Кто скажет мне слова любви… - Ирина Верехтина
– Прости, что время отняла. Прощай… – враз охрипшим голосом попрощалась Тася.
– Ну, прощай, знакомая. Эсэн калын (турецк.: будь здорова, до свидания), вежливо попрощался с ней Анвар. – Увидишь Толика, привет передай от меня. – И первым повесил трубку.
Тася долго слушала равнодушные короткие гудки, в которых ей слышалась безнадёжная, непроглядно-серая пустота, Если б она позвонила раньше! Если бы не потеряла телефон Анвара… Может быть, тогда…
–Ту-ту-ту-ту… Нет, нет, нет, нет… – отвечал телефон.
После истории с Толиком Тасе не хотелось ни на кого смотреть. Она и не смотрела. Пока не встретила Николая.
Глава 5. Николенька
Николай приходился племянником их соседке Валентине Кузьминичне. Бездетная Валентина два года назад похоронила мужа и теперь жила она, то и дело забегая к ним – посидеть. В один из её визитов, когда Валентина с Тасиной мамой пили на кухне чай и обсуждали новые шторы, купленные Тасей по случаю (в советские далёкие времена ничего нельзя было купить, можно только «достать», и новые шторы были событием), в дверь позвонили – длинно и требовательно.
– Тася, посмотри, кто там, – попросила мама. Тася побежала открывать. На пороге стоял незнакомый парень – высокий, широкоплечий, с серыми красивыми глазами. Тася молча уставилась на него, не зная, что сказать. Ошибся, наверное. Дома в микрорайоне похожи один на другой, а таблички с номерами не сразу найдёшь… Сейчас он извинится, повернётся и уйдёт. И она его больше не увидит. Вот – бывают же такие…
Тася молчала, оттягивая неминуемое расставание, а парень мялся у порога и не уходил.
– Я из шестьдесят второй квартиры, – отрекомендовался парень, нарушив затянувшееся молчание. – Меня Колей зовут. Валентина Кузьминична сестра моего отца, тётка моя… Ва-ааль! Валя-аа! – неожиданно заорал Николай звучным баритоном, и Тася подумала, что у него красивый голос. Вот – бывает же…
– Валентина, ты где? – оттеснив Тасю, обладатель баритона по-хозяйски протопал на кухню. – Ого! Чаи, значит, гоняете? А меня кто кормить будет? Хватит уже гостевать, домой пошли! – приказным тоном объявил Николай тётке, но Валентина не обиделась, расплылась в улыбке: «Племянник мой, Николенька-Николай. Вымахал с колокольню, а тётку не уважает ни на грош! Чаю даже попить не дал».
Николай остался пить чай с испечёнными Тасей булочками. Она любила возиться с тестом, подолгу взбивая его миксером, отчего булочки получались воздушными. В начинку Тася добавляла жареные грецкие орехи и апельсиновые ароматные корочки, приготовленные особым способом и похрустывающие на зубах.
Николай почему-то решил, что булочки пекла Тасина мама, и рассыпался в похвалах, не переставая, однако, жевать. Тасина мама объяснила ему, что его комплименты не по адресу. Николай взглянул на Тасю и, отложив булочку, залился пунцовым румянцем, который удивительно ему шёл…
– Вы ешьте, раз нравится, – сказала ему Тася. – Я много напекла, целых два противня… На всех хватит и на завтра останется.
– Так он и завтра к вам заявится, где пироги, там и он! Вот зря ты ему сказала, – рассмеялась Валентина…
…Встречались по субботам. Так решил Николай, и Тася с нетерпением ждала – суббот. Маршруты для прогулок всегда выбирал Николай. Иногда это был Ботанический сад. Иногда парк культуры и отдыха на Крымском мосту. Третьяковская галерея. Старый Арбат. Музей-заповедник Коломенское. Кинотеатр «Зарядье». ВДНХ. И куда бы они не пошли, Тася всегда брала с собой его любимые булочки.
В те времена достать билеты на хороший спектакль было непростым делом. Билеты продавались с «нагрузкой» – к «хорошему» театру добавляли два «плохих», в которые не стоило идти: проще выбросить билеты, чем зря терять время. Даже в кинотеатр, если была премьера, приходилось выстаивать длинную очередь за билетами. Но для Николеньки (как называли его Тася с мамой, оставаясь наедине, потому что фамилия его была Никольцев, и звучала смешно – Николай Никольцев) – для Николеньки проблем с билетами не существовало.
– Хочешь, сходим в театр? Давненько мы с тобой там не были, – предложил как-то Николай. Тася никогда не ходила с ним в театр. Она представила себя – в театральном фойе, под руку с Николаем, одетую в финский персиковый шерстяной костюм, красиво облегающий фигуру (два часа в очереди в универмаге «Московский» и счастье, что ещё остался подходящий цвет). Костюм был Тасе к лицу, она ещё ни разу его не надевала.
– Хочу! – с энтузиазмом объявила она Николаю.
– А в какой ты хочешь? – последовал новый вопрос, и Тася растерялась. Ей хотелось в Большой, или в Ленком, или в Сатиру. На худой конец в Кремлёвский Дворец Съездов, на балет (оперу в КДС она не вынесет, акустика там никакая).
– Я не знаю, – честно ответила Тася, не желая расстраивать Николеньку невыполнимой просьбой.
–Театр Сатиры подойдёт?
Тася восторженно выдохнула. О таком она не мечтала…
– Да, вполне. (К слову, театр Сатиры в те времена был столь же «доступен», как театр на Таганке с Владимиром Высоцким).
– Значит, мы идём с тобой в Сатиру.
– А когда? – с замершим сердцем спросила Тася.
– Как всегда, в субботу, – был ответ.
Через много лет Тася помнила тот поход в театр до мельчайших подробностей, словно это было вчера. Они с Николаем стояли у входа в театр и изучали афишу. Спектакль был в одном действии, но Тася не расстроилась: у них впереди уйма времени, они с Колей будут прогуливаться по фойе, и Тася предстанет перед ним во всём блеске: в новом костюме, к которому очень шли янтарные бусы и золотые серьги с солнечно-жёлтыми огоньками янтаря.
Старенькая благообразная контролёрша с улыбкой приняла у них билеты… и улыбка исчезла с её лица.
– Молодой человек, у вас ведь не в наш театр билеты, у вас – в театр «Эрмитаж», – растерянно сказала контролёрша.
– В «Эрмитаж»? – переспросил Николай. – Не может быть, я же их отдал… –Николенька наморщил лоб, соображая. У Таси упало сердце – и гулко билось где-то там, под ногами, не наступить бы…
–Я, кажется, билеты перепутал, – виновато сказал Николенька. – Понимаешь, я взял в «Сатиру» и в «Эрмитаж» – для сотрудницы, к ней родственники приехали из области.. Выходит, я ей наши билеты отдал, а в «Эрмитаж» себе оставил.
– Да что ж вы стоите, молодые люди! – прервала Николенькины путаные оправдания контролёрша. – Езжайте скорее, а то не успеете!
– Куда не успеем?
– Да в «Эрмитаж»! Спектакль хороший, жалко, если билеты пропадут, – старенькая контролёрша волновалась так, словно это она опаздывала на спектакль.
– А что, может, успеем? – предложил Николенька. И они со всех ног побежали к метро…
По эскалатору поднимались бегом, от «Пушкинской» бежали до
