Павел Лукницкий - Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 1, 1924-25 годы)
В "Times" есть статья об АА.
Когда отец АА умирал, он не переставал шутить и острить, - так что и АА, и ... не могли удержаться от смеха. - "Со слезами на глазах, но смеялись"...
Получив известие, что отец умирает, АА сейчас же переехала к нему в Петербург и 12 суток не отходила от него. После его смерти заболела и слегла уже на всю зиму (в Ц. С. - 1915 - 1916).
По утрам вставала, совершала туалет, надевала шелковый пенюар и ложилась опять.
Туберкулез обнаружился в 1915 г. - раньше здоровой была.
О смерти отца.
АА была в Царском Селе, когда ее вызвали, сообщив, что здоровье отца очень плохо. АА приехала сейчас же. И двенадцать дней находилась неотлучно при отце.
Виктор (брат Ахматовой) в это время был гардемарином, и так как Балтийское море было закрыто, всех гардемаринов отправляли на маневры в Тихий океан (поездной дорогой, во Владивосток). К описываемому времени Виктор должен был вернуться в Петроград.
Отец АА умирал от грудной жабы. Сознание его было затемнено (он часто заговаривался, говорил АА такие, например, фразы: "Николай Степанович воин, а ты - поэзия"). Но о Викторе помнил все время, постоянно спрашивал о нем. Часто просыпался ночью и просил АА позвонить в Морской корпус узнать не вернулся ли Виктор. АА шла в соседнюю комнату, делала вид, что звонит, возвращалась и говорила, что в Морском корпусе говорят, что гардемарины скоро приедут.
3 и 4 марта, вторник и среда
Я у АА. В 8 вечера зашел - застал ее в постели. Спала, и я разбудил ее. Посидел минут 15, ухожу домой, чтоб через час, полтора снова прийти.
В половине десятого пришел. Сначала сидели за письменным столом говорили о Н. Г. Потом я вынул из портфеля мои книжки, принесенные с собой: "Anno Domini" (маленькое изд.), "Белую стаю" и "Четки" (Дальше страница обрезана Лукницким - В. Л.)
АА категорически опровергает всякие сплетни о ее романе с А. Блоком. Такого романа никогда не было.
Я передал АА существующее мнение о том, что выбор названия "Anno Domini" связан со смертью Н. Г. и Ал. Блока. АА опровергает это мнение.
Сказала, что стихотворение "Проводила друга до передней" считает скверным и не любит его.
Сказала, что стихотворение "Не бывать тебе в живых" ни к кому не относится, а что "просто настроение тогда такое было"...
Сказала, что 1-ю строфу стихотворения "А, ты думал я тоже такая..." написала гораздо раньше того, как написаны последующие.
О стихотворении "Думали: нищие мы...":
"Его любил Н. С. ... Я написала его в 1915 году, весной, когда Н. С. лежал в лазарете. Я шла к нему, и на Троицком мосту придумала его, и сразу же в лазарете прочитала его Н. С.
Я не хотела его печатать, говорила - "отрывок", а Н. С. посоветовал именно так напечатать".
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так что сделался каждый день
Поминальным днем,
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве
* * *
"Оттого, что я не хотела
Ни роз, ни ехать на Север"
Я сказал, что мне очень нравится этот оборот.
"Я хотела его переделать, - это не по-русски как-то, а Коля сказал, чтоб я оставила, что именно так - хорошо".
Училась в Киеве на женских юридических курсах.
Говорили о "сатириконстве" АА. Я спросил, как относились к нему студенты, когда АА была на курсах.
"Когда на курсах была - была тише. Потом стала такой веселой..."
О стихах Ходасевича отзывается очень сдержанно. Когда я спросил в упор: "Любите?", - ответила принужденно: "Есть хорошие стихи, но все это какое-то деланное, неоправданное"...
Я спросил, как относится к стихотворению О. Мандельштама о мороженом. Ответила: "Терпеть не могу! У Осипа есть несколько таких невозможных стихотворений".
Не любит еще стихотворения о галльском петухе и гербах всех стран (из "Tristia").
"Золотистого меду струя" - прекрасное стихотворение.
Где-то в гостях встретилась с П. К. Губером. Он за столом громко сказал какую-то гадость. АА говорила о Губере, возмущаясь его пошлой грубостью.
Рассказывала о том, как она получила известие о смерти Н. С. Она была в Ц. С., в санатории; сидела на балконе с М. В. Рыковой. Перед балконом изгородь, за ней дорога.
Подходит ... и вызывает за ограду М. В. Рыкову. Та встает, идет. Он ей что-то говорит, и АА видит, как та вдруг всплескивает руками и закрывает ими лицо. АА, почувствовав худое, ждет уже с трепетом, думая, однако, что несчастье случилось в семье Рыковых. Но когда М. В., возвращаясь, направляется к ней, АА уже чувствует, что известие относится именно к ней. М. В. подходит и произносит только: "Николай Степанович..." - и АА сама уже все поняла.
