Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
ушёл главный источник знаний и толкований аятов и сур, и не
будут они отныне ниспосылаться - но довольно и тех, что
явлены! Собрать как свод законов на все случаи жизни: как
поступать, чтобы быть истинным правоверным? Начал собирать
Коран, но не успел, Абу-Бакр. Омару некогда было
продолжить: защищаясь от недругов, нападал, а нападая,
ширил пространство халифата. Откладывать далее было нельзя:
Осману - довершить начатое предшественниками, пока ещё живы
хранители сур, знатоки, соратники, которые помнят. О,
сколько тростниковых перьев надобно, чтоб весь Коран был
записан почерком куфи на обработанных шкурах животных, и
эти кожаные листы, воловьими сшитые жилами, хранились в
особо отведённом для них помещении, названном Место, где
хранится Коран. С образца затем сняли три списка, разослали
в главные города халифата - Дамаск, Куфу и Басру с
наставлением размножить, распространить среди мусульман. И
особый Коран - для Османа, чтоб под рукой халифа была
Священная книга.
...И кровью будут залиты страницы его Корана!
Потом халифом стал Али?.. Но сын Абу-Бакра Мухаммед не для
того устранил Османа, чтоб халифом стал не сам, носитель
имени пророка, брат любимой жены пророка!..
И собираются недруги Али в Мекке, вокруг матери правоверных
Айши, куда прибыла она с паломниками.
Начались казни сторонников Али в Ираке, Сирии, Египте.
Собрав войско, двинулись в Медину. Али, дабы защититься,
собрал сторонников, присоединились к нему и куфийцы, где
наместник - Гасан, внук пророка, сын Али. "Что вы
затеяли?! - обратился Али к недругам. - Мусульмане против
мусульман! Одумайтесь! Готовы встать под знамёна ислама
Персия, Бизанс! А вы?!"
Сражения было не избежать, и тут - чудо: воины Али сели на
верблюдов, стремительно понеслись на врага, вражьи кони, не
выносящие вида и запаха верблюдов, повернули назад, войско
омейядов не слышит, как взывает к ним из паланкина,
водружённого на верблюда, Айша: "Остановитесь!" Даже некому
ухватиться за поводья её верблюда, чтоб вытащить мать
правоверных из боя. Окружавшая верблюда живая стена
рухнула, пал верблюд, и Айша стала пленницей Али, осыпая
проклятиями брата, который в бойню преступную, названную
верблюжьей битвой, её втянул! Али тут же воспретил всякие
грабежи, отпустил Айшу, вернув её в сопровождении охраны в
Мекку для продолжения паломничества, откуда она вскоре
вернулась в Медину.
Али перенёс резиденцию в Куф - город, верный ему. Всё тот
же Мухаммед, не оставивший надежды стать халифом, столкнул
их, Али и Муавийю: стали войска одно против другого у
Евфрата, где река образует большую дугу, в Сиффине. Не
нападать первыми! Али приказал обороняться в надежде - о,
детская наивность! - избежать кровопролития. Мелкими
стычками Муавийя нащупывал слабости Али. Месяц стояния не
дал никаких результатов. И на вопрос Али: "Неужто танец
смерти предпочтительнее блеска владычества?" Муавийя
ответил атакой. Али бросил врагу: "Эй, Муавийя, столько уже
погибло, выходи, вызываю тебя на суд Божий, кто из нас
победит - тому и править!" - Муавийя ответил: "Эй, Али, не
знаешь разве, кто сражается со мной - тому убиту быть!"
Бой продолжился, поняв, что проигрывает, Муавийя вдруг
пошёл на хитрость: на копьях его воинов запестрели страницы
Корана - того самого, что залит был кровью Османа. Али
тотчас остановил бой. "Да будет, - согласился, - суд Божий,
почерпнём решение, кому быть халифом, из Корана!"
...Али шёл на пятничную молитву в мечеть, недавно
сооружённую в Куфе, сопровождаемый приверженцами, и
вдруг... - трое приблизились к нему, и не успели люди
понять, что происходит, как один из нападающих ударил
кинжалом Али по голове и рассёк ему череп.
Но Али успел, превозмогая боль, бросить в толпу:
"О люди! Разбейте волны смут кораблями спасения! Сойдите с
пути распрей, скиньте с голов ваших
кичливости короны!"*
______________
* Али завещал, как его похоронить, напомнив слова пророка: "Ни одной не оставляй возвышающейся над землёй могилы, не опустив её до уровня земли".
...Нет, этого ещё не случилось! Небошествие не завершено! Живой Мухаммед только что предстоял пред Божьим престолом!
113. Суметь постичь возникшие виденья
Возвратный путь?
Но нет, ещё не скор он, путь возвратный! В пути, в пути... и не остановить.
