Топаз - Рю Мураками
– Да, между теми, кто по эту и по ту сторону стойки. Они все знают друг друга. У каждого суши-бара своя клиентура гостей, предпочитающих сидеть за стойкой, и их всех узнают в лицо. Тому, кто впервые решит есть за стойкой в таком заведении, потребуется смелость. Там образуется маленькое сообщество, для которого чрезвычайно важна дружественная атмосфера. Никто не смотрит на другого тет-а-тет. Председательствует повар, и беседа осуществляется через него. За стойкой суши-бара совершенно нечего делать двум влюбленным, которые собрались неспешно провести время вместе! Если они решатся на это, то окажутся в полнейшей изоляции от всего коллектива.
– Да уж, наверное.
– К тому же, когда я ужасно уставший, меня совсем не тянет поесть суши или кайсэки-рёри.
– Вот как?
– К примеру, за границей, когда и тело, и нервы ужасно измотаны, холодные суши или блюда кайсэки с их слабовыраженным вкусом и отсутствием жесткости как-то не вызывают особого аппетита. По крайней мере у меня. Хотя людей, которые со мной согласятся, немало! Да, по большому счету они мне нравятся, но гораздо больше я люблю блюда, где много пряностей, такие как в корейской кухне или кухне китайской провинции Сычуань. Вам не кажется, что острая пища возбуждает аппетит?
– Я такое очень люблю. Индийскую кухню, например.
– Да, индийская кухня тоже вкусная! Пряная кулинария в основном свойственна жарким регионам. В Камбодже, Таиланде, Вьетнаме… во всех этих странах едят острую пищу. Что касается Южной Кореи, то эту страну можно назвать скорее холодной, не так ли? Однако в ее кухне тоже много острых блюд. Я задумывался над тем, почему же так сложилось. Так вот Южной Корее, – хотя нет, пожалуй, можно сказать, что всей корейской нации, – ввиду соседства с великим государством под названием Китай досталась суровая история! Но, несмотря на всю жестокость выпавших на ее долю испытаний, культура у этой нации действительно богатая. Если говорить в деталях о том, что же такое суровая история, то это, скажем, когда у тебя на глазах чужестранцы убивают твоих родных. Это прозвучит грубо, но даже в таких ужасных условиях человек не может совсем отказаться от пищи. Когда жизненные силы и отвага на нуле, пряности здорово выручают! Все потому, что они пробуждают аппетит. Суши и кайсэки-рёри не обладают такой силой! Они холодные и благодаря размеру их удобно есть, мягкие и легко усваиваются, однако это не та пища, которая может настроить на еду, когда тебе совершенно не до нее. Думаю, такой подход развился на гипотезе о том, что аппетит существует всегда. Это иллюзия, что в нашей стране во все времена теплой являлась только компания. И потому наша кухня отнюдь не легкая и дружественная. По-моему, для человека, который не вхож в ту самую компанию, эта кухня ужасно прохладная.
За подобными рассуждениями Аояма осушил пять стопок сакадзуки из фарфора Микаватияки с тепловатым «Гиндзёсю». Становлюсь слишком болтливым, подумал Аояма. Надо быть осторожным, чтобы не напиться. Нельзя говорить о личной жизни в пьяном состоянии. Асами Ямасаки, позабыв о сасими, внимательно смотрела на Аояму. Красивое и необычное лицо, отметил про себя Аояма. Впечатление меняется в зависимости от угла зрения.
– А вы всегда так считали? – с серьезным видом спросила Асами.
– Как так?
– Ну, как вы только что рассуждали.
– Нельзя сказать, чтобы я всегда-всегда только так и считал. Наверное, я просто очень долго живу на этом свете.
– Я так не думаю, – сказала Асами, доедая последний кусочек лакедры. – Я люблю слушать, когда вы вот так рассказываете о чем-либо.
Услыхав это, Аояма смутился. Официантка с обнаженными ступнями принесла еще «Гиндзёсю», а также гарнир адзукэбати и закуску сиидзакана. Адзукэбати состояло из обжаренного на гриле морского угря и приготовленного на пару клубня таро, а в качестве сиидзакана были приправленные перцем грибы симэдзи.
– Я впервые встречаю мужчину, который серьезно говорит со мной о подобных вещах.
Седовласые старички доели сушеную хурму на десерт и, просовывая руки в рукава своих пальто, поданных Каи, собрались уходить. «Может, немного прогуляемся до Гиндзы?» – «Нет, завтра ранним рейсом лечу в командировку в Сиэтл. А долгие полеты, похоже, вредны не только для поясницы, но и для иммунитета…» – слышались их спокойные голоса. Проходя мимо Аоямы и Асами, старички попрощались с ними и вышли из ресторана. По-настоящему влиятельные люди вежливы, подумал Аояма.
– Ну что вы, это мне стоит задуматься над своим поведением. А то болтаю битый час о всякой ерунде.
– Это совсем не так! Вы говорили об очень важных вещах!
– Мне приятно слышать это от вас. – Аояма выпил теплого «Гиндзёсю» и, застенчиво улыбаясь, продолжил: – Но, по правде сказать, при том, что я тут наговорил, я очень даже люблю суши.
Когда он это сказал, Асами рассмеялась вслух. Старички уходили, и Каи пошла их проводить, так что в ресторане они остались только вдвоем. Напряженность и волнение ослабли, и Аояма тоже рассмеялся. Насмеявшись, он решил затронуть главную тему сегодняшнего вечера. Каи вернулась в зал, но курила в стороне. Она курила исключительно японские сигареты без фильтра.
– Сегодня я хочу поговорить о важных вещах, – начал Аояма.
– Что же это? – Асами подняла слегка раскрасневшееся лицо, поднося ко рту симэдзи.
– Возможно, о таких вещах на самом деле следует говорить до принятия алкоголя или даже вовсе без него.
Асами положила симэдзи обратно в восьмигранную пиалу. Чувствуя волнение Аоямы, она опустила взгляд на свои руки.
– Прежде я ничего не