"Через несколько дней после похорон Блока я уехала в Царское Село, в санаторию. Рыковы жили в Царском Селе тогда, на ферме, и часто меня навещали, - Наташа и Маня. Я получила письмо от Владимира Казимировича из Петербурга, в котором он сообщал мне, что виделся с А. В. Ганзен, которая сказала ему, что Гумилева увезли в Москву (письмо это у меня есть). Это почему-то все считали хорошим знаком.
Ко мне пришла Маня Рыкова, сидели на балконе во втором этаже. Увидели отца (Виктора Ивановича Рыкова), который подходил - вернулся из города и шел домой к себе на ферму. Он увидел дочь и позвал ее. Подбежала Маня, вернулась ко мне и сказала только: "Николай Степанович!..".
АА нарисовала план улиц и дорогу на ферму.
Отец прочел в вечерней "Красной газете".
Я жила в комнате, в которой было еще пять человек и среди них одна (соседка по кровати) - член совдепа. Она в этот день ездила в город, в заседание, которым подтверждалось постановление. Вернулась и рассказывала об этом другим больным.
Утром поехала в город. На вокзале в Царском Селе увидела "Правду" на стене. Шла с вокзала пешком в Мраморный дворец к Вольдемару Казимировичу. Он уже знал.
Говорила по телефону с Алянским, который сказал о панихиде в Казанском соборе ("Казанский собор"... я поняла).
Была на панихиде и видела там Анну Николаевну, Лозинского, были Георгий Иванов, Оцуп, Адамович, Любовь Дмитриевна Блок была, и очень много народу вообще".
Говорила о том ужасе, который она пережила в 1921 году, когда погибли три самых близких ей духовно, самых дорогих человека - А. Блок, Н. С. и Андрей Андреевич Горенко.
О впечатлении, которое произвел на нее номер "Ленинградской правды", наклеенный на стене вокзала в Ц. С., - того вокзала, где она видела Н. С. в детстве, в юности, во все периоды его жизни...
Когда жила на Фонтанке 2, в узкой комнате, завешанной иконами, - она часами пролеживала на подоконнике, прислушиваясь, как поют солдаты. Вот пение, в которое органически не может быть ни одной фальшивой ноты.
- Хотите, я подарю вам бусинку?
- Хочу.
Отошла от печки, вытащила шкатулку с четками и иконками и дала мне три бусинки.
- Когда я умру, все соберутся и составят из них одно целое...*
...Статья Мандельштама "Буря и натиск", - "Русское искусство", No 1. Эпоха.
...Посмертную статью Разумника "Жеманницы" (есть ли там о Моравской?).
...Есть ли у меня дата, когда Н. С. выбран в правление (в совет?) Академии Стиха (в 1913 г., в декабре, кажется!).
..."Огненный столп" вышел в сентябре, вероятно (отпечатан в августе). "Anno Domini" - в двадцать первом году, в ноябре, приблизительно.
Значит, "Огненный столп" в два - в три месяца разошелся.
АА сказала мне (в ответ на мой вопрос), что выбор формата для 1-го издания "Anno Domini" был сделан не ею, - и рассказала, что когда Блох жадный и стремившийся все сделать подешевле - взялся за это издание, АА раз пришла в издательство, и он стал показывать ей разные сорта бумаги - выбирал бумагу для сборника. Потом стал выбирать форматы, держал в руках листок бумаги размером в 1/8 писчего листа. Говорит: "Вот, бумага будет такая, а формат так..." - прервал слово, подумал, потом решительно сложил листок пополам - и заключил: - "А формат - такой!" (так вдвое меньше бумаги, следовательно - вдвое дешевле).
АА добавляет, что потом к ней приходили, показывали, советовались о формате - и она дала свое согласие, но выдумала этот формат - не она. "И то, что заглавие так расположено - в ряд - не от меня зависело".
Когда я пришел к АА сегодня, у нее сидела жена Н. Н. Пунина - сидели в столовой за чаем, друг против друга... Мило разговаривали... Через несколько минут после моего прихода жена Пунина поднялась, стала уходить. Приглашала АА заходить к ним, поцеловались на прощанье... Потом, когда та ушла, АА спрашивает: "Ну как она Вам понравилась? Не похожа на женщину-врача?"
Я (нерешительно): Нет, не похожа... Она женщина...
АА (утвердительно): Женщина... Правда, она милая?
Я (нерешительно): Правда... милая...
А. Е. Пунина получила от Н. Н. Пунина письмо из Москвы и очень довольна, что письмо получила именно она (а не АА). АА подозревает, что не Лиля ли Брик является причиной такого невнимания к ней. (Лиля Брик влюблена в него. Он бросил ее, но не она ли теперь хороводит им там?) Пунин пишет А. Е. Пуниной, что в четверг не приедет, так как у него в четверг назначен доклад.
