Аркадий Белинков - Россия и Черт
Симочка испуганно вскинула па пего закляксанные глаза и инстинктивно отодвинулась в угол дивана.
- Итак, - начал Черт, - вы стоите на краю гибели. И ничто не может спасти вас и никто не может спасти вас. Только я могу спасти вас. Я могу вернуть вам спокойствие, радость и уверенность в завтрашнем дне. Я могу, не шевельнув пальцем, бросить к вашим ногам невиданные в мире брошки, неслыханные заколки, немыслимые серьги и невообразимые бусы! - Красные пятна пылали на Симочкиных щеках. Черт искушал: - Я могу, не выходя из этой комнаты, бросить к вашим ногам власть и аплодисменты, победы, триумф и венец. Я могу в мгновенье ока обеспечить вашу будущность и избавить вас от тяжелой необходимости идти сегодня вечером в такую отвратительную погоду па Тверской бульвар продавать свое пухленькое, тепленькое, розовое тело!
- Но.., - дрожащими губами прошептала Симочка и почувствовала, как чья-то могучая рука толкает ее в мягкое место. Она вскочила и, упираясь коленками в подушку, подалась всем телом вперед, к Черту, к новой жизни.
- Что вы хотите, что я должна сделать?! - вскричала она.
- Ничего! - громко сказал Черт.
Ледяная тишина разлилась в воздухе. И вдруг над городом, полным ненависти, борьбы, злобного тщеславия, обиды и мук, над городом, который, кривляясь, показывал всему миру только подведенные глаза и подкрашенные губы, пронесся тяжелый вздох.
Черт сорвался со своего места, подбежал к Симочке и, касаясь ее горящего лица своим дыханием, прошептал:
- Почти ничего. Слушайте и не пугайтесь. После своей смерти, сразу же, пока еще не остыло тело, вы позвоните мне по телефону - вот номер, - Черт сунул ей в ладонь бумажку, - я приду и возьму вашу душу. И - все. Не бойтесь. Вы останетесь в том же положении, в каком были. Я только возьму вашу душу.
- Ду-душу?.. - обомлело прошептала Симочка.
- Ну да, душу, - сказал Черт, - именно душу, а не, так сказать, метафору. Абсолютно так, как это делалось раньше, например, в эпоху 3-го крестового похода. И таким же самым методом, можно сказать, почти без всякой модернизации или рационализаторских предложений. Разве что только телефон. Но сущность совершенно не в нем. Просто ваша душа перейдет в мое ведение, так же, как это было раньше, в эпоху борьбы гвельфов и гибеллинов. Уверяю вас, что с тех пор ничего существенного не изменилось. Особенно в нашем ремесле, да и в вашем, знаете, тоже. Вообще, на свете, уважаемая, ничего не меняется. Можете в свободное время просмотреть лозунги Катона перед 3-й Пунической войной и сравнить их с рядом других лозунгов, которые произносили во время Второй мировой войны, и вы убедитесь, что ничего не изменилось. Если не посмотреть на год издания, то вообще можно спутать. Нет, милочка, на свете ничего не меняется. Особенно категории. Например, человеческая пошлость. Вот вам, к примеру, почему-то так же жалко отдавать свою душу, хотя бы и после смерти, как во времена войн гвельфов с гибеллинами. А? Разве не так? В сущности, изменилось только то, что вы имеете возможность сообщить по телефону, вместо того, чтобы бегать самой, о том, что душа готова, можете получить. Но, в сущности, милочка, не в этом сущность. А что касается прочего, то прочее останется в прежнем виде: я приду или приеду, или, наконец, прилечу и возьму вашу душу. Именно душу, вещь, может быть, и очень старомодную в наш век, по все-таки возьму душу, а не пузырек самого модного стрептомицина.
- Зачем! - прошептала Симочка, стуча зубами.
- Что, зачем? - не понял Черт.
- Ду-душу, - подавившись, произнесла Симочка.
- Ну, это уж вам совершенно необязательно знать, - недовольно проворчал Черт и закурил папиросу, - зачем, зачем, стало быть, нужно. Ну что, может быть, вас не устраивает? Ну, что вы молчите?
- Я боюсь, - прохныкала Симочка, -- как же я буду без души? Это очень плохо. Вот Кики тоже бездушная.
- Ну и что же, - ухватился Черт. - Разве ей плохо живется?
- Вот именно, что плохо, - воскликнула Симочка, - от нее все мужья сбегают. Они говорят, что с ней просто нет никаких сил жить.
- Это ничего не значит, - авторитетно заявил Черт, - зато она никогда не окажется в таком тяжелом положении, как вы.
- Это, конечно, - вздохнув, согласилась Симочка, - конечно, бездушным в этом отношении легче живется.
- Ну, вот видите, конечно же, лучше, чем у кого душа, - подхватил Черт, - знаете, с душой, как с больными зубами, и чисти, и ухаживай, и подмазывай. И чего-чего только не приходится с ними делать. Правда?
- Нет, знаете, может быть, все это и так, - упрямилась Симочка, только я не хочу без души. Пусть уж останется пока, как есть. А дальше будет видно.
