Начать жизнь заново - Лана Кинлем
Я пытался объяснить, что одно дело рисковать своей жизнью, на которую мне, по большому счету, плевать, и другое дело рисковать жизнями друзей. Но Ричард легкомысленно отвечал, что это их полное право — сходить с ума, что они со своей профессией рискуют не меньше каждый день, и вообще думать об этом нужно было тогда, когда я втягивал подруг в это дело.
В результате мы затаились в кустах перед домом и стали ждать. Казалось, мы просидели там целую вечность, но стрелки часов в гостиной Моргана двигались еле-еле, словно их само время заставляло совершать какие-то движения. И наконец Митч медленно, осторожно, как кошка в мясной лавке, выполз из-за дверей подвала.
Я привстал, наблюдая за ним: на его лице четко обозначилось смятение и непонимание. Он прокрался вглубь дома, явно завернув в спальню, и через минуту снова появился в гостиной. На этот раз он выглядел увереннее. Подобрав с пола моего «пригодившегося» ворона, он скрылся вместе с ним.
Какое-то время всё было тихо. В моей голове вырисовывались красочные картины того, как Лилия поскальзывается на крови и падает, раскалывая череп о бортик ванной. Как Роза, пытаясь пробежать мимо Митча, случайно запинается, и они вместе падают на пол, а он сворачивает ей шею еще в полете. Пару раз я пытался забежать в дом, и пару раз Ричи останавливал меня, умоляя дать девчонкам шанс.
И наконец я услышал этот рвущий душу крик. И если бы не мое беспокойство за Лилию и Розу, этот крик был бы сладчайшей музыкой для моих ушей. Я знал этот крик, этот крик снился мне в кошмарах миллионы раз. Этот крик значил, что жизнь твоя в этот самый миг оборвалась и больше никогда не станет прежней. Крик, который преследовал меня с тех пор, как я очнулся под лапающими меня руками Моргана и до тех пор, пока я снова не вернулся в Чикаго.
Это был мой собственный крик. И я четко слышал в нем надрывный собачий вой.
А потом я увидел Митчелла с канистрой в руках, и внутри всё похолодело. Я не бросился внутрь не потому что Ричи снова смог удержать меня, а потому что я словно прирос к земле. Я стоял у самого окна, даже не думая больше скрываться, но меня никто не замечал. Я чувствовал запах бензина даже отсюда, видел, как Морган щедро поливает им мебель, как бегает из комнаты в комнату, орошая каплями всё пространство вокруг.
Когда он снова скрылся в подвале, из дома вылетели мои подруги, тщетно пытаясь подавить смех. Словно их кто-то бы теперь услышал. Они схватили меня за руки и потащили за собой на соседнюю улицу. Но я все равно успел увидеть Моргана, в руках которого горел огонек зажигалки. И он падал, падал…
***
Мы сидели, надежно укрытые деревьями и кустами, глядя на разгорающийся дом. Девчонки всё хихикали, рассказывая друг другу о том, что они там делали, будто они не были вместе, и словно это была какая-то старая шутка, но я даже не слушал. Морган бегал от окна к окну, непрерывно смеясь, говоря что-то про изгнание демонов, про очищение, про свободу.
Когда из соседних домов начали подтягиваться соседи, эти коршуны, падкие на любое зрелище, которое можно будет потом слухами разнести меж своими друзьями, девочки вернулись к дому, усевшись в обнимку на тротуаре и напустив на лица выражения отчаяния и пережитого страха. Я был уверен, что на их ресницах блестят слезы.
Вдалеке слышался вой пожарной сирены, люди, с напускным равнодушием и сочувствием на лицах, прячущим животное любопытство, медленно подходили ближе. Кто-то охал, кто-то звонил копам, кто-то открыто и нагло снимал на телефон.
А я всё смотрел на огонь, не в силах отвести от него глаз. Я не мог даже моргнуть, застывшим взглядом сверля пляшущие языки пламени, уже лизавшие крышу, словно пробуя ее на вкус. Любопытно, что огонь, при всем его желании казаться гурманом, на самом деле абсолютно всеяден. Он может проглотить тебя целиком, только дай ему волю.
Морган уже не бегал, он уселся недалеко от входной двери, скрестив ноги, и, также, как и я, смотрел на эту бесконечную, безграничную силу, заключенную в стихии, рожденной одной лишь искрой.
Я знал этот огонь. Знал его также хорошо, как этот город со всеми его небоскребами, как излюбленную простоту юридических законов, как увлечение каждого из своих друзей. Как чувства умирающей Аманды и бесконечно преданный взгляд моего пса.
Этот огонь был и в моей жизни. Огонь, разделяющий жизнь пополам. Яркой чертой, красно-желто-оранжевым всполохом расчерчивая ее на «до» и «после». И теперь я был не один: неполноценный, разломанный надвое.
Мой взгляд скользнул на Моргана: он так и сидел у дверей своего бывшего дома, на пороге своей прошлой жизни и смотрел на нее сквозь пелену огня.
Этот огонь с каждой вспышкой хоронил под своим удушающим жаром моих внутренних демонов. И наконец, спустя долгое, даже слишком долгое, время, наполненное потерями, смертями и болью, мою душу окутывало умиротворение.
Глава 20
Когда вдалеке показалась полицейская машина, я, с трудом поднявшись, подошел ближе, смешиваясь с толпой. Пожарные подъехали минут пять назад и теперь бегали туда-сюда, протягивая пожарные рукава. Один из них оттащил Моргана подальше от дома, пытаясь выяснить, остался ли кто-нибудь внутри. Митч только тупо смотрел на него, не произнося ни слова.
Другие двое мужчин завернули в одеяло моих подруг, задав тот же вопрос. Девочки, покачав головами, с трудом сквозь слезы ответили, что кроме них там никого не было. Один из пожарных остался с ними, дожидаясь копов, другой убежал помогать коллегам.
Вскоре улица пестрела огнями полицейских машин и скорой. Почти сразу подъехали и репортеры. Морган, выйдя из оцепенения, рассказывал копам про демонические силы, заставшие его поджечь дом. Он нес околесицу про дьявола, про то, что он законченный католик, но небеса отвернулись от него. Полицейский качал головой и периодически кидал взгляды на своего коллегу, разговаривающего с Лилией и Розой.
Девочки дрожащими тихими голосами рассказывали, что они давно знают Митчелла, познакомились когда-то в баре и с тех пор иногда проводили вместе время. Сегодня вечером Морган позвал их в гости, и сначала всё шло хорошо. Они поели, выпили по бокалу вина, а когда девочки собрались
