени.
– Штырь, сукин сын, что ж за дрянь ты мне подсунул?
Сизиф проигнорировал выходку Лизы. Он знал: она слушает. Еще как слушает.
– Обычно такие, как ты, исправлению сопротивляются, а потому тебе светят десятки перерождений, которым трудно позавидовать. Ну, знаешь, мучения, болезни, несправедливость.
Лиза не сдавалась, но говорила уже тише и медленнее: боялась пропустить слова Сизифа.
«Все еще пытается объяснить себе, что происходит. Глупая. Из того мирка, которым ограничено ее сознание сейчас, ей никогда не понять».
– Я обдолбалась… я просто сильно обдолбалась…
– Или…
Сизиф выдержал паузу. Затихла и Лиза. Нет, все-таки точно слушает.
– Или ты можешь стать одной из нас.
– Чего? – переспросила Лиза, забыв про вспотевшие ладони, которые должны были плотно закрывать уши.
Смахнув несуществующую пылинку с костюма, Сизиф как ни в чем не бывало продолжал. Он даже не смотрел на