- Да нет же, вы меня не поняли, - объяснял Черт, - это же будет после вашей смерти, тогда вам ничего уже не понадобится, в том числе и душа.
- После моей смерти? - воскликнула Симочка. - Я не хочу умирать.
- Ну, знаете, уж это, извините, от вас не зависит, - презрительно заметил Черт и повернулся па каблуках, - закон природы, так сказать, и у меня, к сожалению, нет полномочий его отменять.
- Я боюсь, - канючила Симочка, - боюсь умирать.
- Да нет же, - уговаривал Черт, - ведь это же не сейчас. Вы умрете, когда вам придет срок, так же, как вы бы умерли и без нашего договора, даже и не подозревая, что можно сделать такую выгодную сделку. Понимаете?
- Понимаю, - скулила Симочка, - а когда?
- Что - когда? - не понял Черт.
- Когда я умру? - боязливо спросила Симочка.
- Ах, это... Ну это я не могу вам сказать, - начав терять терпение, сказал Черт. - Просто не поинтересовался. Думаю, что лет через 50. Куда вам спешить? Тем более, что все эти годы вы проживете в полном достатке у нас на довольствии, сможете сколько угодно лечиться, отдыхать или там обниматься. Все будет зависеть только от вас. Ну идет? Да? Подписывайте, - он протянул ей текст, напечатанный на плотной бумаге с водяными знаками.
- Что это? - со страхом спросила Симочка.
- Это? Договор, - пояснил Черт.
- Какой договор? - удивилась она.
- Ну, какой, какой, - улыбаясь, проговорил Черт, - ну, договор, по которому вы отдаете нам свою душу. После смерти, конечно, - поспешно добавил он.
- Ай! - взвизгнула Симочка. - Не хочу! Не хочу! Уберите сейчас же! Я боюсь! Уходите! Уходите!
- Дура! - в сердцах заорал Черт. - Чего ты орешь?! Ей предлагают богатую жизнь за какое-то дерьмо, за душу. Ну что представляет твоя душа. Порцию испорченного воздуха и больше ничего? Ей, дуре, предлагают за этакую дрянь настоящую жизнь с брошками и заколками, квартиру с газом и ванной, птичье молоко от бешеной телки, а она начинает тут разводить фигли-мигли не буду, да боюсь, да не хочу! Подумаешь, какая цаца! Небось, когда целку тебе проламывали, тоже пищала: пустите, да я боюсь, да не хочу? Да? А потом понравилось? Еще бы! Небось, сама просила. Подписывай, сука!
- Не буду, - огрызнулась Симочка, - сам подписывай. Лучше я буду ходить совсем без брошек или бус, а подписывать не буду.
- Почему?! - заревел Черт. - Почему ты не хочешь подписывать, дура несчастная?!
- Не буду, - упрямо буркнула Симочка, - и не приставай.
- Ну, почему же? Объясни, почему ты не хочешь подписывать, - кипятился Черт, - ты понимаешь, как это для тебя выгодно?!
- Все равно не буду, - упрямо твердила Симочка, - не приставай.
- Ах, так, - остервенело заорал Черт, - и хорошо. Не надо, можешь не подписывать. Посмотрим, как ты будешь выглядеть завтра, когда тебя потащат на Большую Лубянку.
- Куда? - спросила Симочка с испугом.
- Куда? - ухмыльнулся Черт, - на Большую Лубянку, вот куда. Есть там такой домик зеленого цвета. Там тебе покажут кузькину мать.
- Ничего мне не покажут, - с деланным спокойствием сказала Симочка, за что это мне покажут, разрешите узнать?
- За что? - злобно процедил Черт, - за генетику эту самую, вот за что!
- Это не я! - завопила Симочка, - это все Чижик! Пусть он сам и отвечает!
- Ха-ха-ха!..- громко и нахально расхохотался Черт,- Чижик! А тебя, как жену! Не знаешь, что ли?
- Не ври, пожалуйста, - орала Симочка, - я никогда не была его женой! Докажи, что я была его женой! А? Съел?
- Вот дура! - искренне удивился Черт, - а чего там доказывать? Кто там будет спрашивать у тебя доказательства? Просто пошлют на 10 лет колупать уголь в Воркуте, и дело с концом! Доказательства! Вот дура! А жаловаться станешь, еще 10 лет добавят, когда разберутся, чтобы не жаловалась. Что ты совсем спятила? Это же Лубянка, дура несчастная, а не Дом пионеров!
- Ничего ты не знаешь, - изо всей мочи закричала Симочка, стараясь взять на испуг собственное тошнотворное сердцебиение. - Наш советский суд знает, где правда, а где неправда!
Услышав такие замечательные, прямо-таки поразительные речи, Черт так искренне удивился, что даже не нашел, что ответить. Он засунул в рот все пять пальцев, что-то забулькал, потом подошел совсем вплотную к Симочке и, хлопая глазами, уставился на нее.
- Да, да, там сразу узнают, кто из нас настоящий советский человек: я или ты! - истошно орала Симочка. - И тогда тебе покажут! Тогда ты узнаешь!
