Все, что произошло в отеле - Маша Трауб
Мама смотрела на чаек, которые кружили над заливом. На уток, еще сонных, нехотя подплывающих в надежде получить корм. Вид и в самом деле был прекрасный, я замерла. Если бы не мама, раздраженно заметившая: «Терпеть не могу птиц. Они будут галдеть. Я точно не высплюсь. Какие же они мерзкие и тупые», – я бы так и стояла, глядя на птиц. Мне вдруг отчаянно захотелось покурить. Мы с Никой курили с четырнадцати лет. Не часто, точнее очень редко. И не получали от этого никакого удовольствия. Больше кашля и нервов. Елена Ивановна сама подкладывала нам сигареты и ставила в комнате пепельницу. Но мы все же были подростками, а подросткам требуется скрываться. Так что мы курили в форточку, тщательно проветривали и жевали жвачку. Смысла в этом не было никакого. Но Ника считала, что есть – так ее мать лишается еще одной зацепки поставить диагноз собственной дочери и ее лучшей подруге. Прыщей у нас не было. Мальчиками мы становиться не хотели. Да еще и не курили. Чем не повод для волнения матери-психотерапевта?
– Зачем ты так с ней? – спрашивала я.
– Затем, что она уже придумала новый подкаст. Ну знаешь, из серии «Как преодолеть материнский страх?», «Что делать, если твой ребенок курит?», «Как поговорить с ребенком о зависимости?» и так далее. Она уже целый цикл на эту тему запланировала. А я не даю ей возможность вставить подробности, вот она и бесится, – отвечала Ника.
– Ну так давай дадим ей повод, – предлагала я.
– Нет, она увлечется и будет искать доказательства, что мы лесбиянки, – поморщилась Ника. – Она никак не может признать, что ее дочь – нормальная, без проблем, которыми она может похвастаться. Тем, как она с ними справилась. Ты не представляешь, какое шоу она устроила, когда Машка описалась ночью. У нее три подкаста были посвящены энурезу. А Машка просто объелась арбуза на ночь.
В то утро мама стояла и с ненавистью смотрела на залив, плавающих уток, летающих чаек и двух лебедей. А я смотрела на нее, борясь с желанием хотя бы понюхать табачный дым, и думала, почему я выбрала себе именно такую мать. Ведь говорят, что дети сами выбирают, у каких родителей родиться. Или, наоборот, родителей не выбирают? Люди как-то не могут определиться. У них обе версии сгодятся. Зависит от случая.
Перед поездкой моя родительница пошла к косметологу и вернулась с вывернутой наружу верхней губой. Даже я от нее такого не ожидала и старалась лишний раз не смотреть. Она же, кажется, была довольна. Губу, превращенную даже не в вареник, а в удава, который проглотил козу, застрявшую где-то посередине, она разглядывала с нескрываемым восторгом. Жуть, одним словом. Мама явно готовилась к поездке, собираясь продемонстрировать получившуюся красоту любовнику. Но любовник отвалился, а губа осталась воспоминанием о зря потраченных деньгах. Мне хотелось спросить – это она сама решила или ее любовнику так нравится мусолить пельмени? Ника сказала, что это называется «свисток». Прибавьте к таким губам взгляд Мефистофеля, отсутствие всех мимических морщин, и вы поймете, как выглядела в тот момент моя мама. Да, лучше не представлять. «Капец», как говорила Елена Ивановна, считая себя молодой и дерзкой. «Жуть с ружьем», как замечала Никина бабушка. Мы с Никой предпочитали выражаться старой доброй ненормативной лексикой, все еще принятой в кругах подростков.
– Почему они все сюда плывут? – спросила уже раздраженно мама у водителя, который отвечал за наш трансфер. По идее, он должен был тащить наши вещи, а не я.
– Так их здесь кормят. Дети. Булки таскают с завтрака, – ответил водитель.
– Разве уткам можно есть хлеб? – удивилась мама. – Им же вроде бы можно только салатные листья и фрукты.
– Эти не жалуются, – пожал плечами водитель – парень, представившийся Славиком, из тех, про которых говорят «простота хуже воровства». – Сигаретки нет? – тихо спросил он у меня.
Тут даже я опешила. Еще никто никогда не стрелял у меня сигаретку. Тем более учитывая, что я была с матерью и, так сказать, клиентом. Хорошо, полуклиентом, но все же.
И уже тем более я не могу себе объяснить, что на меня нашло, когда я ответила:
– Нет, но найдете – берите две. Сама еле терплю.
– Понял, – воскликнул добродушно Славик.
Через пару минут он вернулся с двумя сигаретами.
– Шоколадная. Мать не почувствует, – доложил он и подмигнул. Вроде уже взрослый – под тридцатник, – а ведет себя как подросток.
Сигарета оказалась настолько вкусной, что я чуть дымом не поперхнулась. Действительно, шоколадная. Табак почти не чувствовался. Мы курили, прячась за открытой дверью багажника микроавтобуса. Моя мать все еще наблюдала за птицами. Есть такой вид развлечения – бёрдвотчинг. Но мама, объявив, что ненавидит птиц, просто зависла, наблюдая за медлительными в реакциях лебедями, – тем доставались куски хлеба, лишь случайно оказавшиеся прямо перед их клювами. Не сравнить со сноровистыми чайками, успевавшими на лету цапнуть хлебный мякиш, и наглыми, но бестолковыми и суетливыми утками, которые толпой кидались к одному куску. У каждого своя роль в природе.
Сама же история началась в девять утра с истошного крика. Орала Галя – новенькая горничная, нанятая специально