Вся жизнь - но разве прожита она?! - искания, скитания, дороги,
но сколь они малы и сколь кратки в сравнении с небесными.
Здесь ли пролёг иль там его наиглавнейший путь?
Поняв, познать, но что?
Проникнув в замысел великий, но какой?
Всевышнего то замысел великий!
Адам?
Адама породил, начало всех начал, - не помогло!
И Нух?
Конец начала!
Но и конца грядущего начало?
Исчез Я, чтобы вам явились ваши боги,
Во имя нового начала?
Нет, не помогло!
Но помощь в чём, если в начале каждом - видимый конец?
Начало - Ибрагим!
А завершение?
Нет завершения - новое начало: Муса!
Но посланный...
Ты прав: не помогло!
И чей конец... - Не дал договорить, и по губам удар, чтоб столь поспешно изрекать подобное не смели!
То не конец - начало новой веры!
Иса?!
Направил к вам, чтоб смертию мучительной вобрал в себя, приняв грехи людские, - не помогло!
И чей конец, веры той и этой... - Снова по губам удар, прикусил язык больно - такое в детстве случалось не раз, почувствовал солоноватый привкус крови.
Нет им конца!
Обеим верам?!
Трём - не обеим, которые восходят к Ибрагиму! И на земле, забытой Мной, на сироту Мой выбор пал! Вот смысл его, - о нём! - путей Небесных: верам Ибрагимовым открытые дороги - Мусы, Исы, но также (опять он назван, без обращения к нему, но именем своим), Мухаммед! Как будто не о нём, стоящем здесь, у самого престола, а о неведомом другом, который здесь, но и там, от сородичей скрывается, чтоб спастись!
И наступила тишина. Такая, что услышишь шёпот. Но... - узналось из запечатлённого каламом: Он щедр, пославший Сына!
А следом: Наищедрейший Он: вослед послал Мухаммеда!
И в избранность вознёс Он неприметность!
Явив сюда, в круги небесные, живым, и чтоб живой на землю возвратился.
Вот почему по кругам неба Мухаммед ходит - за тем, чтобы в поток войти единый с племенами - с теми, теми, теми, но и с другими тоже, которые не в тех, не в тех, не с теми. Успеет ли? Пророков след велик. Скитания небесные - прикосновение к Нему. И громом прогремело, небо расколов: "Нет, не успеет!"
И опять Мухаммед молился с пророками, пред тем как вернуться на землю. И знали про него пророки: что было, и что есть, и что случится. И он - то отзвук предвидения? - заслышав про победный Бадр, увидел и другие свои войны, - но не было пока ни одной!
О, сколько крови пролито - и вами, но и вами! вами тоже!
Так что же?! Неужто нового являть Мне вам пророка?!
И уже стоит у начала лестницы, которая уходит, точно в пропасть, вниз,
светлеет, но ещё темно, не видно, во что упирается.
Занёс ногу на ступеньку и... - не успел ступить, как уже на
последней:
стремительно падал, чувствуя, однако, крепость ступеней. Холм... - но впечатление, что ещё не земля,
повис, невесомый, - вот он, конь его, Бурак!
Отвязал поводья, освободив от кольца, - или кому-то пригодится?
Воссел в седло... "Я здесь, Мухаммед!" - услыхал, но не увидел Джебраила.
И уже сбоку - краснеющий краешек солнца, внизу - тьма,
и крупная звезда так же ярко светит на небе,
слабо розовеющем небе.
Ощущение земли, на которую ступил, сойдя с коня и
почувствовав под ногами твердь, было неизъяснимо радостное.
Пал на неё, обнял, усеянную травами, - мягка, благоуханна.
Поднялся, вздохнул полной грудью. К дому поспешил: поведать
об увиденном на небе!.. Но тревога: где он? Незнакомое
место! Кто-то бежит к нему. Вдруг увидел... - это же отец,
Абдулла! в рубахе холщовой, черты смутны, идёт домой!
Моложе меня нынешнего! Вышла встречать молодая - радостью
светятся глаза - мать! Неуверенно ходит: Будь осторожна!
носишь сына!
А потом... в кругу дядьёв, собрались у деда, запомнил с
детства лица: каждый молод, но выглядит старым. И нынешний
Мухаммед помнит: в нём тогдашнем было постоянное смешение
дерзости и робости, превосходства подростка над
сверстниками и обидчивости сироты, которому кажется, что
невзначай укорят. Сорвался с места, побежал, старший знал,
что младший спешит к пещере, трудно за ним угнаться, вот
ручей, и старший подоспел, запыхавшись. Оба Мухаммеда, и
обоим ведом каждый изгиб воды. Огромный камень всё так же
стоит. И его острый край, о который ударился однажды,
оцарапав колено. Берег ручейка песчаный, следы отчётливые
