Николай Чернышевский - Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)

- Жюли, это сказал не Карасен, - Карасен знаменитый историк, {Вместо: Карасен ~ историк, - было: Карасин - Карасин был историк, а не поэ} а поэт самый плохой, да и историк-то не русский, а татарский, - вот тебе новый пример разнообразия {разнородности} наших типов, - да и зовут его не Карасей, а Карамзин. А про ножки сказал Пушкин, стихи которого недурны для своего времени, но теперь уже потеряли цену. Кстати, Жюли, Виргиния закололась от преследований Аппия Клавдия, а не Юлия Цезаря, - когда жил Юлий Цезарь, римские девушки не закалывались от преследований. Да, кстати уж, {Далее было: у нас живут не эскимосы} наши дикари, которые пьют оленью кровь, не эскимосы, а самоеды, - эскимосы живут в Америке.

- Ты вечно с этими глупостями, Серж; {Далее было: а впрочем, все это} будто не все равно. А впрочем, это полезно для разговора. Эскимосы в Америке, Аппий Клавдий и Виргиния, Карамзин, эскимосы в Америке, самоеды русские, Аппий, Аппий, Аппий. Так. Теперь все буду помнить. {Далее было: Merci} Но, господа, это посторонний эпизод; я многим обязана Сержу, я страстно учиться, {Так в рукописи.} но это посторонний эпизод, господа; остается вопрос: ее нога?

- Если вы позволите мне завтра явиться к вам, m-lle Жюли, я буду иметь честь привезти вам ее башмак. - Сторешников говорил с Жюли чрезвычайно почтительно, - он сильно робел перед умной и наглой француженкой. {Далее начато: которая}

- Привозите. Я примерю, - это затрогивает мое любопытство.

- Нога удовлетворительна, - подтвердил статский, - но я не идеалист и как человек положительный более интересуюсь существенным: {Далее начато: между} потому я больше обращал внимания на ее бюст.

- Бюст очень, очень хорош, - сказал Сторешников, ободрявшийся выгодными отзывами о предмете его вкуса и досадовавший {думавший} на себя, что до сих пор, по трусости, не сказал еще ни одного комплимента Жюли: - конечно, хвалить бюст другой женщины здесь было бы святотатством...

- Ха, ха, ха! Этот {Далее было: малень} господин хочет сказать комплимент моему бюсту! Ха, ха, ха! Я не ипокритка и не обманщица, мсье СторешнИк, я не хвалюсь и не терплю, чтобы меня хвалили за то, что у меня плохо. У меня довольно еще осталось, чем я {что я} могу похвалиться по правде. Но мой бюст - ха, ха, ха! - Жан, вы видели мой бюст, скажите ему? Вы молчите, Жан? {Далее было: Фи, трус!} Вашу руку, мсье СторешнИк, {Далее было: смелее, смелее - ведь чувствуете, что это вата} - она схватила его за руку, - чувствуете, что это не тело? Попробуйте еще здесь, и здесь - теперь знаете? - Я ношу накладной бюст, как ношу платье, юбку, рубашку, не потому, чтобы мне это нравилось, - по-моему, было бы лучше без этих ипокритств, - а потому, что это так принято в обществе. Но женщина, которая столько жила, как я, - и как жила, мсье СторешнИк, - я теперь святая, схимница перед тем, чем я была, - такая женщина не может сохранить бюста! - И вдруг она зарыдала: - Мой бюст! Мой бюст! Моя молодость! Моя чистота! О, боже! Затем ли я родилась? - Вы лжете, господа, - вскричала она, вскочив и ударив кулаком по столу, - вы клевещете! Вы низкие люди! {Вместо: низкие люди было: негодяи} Она не любовница его! Он хочет купить {соблаз} ее! Я видела, как она отворачивалась от него и горела {вспыхивала} ненавистью к нему! Это гнусно!

- Да, - сказал статский, лениво потягиваясь: - ты прихвастнул, Сторешников, - у вас дело еще не кончено, а ты уже наговорил нам, что живешь с нею, и описывал {рассказывал} то, чего еще не видал, - впрочем, это ничего, - не за неделю до нынешнего дня, так через неделю после нынешнего дня, - это все равно. И {Далее было: описания твои} ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению, - найдешь даже лучше, чем думаешь, - я рассматривал, останешься доволен. {Вместо: останешься доволен - было: хороша, [будет хорошо] будешь доволен}

Сторешников был вне себя от ярости:

- Нет, m-lle Жюли, вы обманулись, смею вас уверить, в своем заключении, {Далее было: а. она б. это в. смею уверять} простите, что осмеливаюсь противоречить вам, но она моя любовница. Это была обыкновенная любовная ссора, от ревности, - она видела, что я первый акт сидел в ложе m-lle Матильды. Только и всего.

- Врешь, мой милый, {Вместо: мой милый, - было: братец} врешь, - сказал Жан и зевнул.

- А не вру, не вру.

- Докажи. Я человек положительный, без доказательств не верю.

- Какие же доказательства я могу тебе представить?

