Пой. История Тома Фрая [litres] - Габриэль Коста
Из комнаты послышался громкий зевок. Ричард чем-то напоминал Тому летучую мышь: он отсыпался днем, а ночью на цыпочках грабил холодильник и слушал запахи всех кремов Дилана. При этом он каким-то невероятным образом успевал читать и надоедать Тому.
Ричард вышел из комнаты в пижамных штанах и направился в туалет. Какой-то черт в голове посоветовал ему снова начать читать фанфики по «Звездным войнам», и малопонятная речь друга теперь вообще превратилась в инопланетную. Тому оставалось лишь молиться, чтобы Ричард не тронул косметику Дилана, даже случайно. Тот определенно вернется не в лучшем настроении.
Ричард, зевая, подошел к холодильнику и зарылся в него с головой в поисках провианта.
«Не ищи, я все сожрал».
– Что об омлете думаешь ты? – спросил из недр холодильника Ричард. Он вынырнул оттуда с пятью яйцами и молоком. Том поднял на него глаза и прищурился. Он и так ощущал себя хоббитом рядом с ним и Джеком, а когда сидел, комплекс неполноценности расцветал с новой силой. – При желании твоем, могу поделиться я.
– На столе три ромашки, моя любовь и пара тостов[120], – кристально чисто пропел Том. Песня не ответила на вопрос Ричарда: он состроил непонимающее выражение лица. Это все, что пришло Тому в голову, больше песен про еду после изнурительного длинного дня он вспомнить не смог. Он обессиленно взял доску. – Я чуть не сожрал ластик от карандаша. – Стер. – Как он, черт возьми, попал в хлопья? – Он стер и продолжил испепелять друга взглядом.
– А его искал я как раз. – Ричард засиял.
– В следующий раз найдешь его… – Том писал отрывисто. – В другом месте.
– Вас, мастер, понял я, понял. – Он прикрыл глаза и наклонился. Одно из яиц выпало из его рук и разбилось. – Не разбив яиц, омлет не приготовишь ты. – Том показал ему кулак, а потом на тряпку в углу. Уборка Ричарда чем-то напоминала суету краба отшельника на пляже.
Том доел свои хлопья и покосился на телефон. Стоило заказать доставку и позвонить в морг. Вдруг Дилана уже нашли там?
– Так что думаешь ты омлета насчет?
– Слишком рано умирать![121] – пропел Том и покачал головой. Он взял доску. – Не хочу я есть. У меня тут завтрак на ужин. – Он стер. – Ты опять читал фанфики?
– Нет, не ночью этой. Ночь прекрасной была для творчества моего. – Ричард улыбнулся и начал готовить омлет. Они оба сегодня завтракали во время ужина. – Что Дилан сказать успел насчет роли твоей?
– Ничего, – написал Том. Ричард замер, чем подтолкнул еще одно яйцо к судьбе Шалтая-Болтая. – Он не прочитал ни одно сообщение. – Стер. – Написал, что не придет на ночь. – Стер. – Без понятия, где он… – Том сомневался несколько секунд. – Мы поругались незадолго до вашего приезда.
– Да? Кто сомневался бы… – Ричарду не хватало только поварского чепчика. Он выглядел настолько напыщенно, будто готовил ужин на сотню персон во французском ресторане.
– Он очень сильно разозлился. – Стер. – Когда я не предупредил его и пошел гулять. – Том стер под осуждающий взгляд Ричарда. Друг явно и без стеснения осуждал Дилана. – Тут я сам виноват. – Стер. – Ушел, ничего не сказал, вернулся за полночь. – Стер. – Пьяный. – Ричард состроил удивленное лицо. – Немного пьяный. – Стер. – Я до того дня не пел. – Стер. – Думаю, он заволновался.
– В день этот именно вновь запел ты? – Том не смог разгадать это выражение лица Ричарда. Он словно обдумывал сложное математическое уравнение. – А как произошло, что вновь мир поразил ты голосом своим?
– Господь, да хватит так разговаривать, – написал Том и помассировал виски пальцами. – Я пошел в клуб. – Ричард фыркнул, а Том продолжил писать. – Там было шоу и… – Он нерешительно стер и ровно вывел: – девушка. – На этом моменте Ричард чуть не превратил омлет в угли. – Ничего такого. В том самом смысле.
– А в каком смысле-то? – Ричард даже перестал говорить, как все американцы в восьмидесятых, подобно Йоде.
– Она вытолкнула меня на сцену и сказала… – Том закусил губу, когда писал это. Ему не хотелось говорить о маме или о личных переживаниях Оливии. Это их тайна на двоих. – Пой. Ну я и спел. – Том улыбался. – С каким-то неизвестным парнем. – Ричард начал выть на манер волка, но под осуждающим взглядом Тома остановился. – И вновь ничего такого. Тут суть в другом. – Стер. – В чувствах…
– И каково это, освободиться? – серьезно спросил Ричард.
«Ричард, можно ли посчитать все языки пламени лесного пожара? Волны Тихого океана? С чем сравнить чувство полета птицы? Есть ли число для количества звезд во Вселенной? Ты задаешь вопросы, для ответа на которые не придумали единиц измерения. Это одновременно все и в ту же секунду ничто. Я постоянно возвращаюсь к тому дню и рефлексирую, что же поменялось во мне? Помогла ли Оливия перешагнуть страхи, или это всегда скрывалось внутри меня? Какие факторы до судьбоносного момента не давали расправить крылья? События или люди? А может, я сам? Проблемы берут начало от меня самого или из внешнего мира? Даже успешное прослушивание не сравнится с некоторыми эмоциями в жизни. Возвращение моих друзей, знакомство с Диланом и… песня в том клубе. Я олицетворял свободу. Вряд ли я смог бы вновь почувствовать то воскрешение, которое испытал в те невероятные четыре минуты, но как же мне ответить на твой вопрос, Ричард? Я пишу и стираю тысячи синонимов слова «счастье», но даже его недостаточно. Я часто не мог найти подходящих песен, однако ничто не расскажет об эмоциях лучше… Чем музыка».
– Я смотрел в глаза тех, кто бросал камни. – Ричард перестал есть свой подпаленный омлет и во все глаза таращился на Тома. Он вложил в песню всего себя, и это было достойно полного внимания. – Они кричали, что время вышло. Что я грешен и пора сложить голову на плаху! – Он сделал странную паузу и запел так громко, что соседи начали стучать снизу. Даже для его прекрасного голоса это было чересчур. – Но им я отвечаю лишь: «Я живее, чем когда-либо был».[122]
– Невероятно…
«Да, чувак, Сисилия Райкозер снова попала в точку».
– После этого момента я начал петь. – Том закивал и написал на доске. –
