Половинка сердца - Карен МакКвесчин
Лора понимала, что в теории он прав. Она создала такой же арт-объект в миниатюре, и с ним проблем не возникло, однако они могли появиться у копии большего размера, не говоря уже о механизме движения инсталляции. Никогда не знаешь, чего ждать, пока проект не доведен до конца. Композиция должна быть безопасной и откалиброванной, чего легко добиться с малоразмерными версиями и куда сложнее – с габаритными. К ней впервые обратились с таким крупным заказом, больница платила за работу пятнадцать тысяч долларов. Это ее самый важный проект. Нужно было столько всего обдумать. И прежде всего – безопасность. Именно поэтому установить мобиль во внутреннем дворике больницы помогут ее же сотрудники. Прямо под объектом окажется сад, а над ним – круглый световой люк. Садовая зона будет доступна лишь персоналу, благодаря чему, даже если инсталляция упадет, она с большей долей вероятности никого не заденет. Однако одна лишь мысль о такой вероятности поселила в сердце Лоры страх, из-за чего она старалась убедиться, что подобного не случится. Ей не хотелось становиться художником, сотворившим смертельный объект искусства.
Когда Полу предложили место в городе, который Лора в шутку называла глухоманью, она была рада бросить ненавистную должность специалиста по набору кадров и наконец стать художницей на полную ставку. Только в итоге все вышло не так, как ей представлялось. Постройка дома превратилась в волнующий проект, который одновременно затянулся и завершился слишком быстро. Ей нравилось обустраивать жилище и проектировать собственную студию, где можно будет оставить работу и не тащить ее домой. Она отвечала за этот бардак и принимала его как часть процесса.
Изначально Лора хотела отстроить дом на вершине холма, подальше от дороги, но, когда они с Полом прогуливались по участку, выбирая место для будущего жилья, она решила осмотреть местность и заметила, что за ними, скрестив руки на груди, наблюдала нахмурившаяся старушка-соседка. Лора ей помахала, и пожилая дама (позже она узнала, что ее зовут Джоанн) ответила тем же. Хоть и достаточно дружелюбно, но Лора уловила послание. Джоанн была не в восторге от мысли о таком близком соседстве.
У подножия склона стелилась еще одна равнина, близи дороги, там они и решили возводить дом. Нашлись и свои плюсы. Зимой чистить недлинный выезд к шоссе куда проще, да и за почтой ходить намного ближе. Однако иногда Лора представляла, каково выглядывать в окно и обозревать все великолепие с вершины.
Тут ее размышления прервал Пол.
– Лора, инсталляция гениальная. Она будет работать как по часам.
Спустя двенадцать лет брака и множество прожитых передряг он понимал, что жене требуется одобрение. Из них двоих позитивным, практичным и легким на подъем был именно он. Они настолько поздно поженились, что Лора понимала – забеременеть будет непросто, но не думала, что невозможно.
– Эндометриоз[2], – сообщил ей доктор после тестирования. – Один из самых тяжелых случаев в моей карьере. – Он был поражен тем, что при такой степени заболевания среди симптомов у нее присутствовали лишь боли при месячных. Они уменьшились после лапароскопической операции, однако, несмотря на лечение, Лора так и не смогла забеременеть, и с каждым годом они с Полом надеялись все меньше, пока не перестали вовсе, когда она смирилась, что ничего не получится.
Лора не признавалась мужу, что, даже заявив о смирении, она продолжала таить надежду. И следующие два года втайне ждала чуда. Если наступала задержка хотя бы на день, она представляла, каково было бы волшебным образом забеременеть, а потом отсчитывала месяцы до вероятного дня рождения ребенка. И лежа в постели, гладила себя по животу, размышляла о том, каково было бы ощутить первый толчок. Рисовала будущее гипотетического ребенка. Подсчитывала, сколько ей исполнилось бы, когда она отвела бы его в садик. Когда он впервые узнал бы о Санта-Клаусе. Какой десяток лет они с Полом разменяют, когда поведут ребенка на выпускной. Наверняка они оказались бы самыми старыми родителями, но ее это не волновало. Чудо-дети не появляются, когда их ждешь, и тем более не появляются обычным способом, на то они и чудо-дети.
Она всегда почему-то представляла себе мальчика. Хотя не понимала почему. Может, оттого, что знакомые ей мальчишки не стеснялись любви к своим матерям. Четырехлетний сын ее подруги Саши, Райли, сказал, если она умрет, он хочет умереть в тот же день, потому что не хочет жить без своей мамочки. Немного мрачно для ребенка, но невероятно мило. Кто бы не мечтал о настолько любящем сыне?
Потому она надеялась и молилась, а когда приходили месячные, оплакивала так и не начавшуюся жизнь.
После нескольких лет жизни с бесплодием Лора все-таки смирилась, и на этот раз окончательно, что беременности им ждать не стоит. Они обсуждали усыновление и суррогатное материнство. И то и другое могло разбить им сердце и требовало денег, которых у них не было. Но Лора не закрывалась ни от одного варианта. Пол же сказал, что суррогатное материнство ему не по душе, однако против опекунства ничего не имел. Вот только, когда пришло время одалживать сумму на усыновление, они находились в процессе продажи одного дома и постройки нового. Затем наступила пора переезда. В промежутках они снимали квартиру, и Пол приступал к новой работе. А с началом лета они решили построить веранду, для которой нужно было добирать мебель и гриль, о котором Пол всегда мечтал.
Постоянно возникали какие-то препятствия. И с каждым месяцем Лора и Пол явно не молодели. А недавно у нее появилось ощущение, будто муж остыл к этой идее и надеялся, что и она решит передумать.
Когда ей поступил большой заказ, желание завести ребенка временно поутихло. Основной спонсор больницы предложила оплатить скульптуру для внутреннего дворика отделения интенсивной терапии для новорожденных и узнала о Лоре через своего сына, старого друга Пола из колледжа. Они встретились, и Лора показала миссис Лофгрен свое портфолио и концепцию инсталляции, какой она ее себе вообразила.
– Это абстракция, – объяснила она, поворачивая ноутбук так, чтобы пожилая дама могла рассмотреть 3-D презентацию. Затем продолжила говорить: – Концы этих металлических деталей символизируют родителей. А свет, бьющий через призму, олицетворяет детей. И, когда инсталляция вращается, отражения света попадают на детали, объединяя этих двоих.
Лора переключала изображения, показывая работу с разных сторон. Миссис Лофгрен довольно долго не сводила глаз с экрана и не издавала ни звука. Тогда Лора подумала, что скульптура слишком абстрактная для человека старшего поколения. Начали закрадываться сомнения. Может, стоило обратиться к реализму? Изобразить херувимов или младенца на руках? Зачем она
