Меркьюри - Эми Джо Бернс
– Я знаю, чье это тело, ― прошептал Уэйлон. ― Это пастор. Про которого все думали, что он сбежал из города.
Еще пуще посерьезнев, Патрик выдал в ответ другую подробность:
– Уэйлон, Шэй нашел там обручальное кольцо Марли.
Ее кольцо! Она клялась, что и понятия не имеет, куда оно могло подеваться.
Уэй стоял, вперившись взглядом в стеллаж с отвертками, пока у него не начало двоиться в глазах. Он вспомнил собственные слова, которые сказал Марли восемь лет назад в тот день, когда выяснилось, что она лазала на крышу колокольни: «Только обещай, что больше не полезешь одна». Это все, о чем он просил жену, ― и даже это обещание она не сумела сдержать! Уэйлон чувствовал, что сам уже тонет в море данных им клятв, и тут Марли, вопреки обещанию, поступила так, как ей заблагорассудилось.
А его просто оставила в стороне.
Наверно, ему следовало бы проникнуться горячим участием к женщине, ждущей его в местном «обезьяннике», однако у него почти не осталось сил к сопереживаниям. Уже долгие годы он не испытывал ничего, кроме вязкой, нескончаемой тоски. И сейчас Уэйлон Джозеф был попросту взбешен.
Уэйлон заставил Марли прождать его еще целый час, прежде чем не спеша добрел до полицейского участка, где его жена сидела в небольшой камере, приклонив голову к решетке. Выглядела она уставшей и раздосадованной, а еще очень красивой и одинокой. И попавшей в ловушку. Такой же, как была когда-то его мать и как были все они со своим предприятием. С этим семейным бизнесом.
В помещении стоял ванильный дух. У стойки дежурного никто его не встретил, изолятор тоже никто не охранял. В дальнем конце коридора, в отделе документации сидели три женщины, угощаясь большим прямоугольным тортом и чествуя одну из них по имени Сьюзен. Настоящее исправительное учреждение находилось далеко за пределами Меркьюри, и там была настолько глухая дыра, что туда не сунулся бы даже Патрик. В местный «обезьянник» он засадил Марли просто потому, что имел такую возможность.
Она не слышала, как в отделение вошел муж, а потому, обратившись к пустым и голым стенам, Уэйлон грянул как можно громче:
– Леди и джентльмены! А вот моя супруга. ― Голос его эхом отдавался от шлакобетонных стен. ― Тюремная пташка!
Марли медленно перевела на него взгляд, губы ее сжались в тонкую невеселую улыбку.
– Ну наконец-то, ― устало выдохнула она. ― Я уже столько часов тут просидела.
– Что-что? ― приложил он ладонь к уху. ― Оказывается, у великой и могущественной Марли все эти годы имелись собственные секретики? Я прямо удивлен.
– Секретики? ― насмешливо фыркнула Марли, метнув на него, впрочем, пронзительный взгляд. ― Ты думаешь, я не знаю про те деньги, что постоянно исчезают с нашего счета? Может, как раз с этих секретов и начнем?
Уэйлон запаниковал, но лишь на мгновение.
– Давай не будем.
Марли это ничуть не позабавило.
– Ведешь себя как бестолочь.
– Я знаю.
Уэйлон приблизился к решетке и коснулся большим пальцем ее подбородка. Поглядел ей в глаза, хотя она и сделала попытку отвести взгляд. Он хотел дать ей понять, что он знает: не то, что у нее есть тайны, в которые она никогда его не посвящала, а то, что они все больше отдалялись друг от друга ― и после похорон, и после ее возвращения из Мэриленда, и всякий раз, когда между ними оставались недосказанности. И теперь, когда оба уже боялись, что между ними не осталось ничего, они стояли в тишине изолятора и слышали единое биение сердца. То слабое, но еще ощущавшееся биение, которое оба стремились сохранить.
Уэйлон поставил себе перед решеткой стул, сел и обвел глазами пустую комнату. Они по-прежнему были там одни, а потому он уперся подбородком в сложенные ладони и сказал:
– А теперь выкладывай все как есть.
Что Марли и сделала.
― Дай-ка мне убедиться, что я правильно все понял, ― медленно заговорил Уэйлон, когда Марли поведала ему то, что произошло на чердаке. ― То есть четыре года ты обвиняла меня в том, что якобы я предпочел, как ты выражаешься, тебе отца. И тут я узнаю, что ты все это время покрывала мою мать. Как, объясни-ка мне, одно отличается от другого?
– Она никого не убивала, Уэйлон.
Он возмущенно вскинул руки.
– Но мы так же не можем утверждать, что это сделал отец. Это она приняла таблетки, Марли.
Она вцепилась руками в один из прутьев решетки перед собой, словно пытаясь его расшатать.
– А ну-ка, посмотри на меня! Это я сейчас сижу в камере. Думаешь, у Патрика или еще кого-то хватило бы духу сделать то же самое с твоим отцом?
Они будто играли в детскую игру, яростно доказывая, кто из них царь горы. Марли закрыла лицо руками.
– Я уже больше не могу. Я не в силах перетирать это с тобой еще раз.
Одна из женщин вышла из кабинета в конце коридора, слизывая с пальцев глазурь, и объявила, что смена у нее кончается. Уэй сразу узнал в ней ту дамочку, что выдавала им сертификат о браке, равно как и свидетельство о рождении Тео.
– Можете забрать вашу жену из камеры и идти уже на выход, ― сказала она.
– Мы еще не закончили, ― возразил Уэйлон.
– Нет, закончили! ― Марли топнула ногой. ― О Тео ты подумал?
– Он у Джейд, ― невозмутимо ответил Уэй.
– Я вообще-то не шучу, ― снова подала голос делопроизводительница. ― Мне сверхурочку не оплачивают, к тому же у меня сегодня день рождения. Очистите помещение, пока я вас тут обоих не заперла на всю ночь.
– А вам так можно? ― удивилась Марли.
– А вы что, видите здесь еще какую камеру? ― покрутила вокруг пальцами женщина. ― Могу, коли захочется.
Уэйлон ухмыльнулся, и у Марли на лице отразился страх.
– Даже не думай, ― еле слышно сказала она.
– Нам надо все исправить, Марли. Сегодня и сейчас.
Замок на решетке отперли, дверца распахнулась, и Уэйлон зашел внутрь. Марли хотела было выбежать в коридор, а Уэй уже изготовился
