Элли и арфист - Хейзел Прайор

Кристина пишет, что, несмотря на разочаровывающее отсутствие пляжных донжуанов, отпуск в Таиланде сотворил с ней чудеса. Хотя ее загар уже потускнел, она не теряет бодрости духа. Она даже упоминает, что пытается бросить курить. Мява, которая до сих пор не простила ей своего длительного пребывания на передержке, радуется хотя бы этому. Сын Кристины, неугомонный и непредсказуемый Алекс, приехал в гости и привез с собой швейцарскую подружку. Судя по всему, на Рождество в доме подруги в Женеве они объявили о своей помолвке, а потом попытались сообщить об этом Кристине, но она оказалась недоступна. Однако теперь, когда они встретились, Кристина одобряет свою будущую невестку и взволнована перспективой стать бабушкой, хотя и подчеркивает, что чувствует себя слишком молодой для этой роли.

А еще Кристина прислала мне вырезку из местной газеты. Заголовок сразу привлек мое внимание: Арфистка и гитарист из Тонтона связали себя узами брака. На фотографии красивая пара: она, безупречная и стройная, в облегающем свадебном платье с глубоким декольте, выставив свою грудь не всеобщее обозрение. Он в костюме и с улыбкой, как кот, которому достались сливки. Интересно, присутствовал ли на свадьбе маленький Эдвард? Я не удивлена, что меня не пригласили.

Все остальные продолжают жить своей жизнью, и только мне это никак не удается. Прошло уже два месяца с тех пор, как я уехала из Англии. Как долгосрочному гостю в отеле мне был предоставлен льготный тариф, но мои запасы денег иссякают. Когда сделка по продаже дома состоится, мне придется привести себя в порядок и взяться за ум, но мой мозг отключается каждый раз, когда я пытаюсь строить хоть какие-то планы на будущее.

Я побуждаю себя к действию. Пора съездить в собор Святого Марка. Пока мой удел – утопать в великолепии.

Куртка мне не нужна, апрельский воздух прогрет, но я все равно беру ее с собой. Я не знаю, как долго буду гулять. Я прохожу через палаццо к парадным ступеням, приветствуя даму за стойкой регистрации фразой buona sera. Она вяло перелистывает страницы модного журнала.

– Buona sera, – отвечает она, на мгновение подняв голову. Затем: – Синьора Джейкобс! – кричит она мне вслед, когда я спускаюсь на нижнюю ступеньку. – Вам письмо!

Я возвращаюсь в здание. На этот раз письмо от Вик. Я кладу его в карман, решив взять с собой и открыть где-нибудь на скамейке.

Прокатиться по каналам на вапоретто[14] было бы быстрее, но я выбираю длинный маршрут по улицам и мостам, поскольку прогулка не менее важна, чем прибытие в пункт назначения.

Наконец я на площади Сан-Марко. Брусчатка сверкает на солнце белизной. Огромные взлохмаченные стаи голубей хаотично перемещаются по ней. Передо мной маячит базилика.

Я сажусь на скамейку с видом на воду и достаю из кармана письмо Вик. Я разочарована, увидев, как мало она написала, зато письмо сопровождается рисунком. Очевидно, рисовал ребенок. Я предполагаю, что это от Зои, младшей из моих племянниц. Не глядя на рисунок, я читаю то, что написала мне Вик.

Привет, Элли.

У меня мало времени, чтобы писать, но скоро я отправлю тебе нормальное письмо. Я удивилась, когда вчера мне по почте пришло вот это. Это прислала Джо. Она сказала, что на днях сидела с Эдом, и пока пила чай, он нарисовал картинку. Темноглазый и темноволосый парень на рисунке – это, как ты понимаешь, Дэн. Джо спросила Эда, изобразил ли он под видом женщины Роду, но он ответил, что нет. Он сказал, что это ты, добрая женщина по имени Элли. Джо некоторое время хранила рисунок у себя, а затем решила отправить его мне, так как у нее сохранился мой адрес. Она сказала, что я могу переслать картинку тебе, если сочту это хорошей идеей. И вот она, лови!

С большой любовью,

Вик

Я снова смотрю на рисунок. Я тронута, но не понимаю, с какой стати они так беспокоятся.

На заднем плане – большой коричневый треугольник, предположительно Амбар «Арфа». На небе – желтое солнце, окруженное рваными лучами. На переднем плане, плотно прижавшись друг к другу, стоят фигурки-палочки. У Дэна огромные глаза, а у меня копна растрепанных волос. Наши колючие пальцы переплетаются, а на лицах сверкают улыбки.

Как в голове у Эда родился такой образ? Мы с Дэном никогда не держались за руки. Я как-то дала Эду понять, что люблю его отца? Нет, никогда! Я была осторожна и старалась этого не делать! Как такой маленький ребенок догадался? Я складываю лист бумаги и убираю его обратно в карман.

Я пересекаю площадь и вхожу в огромный сводчатый портик. Меня сразу окутывают чудесные звуки музыки, напоминающей далекий хор ангелов. Я толкаю тяжелую дверь и вхожу в основную часть базилики. Когда глаза привыкают к тусклому свету, я вижу, что в дальнем конце собрался хор, около пятидесяти или шестидесяти певцов. На них нет концертных костюмов, но они аккуратно расставлены: женщины впереди, мужчины сзади, самые высокие посередине. Их голоса поднимаются, эхом разносятся под сводами. Маленький, потный дирижер взмахивает палочкой и подпрыгивает. Я стою и слушаю.

– La musica è bella, no?[15] – произносит голос у меня за спиной.

– Sì, bella, – отвечаю я. Это все, на что способен мой итальянский.

– Вы англичанка? – спрашивает голос. Он принадлежит высокому, элегантно одетому мужчине с блестящими глазами и изогнутым, как клюв, носом.

– Да. Неужели это так бросается в глаза?

– Для меня – да. В вас есть… как бы это сказать? Определенная свежесть, очень, очень характерная для англичан. – Я предполагаю, что это комплимент, поэтому вежливо улыбаюсь. Он указывает на хор. – Они репетируют перед сегодняшним концертом. Будет отличное выступление, как вы думаете?

– Да, это прекрасная музыка.

– Вы придете сегодня вечером их послушать?

Я качаю головой.

– Думаю, нет.

Он стоит слишком близко.

– Откуда вы? Лондон? Бирмингем? Брайтон?

– Нет, – качаю головой я. – Эксмур.

Как только я произношу это слово, певцы берут невероятно высокую ноту.

– Ох, я не знаю, где это, – признается мужчина. – Вы совсем одна здесь, в Венеции? – Мне хочется, чтобы он замолчал. Я хочу послушать музыку. У меня такое чувство, что он пытается мне что-то сказать. – Вы замужем или нет? – Только итальянец может быть таким наглым.

– Замужем, – нетерпеливо отвечаю я, хотя так будет продолжаться недолго. И кольцо я уже не ношу.

Я