- Ну вот и пятишься, и уличаешь себя, что врешь. Какие доказательства? Будто трудно найти? Да вот тебе: завтра мы собираемся ужинать опять здесь. {Далее было: Я привезу [М] свою} M-lle Жюли будет так добра, что привезет Сержа, я привезу свою миленькую Матильду, ты привезешь ее; если привезешь, я проиграл, ужин на мой счет; не привезешь - изгоняешься со стыдом из нашего круга. {Далее было: а. и я продолжаю б. и я беру на себя продолжать с нею то [что], чего ты в. я изгоняю} - Жан дернул сонетку, вошел слуга. - Simon, завтра ужин на шесть персон, точно {самый} такой, как был, когда я у вас венчался с Матильдою, помните, перед рождеством, {Вместо: перед рождеством - было: весной} - и в той же комнате.

- Как не помнить такого ужина, мсье. Будет исполнено. Слуга поклонился и вышел.

- Гнусные люди! Гадкие люди! Я была уличною женщиною два года в Париже, я жила эти два года в самом гадком доме, где собирались мошенники, воры, - я там не встречала троих таких низких людей вместе! {Далее было начато: Поодиночке} Боже, с кем я принуждена жить в обществе! За что такой позор мне, боже? - Она упала на колени. - Боже, я слабая женщина! Голод я умела переносить, но в Париже так холодно зимой! Холод был так жесток, обольщения так хитры! Я хотела жить! Я хотела любить - боже, ведь это не грех, за что же так наказываешь меня? Вырви меня из этого круга, вырви меня из этой грязи! Дай мне силу сделаться опять уличною женщиною в Париже, - я не прошу у тебя ничего другого, я не достойна ничего другого! - но освободи меня от этих людей, этих гнусных людей! - Она вскочила и подбежала к офицеру: Серж, и ты такой же? Нет, ты лучше их. Разве это не гнусно?

- Гнусно, Жюли.

- И ты молчишь? допускаешь? соглашаешься? участвуешь?

- Садись ко мне на колени, моя милая Жюли. - Он стал ласкать ее, она успокоилась. - Как я люблю тебя в такие минуты. Ты славная женщина. Ну что ты не соглашаешься повенчаться со мною? Ведь сколько раз я просил тебя об этом. .

- Брак? Ярмо? Предрассудок? Никогда! Я тебе запретила говорить такие глупости. Не серди меня. Но, {Я тебе запретила ~ Но - вписано.} Серж, милый Серж! Запрети ему, он тебя боится, спаси ее!

- Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно, - не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри - Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. {Текст: Да вот ~ дочерью. - вписан.} Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я живу, приняв этот наш русский принцип.

- Никогда! Ты раб, - француженка свободна! Француженка {Она} борется, француженка {она} падает, но она борется! Я не допущу! {Далее было: Поверь, Жюли, ничему тут нельзя помочь. У нас говорят: "один [не] воин в поле не рать".} Кто она? Где она живет? Ты знаешь?

- Знаю.

- Поедем к ней. Я предупрежу ее.

- В первом-то часу ночи? Поедем-ко лучше спать. До свиданья, Жан. {Далее было: - До свиданья. Мы с Жюли не будем на вашем ужине.} До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и мне, сказать по правде, эта история не нравится. Но, конечно, вам нет дела до моего мнения, мне - до ваших дел. До свиданья.

- Экая бешеная француженка, - сказал статский, потягиваясь и зевая, когда офицер и Жюли ушли. - Это уж чересчур: с умеренностью - хорошо, когда хорошенькая женщина будирует, но {Далее было: до такой степени бушевать} с нею я бы не ужился четырех часов, не то что четырех лет, как Серж. Конечно, {А впрочем} Сторешников, наш ужин не расстраивается от ее каприза? Я привезу Поля с Мари вместо них. А теперь пора по домам - мне еще нужно заехать к Матильде.

- Ну, Вера, хорошо. {Вместо: Ну, Вера, хорошо - было начато: Я вчера} Цвет лица свежий, и глаза не заплаканы. Видно, начала слушаться матери, говорила за утренним чаем Марья Алексеевна. - Верочка сделала нетерпеливое движение. - Ну хорошо, не стану говорить, не расстраивайся. {не серд} А я вчера так и заснула у тебя в комнате. Может, наговорила чего лишнего. Я вчера не в своем виде была. Ты не верь тому, что я с пьяных-то глаз наговорила, слышишь? не верь.

Верочка промолчала: мать была опять прежняя Марья Алексеевна, и глаз неопытнее верочкина не мог бы подметить в ней никаких остатков человеческого достоинства. {Далее начато: а. Она б. Прежней безусловн} Верочка усиливалась победить отвращение, но не могла. Однако же жалость к матери осталась в ней навсегда.

- Одевайся, Верочна, - чать, скоро придет Мишка-дурак. - Она очень заботливо осмотрела наряд дочери и осталась - довольна. - Если ловко поведешь себя, подарю серьги с большими-то изумрудами, {Далее было: знаешь, те, что мож} - они старого фасона; {Далее было: а. но можно передел на брас б. Начато: если} ушам тяжело, но если на браслетку переделать эти камни, - хорошая браслетка будет. Они у меня за заклад остались за 150 рублей, - с процентами 250, - а стоят больше 400. Слышишь, подарю.